Николай Новиков - Месть карьерского оборотня

И это Иван понимал отчетливо. Ему ли не знать, как он выглядит, когда хочет убить! Сейчас — не хотел. Его не хотел убить, а бандюков растерзал так, что…

— Зачем ты это сделал? Хотел помочь мне? Кто ты? — негромко спросил Иван, чувствуя, как гулко колотится сердце в груди.

Зверь резко повернулся и в два прыжка вылетел из хаты в то же самое окно, через которое проник сюда. Теперь проем стал значительно шире, часть саманной стены и правда была проломлена. Иван не стал стрелять в него. Этот зверь не был его врагом, скорее наоборот, помогал.

— Катя! Катюша! — крикнул Иван.

— Ваня, я здесь, в погребе! Они ничего плохого мне не сделали, но хотели, чтобы я вышла, а я не стала, спряталась. Они стреляли, но не могли достать меня. Что там случилось, Ваня?

— Все хорошо, Катюша, милая моя… любимая… Подожди, сейчас я тебя вызволю.

Потапов только теперь смог оценить обстановку в хате. Вот Краснуха, горло перерезано, как у Мошки и Гусляра. Вот пожилой армянин, вероятно, Ашот — то же самое. А два здоровенных мужика — телохранители, рядом с ними валялись автоматы. Оба превратились в куски кровавого мяса…

Это ж какую силу нужно иметь, чтобы так ударить когтем? И какую скорость, чтобы управиться с четырьмя, трое из которых вооружены? Хотя… пули ему нипочем, это же понятно…

В углу сидел Качура, с синяками на морде и ртом, заклеенным скотчем, глаза у него едва не вылезали из орбит от ужаса, сдавленное мычание нарушало зловещую тишину. Его Иван не стремился освобождать, но… это ж какое понимание нужно иметь, чтобы не тронуть хозяина хаты?! Сообразить, что Качура не помогал бандитам, за то и пострадал?

— Ваня, я была дурой, я люблю тебя, прости меня, Ваня! — кричала из погреба Катя.

— Я тебя тоже люблю, Катюша, пожалуйста, успокойся, я спущусь к тебе. Все самое страшное позади, я иду к тебе.

Иван открыл деревянную дверцу погреба, спрыгнул вниз, обнял жену.

— Ва-ань, тебе еще нужна такая дура? — всхлипывая, пробормотала Катя, обнимая его.

— Только такая дура мне и нужна. Что они с тобой делали?

— Да ничего. Спросили, где наркотики, а я откуда знаю? Сказали, посиди в погребе, подумай. Кстати, Качура возмутился, сказал, чтобы немедленно уезжали, но его, кажется, побили. Он не виноват, Ваня…

— Ты себя нормально чувствуешь?

— С таким-то мужем? Да просто отлично.

Она страстно поцеловала его в губы, потом отстранилась, глядя влюбленными глазами. Иван на мгновение снова прижал ее к груди, замер, жадно вдыхая знакомый аромат каштановых волос.

— А теперь слушай меня внимательно. Ты не должна видеть, что там творится, поняла?

— Почему, Ваня?

— Потому что ты в положении.

Потапов достал из заднего кармана джинсов носовой платок, завязал Кате глаза и подтолкнул ее к лестнице. Когда она выбралась из погреба, он тут же оказался рядом, обнял ее и торопливо вывел из хаты.

— Вань, а что там такого страшного, а?

— Потом расскажу, когда родишь.

— Ладно, только не забудь.

Иван вывел Катю из хаты, снял платок с ее глаз. Навстречу шагнул Дунайцев.

— Что с Володькой?

— Надеюсь, обойдется. Ранение в грудь, но был в сознании. Спрашивал, освободили Катю или нет.

— Он такой замечательный парень… — сказала Катя.

— Я его засунул в «уазик» и велел водителю рвать в райцентр. Надеюсь, довезет. А что там, в хате?

