Джо Лансдейл - На дальнем краю пустыни Кадиллаков с мёртвым народцем

Вторая пуля Калхауна просвистела мимо его галопы. Заряд Уэйна попал Калхауну в живот.

Калхаун упал на колени и начал задыхаться. Он попытался снова поднять пистолет, но не смог, словно его привязали к наковальне.

Уэйн снова выстрелил. Пуля попала в грудь, и Калхаун упал на спину, неловко подогнув под себя ноги.

Уэйн подошел, опустился на одно колено и взял у него пистолет.

— Дерьмо! — прошептал Калхаун. — Я не думал, что все так кончится. Ты ранен?

— Царапина.

— Дерьмо!

Уэйн приставил пистолет ко лбу Калхауна, и тот закрыл глаза. Уэйн спустил курок.

Его рана была далеко не царапиной. Уэйн понимал, что надо бы оставить сестру Уорт там, где она лежала, втащить Калхауна в автобус и привезти в город, чтобы получить хоть какое-то вознаграждение. Но деньги его больше не интересовали.

Обломком бампера он выкопал неглубокую общую могилу в песке. Засыпав тела, воткнул между ними обломок бампера, нацарапав на нем прицелом одного из пистолетов следующую надпись: "ЗДЕСЬ ЛЕЖАТ СЕСТРА УОРТ И КАЛХАУН, ВСЕГДА ВЫПОЛНЯЮЩИЙ СВОИ ОБЕЩАНИЯ". Он и сам толком не мог разобрать неровные буквы и понимал, что первый же шквал ветра свалит обломок железа, но все-таки почувствовал себя немного лучше, хотя и не мог сказать почему.

Рана снова открылась, и солнце жарило вовсю, а после того как он потерял шляпу, мозги могли свариться в черепе, как мясо в кипящем котле.

Уэйн забрался в автобус и ехал весь день и всю ночь, почти до самого утра, пока вновь не оказался в пустыне Кадиллаков. Потом он ехал вдоль брошенных машин и наконец добрался до своего "шевви-57".

Он заглушил мотор и попытался выйти из автобуса, но обнаружил, что едва может двигаться. Пистолеты за поясом прилипли к рубашке, приклеенные его кровью.

Уэйн поднялся, держась за руль, потом взял одно из ружей и воспользовался им как костылем. Прихватив еду и воду, он подошел осмотреть свою машину.

Дело было плохо. Автомобиль не только лишился ветрового стекла — вся передняя часть была смята, а одно из широких колес вывернулось под таким углом, что стало ясно: сломан вал.

Он прислонился к "шевви" и постарался подумать. Автобус в порядке, и в баке есть еще топливо, и можно слить горючее из "шевви", взять запасную канистру из багажника и заправить его. Это даст еще несколько миль.

Миль.

Он знал, что не сможет пройти и двадцати футов, а тем более снова сосредоточиться на езде.

Он бросил ружье, провизию и воду. Вскарабкался на капот "шевви", оттуда кое-как поднялся на крышу. Потом растянулся на спине и стал смотреть в небо.

Наступила ясная ночь, и звезды отчетливо проявились в потемневшем небе. Ему стало холодно. Через пару часов звезды побледнеют, взойдет солнце, и прохлада снова сменится жарой.

Он повернул голову и посмотрел на один из "кадиллаков", где приникший к ветровому стеклу скелет навечно уставился в песок.

Нет, нельзя так умирать, чтобы потом вечно смотреть вниз.

Он скрестил ноги, раскинул руки и стал изучать небо. Он больше не чувствовал холода, и боль почти исчезла. Он стал таким же неподвижным, как и окружающая пустыня.

Он достал из-за пояса один из пистолетов, взвел курок, приставил дуло к виску и продолжал наблюдать за звездами. Затем закрыл глаза и обнаружил, что все еще видит их. Он опять парил в бездне среди звезд, в одних сапогах и ковбойской шляпе, и со всех сторон кружились старые машины и его "шевви-57", еще целый.

На этот раз машины не уплывали, а двигались ему навстречу. Первым летел "шевви", и, когда машина оказалась совсем близко, он заметил за рулем Поупа, а рядом с ним мексиканскую проститутку и еще двух женщин на заднем сиденье. Они все улыбались, а Поуп давил на гудок и махал рукой.

"Шевви" подлетел к нему вплотную, и задняя дверца распахнулась. Между двумя шлюхами сидела сестра Уорт. Еще мгновение назад ее там не было, а теперь появилась. Он никогда не думал, что в его "шевви" такое просторное заднее сиденье.

Сестра Уорт улыбнулась ему, и птичка поднялась на ее щеке. Ее длинные волосы были зачесаны назад, и женщина выглядела розовощекой и очень счастливой. У ног на полу стоял ящик холодного пива. Господи, это же "Одинокая звезда".

Поуп наклонился на переднем сиденье, высунул руку, и все женщины тоже замахали руками, приглашая его в машину.

Уэйн пошевелил руками и ногами и на этот раз смог двигаться совершенно свободно. Он наклонился к открытой дверце, дотронулся до руки Поупа.

— Рад тебя снова видеть, сынок, — сказал Поуп.

И в тот миг, когда Уэйн нажал на курок, Поуп втащил его в машину.