Вячеслав Бакулин - Призраки и пулеметы (сборник)

Да – именно такой человек и мог возомнить себя вампиром.

Он – вампир. Люди для него – пища. Стадо, в котором он спокойно выбирает, в кого вонзить зубы. Жалкие отбросы у ног сверхчеловека. Ему все дозволено, ведь он…

Хм. Сверхчеловек, говорите?

Патрик не удивился, найдя в клубной библиотеке книги Ницше и Штирнера, – куда же без них! Удивляло другое. Безумный логик безупречной интеллектуальной честности, заблудившийся в лабиринтах этики, – и мелкий лавочник и хам от философии. Странно, что у этих двоих могут быть общие читатели. Но тот, кого ищет Патрик Шенахан, должен быть поклонником обоих. Не может им не быть. Оба они годятся, чтобы питать его чувство исключительности и вседозволенности. Какая разница, что швырять в топку собственного превосходства – уголь или дрова?

Патрик прилежно переписал фамилии из библиотечных карточек на Ницше и Штирнера. Их было меньше, чем он опасался. В списке он подчеркнул фамилии завсегдатаев, которые брали эти книги более одного раза, – что исключало случайный мимолетный интерес.

Мистер Джон Пенберри.

Лорд Фрэнсис Шерингем.

Полковник Юстес Стрикленд.

Майор Джордж Финчли-Финбоун.

Мистер Генри Рэндалл.

Возможные кандидаты на роль маньяка-вампира?

Вот уж нет.

Пока – нет.

Пока у Патрика нет ничего, кроме библиотечных карточек, этот список не стоит бумаги, на которой написан. Даже если учесть, что эти пятеро и впрямь самые надменные из членов клуба. Майор, тот просто невыносим. Пенберри высокомерен до вздорности. Полковник Стрикленд явно считает себя подарком недостойному человечеству. Рэндалл туп, но мнит себя умнее всех. Лорд Шерингем смотрит на всех свысока и даже не дает себе труда это скрывать. И все-таки непомерно раздутое самомнение – еще не улика.

Поразмыслив, Патрик решил разговорить этих пятерых. Задача оказалась нелегкой. Тему для беседы следовало избрать не любую, а такую, которая не вызовет подозрений, но при этом может спровоцировать обнаглевшего вампира на неосторожное высказывание. Промаявшись в поисках такой темы пару вечеров, на третий Патрик удачно ввернул в разговор вполне безобидную реплику о том, что женщины нередко боятся мышей и крови. Далее оставалось слушать – и незаметно возвращать разговор в нужное русло, если понадобится.

– Глупые предрассудки! – фыркнул Финчли-Финбоун. – Чего от женщин и ждать!

– Не скажите, майор! – возгласил полковник Стрикленд. – Очаровательные слабости украшают женщину. Иначе нам остается согласиться с этим бешеными… как их… ах, да – суфражистками. Женщина с мужской натурой – это просто вздор!

– Вы не правы, полковник, – к удивлению Патрика, к разговору присоединился новый участник, некий Дэвид Планкетт. Он терпеть не мог выцеленную Шенаханом пятерку кандидатов в маньяки и обычно уклонялся от разговоров с ними, отделываясь невнятными «да», «нет» и «неужели».

– Вот как? – Стрикленд начал понемногу багроветь, наливаясь дурной кровью, – возражений он не переносил.

– Не правы, и майор тоже, – на сей раз худосочный мистер Планкетт не собирался уступать. – Страх крови – это не глупость и не слабость. Это голос предков, зов прошлого. Женщины более чутки, чем мы, мужчины. Они лучше воспринимают мистическую сторону мироздания.

– Ах, мистическую! – протянул Рэндалл, выпячивая по обыкновению нижнюю губу.

– Но вы же не можете отрицать, что кровь насквозь мистична!

Патрик насторожился.

– Все без исключения первобытные народы считали кровь вместилищем жизненного духа! – настаивал Планкетт. – Более того – если мы обратимся к Библии…

К Библии мистер Планкетт обращался долго и утомительно. Память у него была потрясающей. При любых других обстоятельствах Патрик давно бы прервал этого зануду. Но сейчас он с величайшим вниманием выслушивал дословные цитаты и ворох собственных измышлений Дэвида Планкетта по их поводу. Нельзя перебивать Планкетта! Мистичность крови, ну надо же. Не это ли искомый маньяк?

– А если мы вспомним заклинания для остановки крови у северных народов, например, у финнов…

Судя по физиономии мистера Пенберри, у него не было никакой охоты вспоминать то, чего он никогда не знал.

– Послушайте, Планкетт, откуда вы взяли все эти нелепости? – вежливостью мистер Пенберри не отличался никогда. – Вы вообще понимаете, что говорите?

– Как профессор этнографии – безусловно, – отрезал Планкетт.

Плюх!

О гребце, неловко завязившем весло, говорят «поймал краба». Что ж, Патрик со всеми своими предположениями тоже «поймал краба», причем гигантского, с плеском поймал! Планкетт не маньяк, восхищенный кровью, а всего-навсего профессор, севший на любимого конька.

И все же в список подозреваемых его добавить придется. На всякий случай. Чтобы потом не каяться. Вдруг он и в самом деле свихнулся, причем как раз на почве этнографии?

Дальнейшая беседа не представляла интереса. Рэндалл и Финчли-Финбоун нападали на науку, Стрикленд ее защищал – не из любви к науке, а чтобы не соглашаться с майором. Желчный Пенберри уверял, что не только сам разговор, но даже и его тема невообразимо скучны. Вальяжный белокурый красавец Шерингем поддержал его, заявив, что женщины, с которых и началась беседа, куда более забавны, чем этнография. Майор буркнул, что они скорее смехотворны. После чего лорд Фрэнсис принялся разглагольствовать о женщинах, причем с таким своеобразным знанием вопроса, что от его речей положительно делалось нехорошо. Профессор Планкетт испарился еще на стадии монологов Стрикленда, причем на лице его отчетливо читалось: «С такими друзьями, как полковник, науке и врагов не надо».

Короче говоря, попытка Патрика провалилась полностью. С досады Патрик махнул на все рукой и проспал утром четыре часа вместо обычных двух, которыми ему приходилось ограничиваться во время этого ни на что не похожего расследования. Лишние два часа сна сотворили чудо. Голова была ясной, досада улеглась и не отвлекала от размышлений – а Шенахану было о чем поразмыслить.

Ну с чего он взял, что маньяк попадется на разговор о крови? С какой стати он выдаст себя в подобной беседе? Да ни за что! Он ведь для себя самого не просто вампир. Он – вампир, который среди людей маскируется под человека. И мыслить он должен соответственно. Эти ничтожные людишки не имеют права его заподозрить! Вампир, пойманный людьми, – пффф, какое убожество. Все равно, что человек, арестованный компанией сэндвичей. Немыслимое унижение! Этого нипочем нельзя допустить.

Итак – что будет делать и чего избегать человек, помешанный на том, что он новоявленный Дракула?

Избегать зеркал.

Не годится. Зеркал в клубе не так уж мало, а Патрик – один. Возле одного зеркала еще можно попытаться подстеречь, возле нескольких – не укараулишь.