— Трупы, — сказал Потапов и вспомнил, что Качуру так и не развязал, сидит, бедолага, в углу, с губами, замотанными скотчем, и мычит…

— Качура не козел, его он не тронул. Пойди освободи мужика, мне было не до него, сам понимаешь. Заодно и сам посмотришь, потом не будешь стонать — не верю…

— Я давно уже верю.

— Кто тронул, Ваня? — спросила Катя.

— Потом все расскажу тебе, моя ревнивая девушка. А пока — успокойся, дыши полной грудью. Дождь идет, но это все же лучше, чем сидеть в доме отца.

— Кто бы сомневался! — сказала Катя и снова обняла Ивана.

Дунайцев нерешительно шагнул в сторону хаты, остановился. Идти внутрь не хотелось, кто знает, как далеко ушел зверь, а у него ведь нет специальных пуль в обойме!

Он вошел посмотрел и тут же отвернулся, содрогаясь в рвотных конвульсиях. Потом, вытерев ладонью влажные губы, разрезал веревки, вытащил Качуру из хаты. Уже на воздухе сорвал скотч с губ Качуры, толкнул его вперед, к Ивану, а сам остановился, с трудом сдерживая рвотный спазм.

— Дьявол, настоящий дьявол… — бормотал Качура, тело его тряслось, как будто в задницу всадили отбойный молоток.

Он рухнул на сырую землю, дергаясь в конвульсиях. Иван подошел к нему, наклонился, хлопнул по плечу.

— Вставай, Качура, все нормально.

— Дьявол, дьявол… — зарыдал Качура.

Катя внимательно посмотрела на мужа.

— Ваня, ты мне все расскажешь сегодня же, когда вернемся домой, — решительно сказала она.

Иван с улыбкой посмотрел на нее. Это его жена! Столько всего перенесла, а сохранила самообладание и уже вовсю командует им. Так приятно было понимать это. Раз командует — значит, все в порядке.

На шоссе послышался вой милицейских сирен, Дунайцев облегченно вздохнул, Иван и Катя одновременно обернулись, только Качура никак не отреагировал, по-прежнему судорожно дергался на сырой земле и бормотал о дьяволе.

К дому направлялись черная «Волга», микроавтобус со спецназовцами и машина «Скорой помощи». Через минуту весь кортеж остановился у хаты стрелочника. Спецназовцы выскочили из машины, заняли позиции вокруг хаты, а из «Волги» вышел подполковник Новоселов в сопровождении экспертов, подошел к изрядно промокшим и грязным милиционерам.

— Что за дерьмо, Потапов?! — грозно спросил он. — Ты вызываешь опергруппу в поселок, а сам едешь непонятно куда! Такая самодеятельность ни в какие ворота не лезет! Из-за нее парня ранили!

— Товарищ подполковник, ситуация вынудила нас поступить именно так, — сказал Дунайцев.

Новоселов задержал взгляд на Качуре, потом посмотрел в сияющие глаза Кати, усмехнулся, покачал головой.

— И чем похвастаешься, капитан? — спросил он Дунайцева.

— Ничем, — ответил за него Потапов. — Идите в хату и смотрите сами. А меня отвезите домой, я не следователь. Все, что нужно, расскажет Вася.

— Меня и твое мнение интересует.

— Сергей Васильич, Катя в положении, после того, что ей пришлось вынести, всякое может быть, — вступился за друга Дунайцев. Понимал, что говорить о звере в присутствии Кати нельзя. — Да и сам Иван весь мокрый и грязный.

— Ты тоже, Вася. Так что, они нам не нужны? Показания-то снять надо…

Дунайцев уже пришел в себя.

— Сергей Васильевич, это деликатное дело. Отправьте Ивана с Катей домой, и спецназ тоже. Я все объясню.

— Ты чего темнишь, Вася? — нахмурился Новоселов.

— Оставьте только тех экспертов, которые преданы вам. Отвечаю за свои слова, — зашептал Дунайцев, наклонившись к уху начальника.