Боб Шоу - Ночная прогулка. В двух лицах... Путешествие в эпицентр. Свет былого

Теллон слабо улыбнулся:

— Там малыши катаются на красных трехколесных велосипедах…

Хелен уставилась на дорогу. Начинался дождь, и белые полоски дорожной разметки исчезали под машиной, как трассирующие пули, вылетающие из щели темнеющего впереди горизонта.

Немного позже она заметила, что Теллона начинает бить дрожь. А еще спустя несколько минут на его лице выступила испарина.

— Я же вам сказала, чтобы вы сдались, — произнесла она как бы между прочим.

— Вы нуждаетесь в уходе.

— Сколько времени займет путь до Нью-Виттенбурга, если мы не будем останавливаться?

— Если при этом вы не потребуете от меня превышения скорости — часов десять-одиннадцать.

— Это если ехать прямо на север? Вдоль полосы?

— Да.

Теллон покачал головой:

— Черкасский наверняка поджидает меня где-то на полосе, и у него непременно есть описание этой машины. Лучше сверните на восток и поднимитесь в горы.

— Но это отнимет гораздо больше времени, а у вас нет сил даже на короткую дорогу до Нью-Виттенбурга! — Хелен рассеянно удивилась, с чего это вдруг ее потянуло спорить, отстаивая интересы этого бледного землянина. «Может быть, так оно и начинается?» — подумала она изумленно.

— Тогда тем более неважно, какой дорогой ехать, — сказал Теллон нетерпеливо. — Поворачивайте на восток.

Хелен свернула на первую попавшуюся боковую дорогу. Машина без всяких усилий проглотила несколько миль аккуратно распланированных и густо заселенных жилых кварталов, ничем не выделяющихся среди прочих на континенте. Пригороды без города. Снова Хелен задумалась над тем, какова была бы ее жизнь, родись она на другой планете, в обычной семье. Если бы не ее изолированность, характерная для тех, кто принадлежит к высшим кругам общества, она, возможно, вышла бы замуж, родила бы ребенка… кому-то… — эта мысль понеслась по своей орбите с неудержимостью астрономического тела, — кому-то… вроде Теллона. Она испугалась этой мысли. В другой жизни она могла бы путешествовать; он тоже путешествовал — больше, чем любой из ее знакомых.

Она снова покосилась на Теллона:

— Очень страшно лететь на звездолете?

Он слегка вздрогнул, и она поняла, что его клонит в сон.

— Не особенно. За час до первого прыжка тебе делают уколы хладнокрова, а перед тем, как корабль входит в ворота, дают порцию кое-чего покрепче. И опомниться не успеешь, как уже приехал.

— Но вам когда-нибудь приходилось делать это без транквилизаторов и обезболивающих?

— Я никогда не делал этого с транквилизаторами, — сказал Теллон неожиданно жестко. — Знаете, каким великим изъяном обладает перемещение в нуль-пространстве — в той форме, которую мы практикуем? Это единственная разновидность путешествия из всех когда-либо изобретенных, которая ни на дюйм не расширяет ваших духовных горизонтов. Люди гоняют свои тела по всей Галактике, но внутренне они по-прежнему не высовываются за орбиту Марса. Если бы их заставили попотеть в путешествии без уколов, ощутить, как делаешься все тоньше и тоньше, и шкурой своей познать, что на деле означает термин «пульсационный переход», — тогда, возможно, кое-что изменилось бы.

— Что же, например?

— Например, то, что вы — лютеранка, а я — землянин.

— Как странно, — произнесла она весело, — шпион-идеалист. Но себе она сделала немое признание: «Да, именно так это и начинается». Ей понадобилось двадцать восемь лет, чтобы открыть, что она не сможет стать полноценным человеком, опираясь только на себя. Печально было то, что это произошло с таким, как Теллон, и потому немедленно должно быть пресечено. Она увидела, что его глаза за массивной оправой электроглаза снова закрылись, а Сеймур соскользнул в довольную дремоту — это значило, что Теллон во тьме и засыпает.

Она начала разрабатывать план. Теллон ослаблен напряжением, чрезмерным утомлением и последствиями ранения, но что-то в его длинном задумчивом лице говорило, что все равно в одиночку ей с ним не справиться. Если она и дальше сможет усыплять его подозрения и не давать ему заснуть до ночи, тогда, возможно, что-то удастся, когда он окончательно уснет. Она стала искать тему для разговора, которая могла бы его заинтересовать, но ничего не придумала. Машина въезжала в зеленые предгорья континентального хребта, когда Теллон заговорил сам, силясь отогнать забытье.

— В лютеранской системе оплаты труда меня кое-что озадачивает, — сказал он. — Каждому платят в часах и минутах. Даже с учетом коэффициентов максимум, который может заработать, например, первоклассный хирург, — это три часа в час, верно?

— Правильно, — Хелен повторяла знакомые слова. — В своей мудрости первый Гражданский Арбитр убрал соблазны неограниченного материального обогащения с пути нашего духовного прогресса.

— Оставим катехизис. Просто я хочу знать, как может кто-нибудь вроде вашего брата или вообще вашей родни иметь доходы, абсолютно недоступные всем прочим? К примеру, как вписывается в вашу систему наличие у Карла такого поместья?

— Оно вписывается, как вы изволите выражаться, потому что Арбитр не принимает никакой платы за свои труды на благо Эмм-Лютера. Его нужды покрываются добровольными пожертвованиями его паствы. А все излишки, превосходящие его нужды, распределяются по его усмотрению. Обычно они идут на помощь страдающим или нуждающимся.

— Главный босс делится подношениями со своими друзьями и родственниками, — сказал Теллон. — Жаль, что здесь нет Дока Уинфилда.

— Не понимаю.

— А кто вообще хоть что-то понимает? Какой отраслью математики занимался ваш брат?

У Хелен уже готов был саркастический уклончивый ответ, каким можно отбрить, скажем, наглеца-политика, сующего нос в сферы математики, но она вспомнила, что Теллон создал зрительные приборы. И один из пунктов его досье, как ей теперь припоминалось, гласил, что в начале своего жизненного пути он был физиком-исследователем, но неизвестно почему превратился в супербродягу и, наконец, в шпиона.

— Я была не в состоянии понять, чем занимался Карл, — сказала она. — Это имело какое-то отношение к теории, что нуль-пространственная вселенная намного меньше нашей; возможно, ее диаметр — всего несколько сотен ярдов. Однажды он сказал мне, что сферы диаметром в две световые секунды, которые мы называем воротами, соответствуют одиночным атомам нуль-пространственного континуума.

— Я слышал об этой идее, — ответил Теллон. — Добился он чего-нибудь?

— Вы сами знаете, что вся информация по конструированию космических зондов относится к первой категории секретности.

— Знаю. Но вы сказали, что все равно ничего не понимаете. Какую же тайну вы можете выдать?

— Ну… насколько мне известно, Карл входил в группу, которая вычислила ускорение и координаты прыжка для зонда, нашедшего Эйч-Мюленбург. Если лететь нужным путем, по дороге встретится меньше ворот. А это, по словам Карла, означает, что строительство кораблей обойдется дешевле, хотя я не понимаю, за счет чего.