Дарья Зарубина - Носферату

Мне разрешили самому сделать запрос, и я не заставил себя ждать.

Оказалось, что Ева Райс трижды слетала на Землю за последние два месяца. Я на всякий случай переписал даты отбытия и возвращения и запросил земную регистрацию Райс.

Для тех, кто еще не летал на Гриану, объясню: любой совершающий перелет в качестве туриста обязан указать цель и место своего пребывания на Земле. Два последних перелета Ева останавливалась в гостиницах Нью-Йорка и Парижа и осматривала достопримечательности, а вот информация о первом перелете вызывала большой интерес. Ева Райс должна была остановиться в Санкт-Петербурге. И целью ее визита предполагалось, цитирую, «восстановление семьи».

Значит, госпожа Райс решила вспомнить, что она землянка, и навестить мамочку.

— Господин Неро, извините, у вас есть межпланетный видеофон?

— В центральном зале и в моем кабинете, — по форме вежливо, как и полагалось начальнику вокзала, ответил Капитан Ракета.

— Разрешите воспользоваться вашим?

— Конечно, — сердечно заверил Капитан и проводил меня в свой кабинет, оставив Юлия переписывать от руки сведения, найденные в базе данных космопорта, поскольку их распечатка каралась законом, а вот о переписывании речи не шло. Нас, землян, не надо учить, как обходить законодательство.

Монитор долго рябил, пока наконец не откликнулась Земля. Завращался значок связи. Появилась строка адресата.

— Горчакова Мария Евгеньевна, Санкт-Петербург, 98-16-239-03-90, — напечатал я.

Ждать пришлось долго, но в конце концов война микробов на экране сменилась человеческим лицом, хранящим следы былой красоты и минимум шести пластических операций, после которых уголки губ престарелой богини остались навеки приподнятыми, а глаза открытыми. На меня смотрела изо всех сил молодящаяся дама в лиловом шелковом халате. За ее спиной виднелась каминная полка с семейными фотографиями и фарфоровыми мопсами. Мадам Горчакова приняла кокетливый вид и поздоровалась.

— Шатов, Носферату Александрович, журнал «Галактика слухов», — как можно любезнее представился я.

— Тот самый, — заворковала дама, жеманясь, как сорок лет назад. Хотя, к чести госпожи Горчаковой, свои некогда данные природой прелести она сохранила отменно. Ее паспорт говорил о шестидесяти пяти, лицо о сорока восьми, волосы о тридцати шести, а глаза о восемнадцати, вот только изрядно пожеванные шея и руки упрямо подыгрывали паспорту.

Она была из тех прелестных светских дам, что на приемах печально и томно располагались в креслах в надежде, что мимо, юный и прекрасный, как Феб, проплывет незнакомец-геронтофил.

Меня, по всей видимости, Мария Евгеньевна зачислила в последние. Оказалось, что бодрая пенсионерка читала все мои опусы и находится от моего дарования в величайшем восторге. И если бы вы знали, как сам я отношусь к своим творениям в «Галактике слухов», вы бы догадались, что мадам избрала худший способ соблазнения. Лучше бы она, право слово, рассказала мне о своем ревматизме и варикозе.

— Скажите, Мария Евгеньевна, давно вы виделись с вашей дочерью?

Старая кокетка прервала поток восхищенных излияний и встревоженно уставилась на экран монитора.

— Что с Кристиной? Она все-таки что-то натворила? Я всегда говорила, что эти ее знакомые и образ жизни…

Но я не дал мадам завершить свою тираду:

— Я говорю не о ней, а о вашей грианской дочери, Еве Крестовой.

Лицо госпожи Горчаковой приобрело выражение полинялой куклы, глаза выпучились, а навеки притянутые к ушам уголки губ задрожали.

— У меня нет дочери-грианки, — завопила она, — и никогда не было! И вы не имеете права… Я жена влиятельного человека…

— Успокойтесь, мадам. Ева Крестова, в замужестве Райс, была убита несколько дней назад на Гриане. Для поисков ее убийцы нам необходимо узнать, посещала ли она вас приблизительно два месяца назад.

— Два месяца назад я отдыхала в Ницце, — огрызнулась мамаша, — можете навести справки. И никакой дочери я не видела. Тем более не имею никакого отношения к этому делу.

Я понял, что еще один неверный шаг с моей стороны, и она выключит видеофон и занесет этот номер в черный список.

— Мадам, — сказал я примирительно и одарил пожилую красавицу улыбкой, от которой Мэрилин Монро, будь она еще жива, даже в свои двести с небольшим лет покрылась бы от удовольствия гусиной кожей, — извините, если я коснулся темы, которая вызывает у вас неприятные воспоминания. Но без вашей неоценимой помощи нам никогда не разобраться в этом деле. Я был бы очень признателен, если бы вы хотя бы в нескольких словах рассказали мне все, что знаете о Еве Крестовой.

Растаявшая мадам томно прикрыла глаза, и в лице ее отразилось что-то такое, что было в нем сорок лет назад, когда Маша познакомилась с Германом Крестовым.

— Вы понимаете, ведь я тогда не интересовалась политикой, — проговорила она, словно извиняясь. — Взаимоотношения с Грианой и другими планетами меня абсолютно не волновали. Я всегда считала, что инопланетяне настолько не похожи на нас, что я легко отличу землянина от пришельца. Мне и в голову не приходило спросить Германа, землянин ли он. Это был сумасшедший роман… — Мария Евгеньевна мечтательно посмотрела куда-то мимо экрана, по всей видимости, в далекое сияющее прошлое. — Я работала секретаршей на фирме дяди, а Герман был едва ли не первым грианцем, приехавшим трудиться на Землю. Талантливый программист. Эффектный мужчина. Мы хотели пожениться. Но я уже ждала ребенка, и мы решили, что распишемся после его рождения. Мне не хотелось выглядеть коровой в белом платье. О, господин Шатов, я была так счастлива, пока мне не сказали, что у меня родилась бищина.

На лице моей собеседницы появилась гримаса такого отвращения, что мне стало не по себе.

— Вы понимаете, — продолжала она, — я родила пришельца. Я отказалась от ребенка и больше ничего о ней не слышала. Наверное, отец увез ее на Гриану…

— Он спился там и умер, вашей дочери тоже уже нет, но у вас двое грианских внуков и две внучки, одна из которых биологическая землянка.

Мадам заткнула уши и замотала головой, как делают дети, не зная, чем ответить на дразнилку.

— Я ничего не хочу слышать. Я сказала вам все, что знала, а теперь, извините, ко мне должны прийти.

Не успел я нажать на кнопку включения моего микрофона, как экран погас, а потом пошел рябью. Я сидел в кресле начальника вокзала и мысленно прокручивал наш разговор — услышанное и увиденное. В словах Горчаковой все казалось ясным. Ева Райс не встречалась с матерью, она ее не застала. Но что-то в этом разговоре, пройдя мимо моего рацио, отпечаталось в подсознании. Что?

Из задумчивости меня вывел Капитан Ракета, вежливо кашлянувший за моей спиной.