Боб Шоу - Ночная прогулка. В двух лицах... Путешествие в эпицентр. Свет былого

Следуя принятому порядку, Реммерт запросил сведения об итальянских родственниках Салы, но никаких связей с мафией не обнаружил. Поскольку капитан получил указание к подозреваемому непосредственно не обращаться, то расследование могло закончиться, практически не начавшись. Но тут стало известно еще об одной смерти. На следующее утро после гибели сенатора Уэскотта Мэтью Маккалаф, жилец Салы, скончался от сердечного приступа, когда садился в автобус.

Это совпадение привлекло пристальное внимание группы Реммерта лишь через несколько часов, после чего полицейские сочли его удобным предлогом для визита в дом Салы. Однако в это время стали известны результаты опроса мониторов из медленного стекла, установленных дорожной службой. Новые данные явились для Реммерта неприятным сюрпризом. Ему было приказано изобличить Салу в убийстве сенатора, и мониторы действительно показали, как старый, потрепанный фургон подозреваемого за несколько часов до убийства отъехал от его дома и направился к Бингхэму, а через несколько часов после убийства вернулся обратно тем же маршрутом. Однако в полученных сведениях был изъян. Запечатленные стеклом картины ясно свидетельствовали, что за рулем фургона сидел Мэтью Маккалаф — человек, умерший естественной смертью спустя несколько часов.

И он был один.

— Это позволило нам войти в дом Салы и все тщательно осмотреть, — сказал Реммерт. — Мы как бы выясняли личность Маккалафа, но на самом деле пытались найти улики против хозяина.

— Нашли что-нибудь? — Гаррод не отрывал глаз от экрана с изображением фасада дома.

— Ничего. Виновным оказывался Маккалаф.

— Не слишком ли это удобно? Большая удача — я говорю о его скоропостижной кончине.

Реммерт фыркнул.

— Если это удача, я, пожалуй, предпочту оставаться неудачником лет до ста. — Вы прекрасно понимаете, что я имел в виду, Питер. Если Сала — убийца., то сложившееся положение ему на руку: человек, на которого он свалил вину, замолчал на следующее же утро.

— Бен Сала не сваливал вину на Маккалафа — это делаю я. В любом случае мне не понятен ход ваших мыслей. Предположим, убийца — Бен Сала. Смерть жильца неминуемо привлечет к дому внимание полиции. Зачем ему это нужно? Кроме того, что бы ни говорил Побджой, Сала не убивал сенатора. Тому есть доказательства.

— Посмотрим их.

Реммерт громко вздохнул, но переключил проектор на быструю перемотку. Пейзажное окно, установленное в коттедже напротив дома Салы, позволило снять голофильм, охватывающий жизнь подозреваемого за весь предыдущий год. Полученная информации была занесена и в ретардитовое устройство памяти, но, поскольку медленное стекло не позволяет возвращаться к старым кадрам, для практической работы использовался обычный голографический фильм.

На экране появилось изображение дома Салы, каким он был год назад, при установке пейзажного окна. Обычный двухэтажный дом с эркером на первом этаже, подпирающим небольшой балкон. Ухоженный палисадник. К основному строению примыкает гараж, его фасад — на одном уровне с домом. Заглянуть внутрь гаража можно только через окна в верхней части ворот.

Реммерт прокручивал фильм, время от времени останавливаясь, чтобы показать Гарроду, как Бен Сала и Маккалаф ходят и выходят. Бен Сала оказался невысоким плотным мужчиной с черными кольцами волос вокруг блестевшей, как начищенный ботинок, лысины. Маккалаф был повыше ростом и слегка сутулился. Серые волосы он зачесывал назад, открывая длинное унылое лицо. Комнату свою покидал редко.

— Маккалаф не слишком похож на политического убийцу высокого ранга, — заметил Гаррод. — Что не скажешь о Сале.

— Кроме внешности, вам нечего поставить ему в вину, — сказал Реммерт, останавливая кадр. Сала работал в саду. Рубаха натягивалась на тучном животе итальянца. — У него пикническое сложение.

— Какое?

— Пикническое. Пикниками называют тучных, низкорослых, коренастых мужчин, которые нередки среди психически неуравновешенных убийц. Но точно такое же сложение характерно для многих ни в чем не повинных людей.

Замелькали новые сцены, выхваченные из реки времени. Бен Сала и его жена, тоже темноволосая, ссорятся, едят. Спят, читают, иногда занимаются грубоватой любовной игрой, в то время как меланхоличное лицо Маккалафа одиноко маячит у окон второго этажа. В одно и то же время Сала уезжал по делам и возвращался в белом «пикапе» последней модели. Наступила зима, пошел снег. Бен Сала стал ездить в потасканном грузовичке пятилетней давности.

Гаррод поднял руку, подавая знак остановить фильм.

— Разве дела Салы пришли в упадок?

— Вовсе нет. Он оказался умелым дельцом — для своего уровня, конечно.

— Вы спрашивали, почему он стал пользоваться старой машиной?

— Представьте, спросил, — сказал Реммерт. — При прежних методах расследования такие факты оставались незамеченными, но во время просмотра ретардитовой записи они бросаются в глаза.

— Что он вам ответил?

— Бен Сала все равно собирался продавать свой «пикап» через полгода, но тут кто-то предложил ему хорошую цену. Он сказал, что просто не мог отказаться от удачной сделки.

— Вы спросили, сколько он получил за машину?

— Нет. Не счел существенным.

Гаррод сделал пометку в блокноте и попросил продолжать. Снег растаял, уступил место зелени весны, а та — ярким цветам лета. В первые дни осени на крыше гаража появился кусок синего брезента. Был он большим, во всю крышу, да еще над воротами свесился край, закрыв окна.

— Зачем это? — Спросил Гаррод, останавливая кадр.

— Крыша протекла.

— По-моему, крыша была крепкой.

Реммерт вернулся немного назад. На кровле в нескольких местах открылась поврежденная черепица. Еще на пару дней в прошлое — крыша снова была исправной.

— Несколько неожиданно, вы не считаете? — спросил Гаррод.

— В начале сентября прошли ураганы. Бен Сала собирается строить новый гараж, поэтому не захотел основательно ремонтировать крышу.

— Все одно к одному, комар носа не подточит.

— Что вы имеете в виду?

— Пока не знаю. Взгляните, как небрежно болтается край брезента над фасадом гаража. А ведь в остальном хозяйство Салы в полном порядке.

— Может быть, так дождь не заливает ворота. — Реммерт начал проявлять нетерпение, видя, как Гаррод делает очередную пометку. — Да и что можно извлечь из этого наблюдения?

— Возможно, и ничего. Но если живешь с медленным стеклом столько, сколько я, оно меняет взгляд на вещи. — Гаррод внезапно осознал, что выражается напыщенно. — Извините, Питер. Есть еще что-нибудь интересное между этим моментом и ночью убийства?

— Я не нашел, но, может быть, вы…

— Давайте последнюю ночь, — сказал Гаррод.