Эдгар Грант - Неестественный Отбор

— А синие у тебя есть? Брюнет с синими глазами — это так заводит.

— Вижу, настроение у тебя улучшается… Держи, — он протянул ей небольшой аэрозольный баллончик без маркировки.

— Это — мужской запах?

— Нет. Это мужской голос. Брызни несколько раз на горло, делая короткий вдох.

Марта с сомнением посмотрела на баллончик.

— Абсолютно безопасно. Раздражает до воспаления голосовые связки. Голос становится более грубым и чуть хриплым. Для сохранения эффекта надо повторять процедуру раз в два-три часа, в зависимости от индивидуальных особенностей.

Она несколько раз брызнула аэрозоль себе на горло и, почувствовав легкое першение, закашлялась.

— Так, — Алекс еще раз придирчиво ее осмотрел, удовлетворенно покивал головой и, показав на свою сумку, сказал: — Вроде нормально. Теперь переодевайся.

Она натянула на себя просторные джинсы, массивные кожаные ботинки с глубоким протектором, толстую флисовую куртку, поверх нее туристический жилет-разгрузку с множеством набитых чем-то карманов и добротный пуховик с капюшоном, отделанным искусственным мехом и крупными круглыми эмблема- ми UNAID [34] UNAID — Управление Гуманитарной помощи ООН. на рукавах и груди.

Она осмотрела себя в зеркало. Вид был конечно неуклюжий, но угадать в ней женщину стало невозможно. Алекс протянул ей крупный ооновский бэдж, венгерский паспорт, водительские права и новый смарт.

— Ты теперь Йозеф Блашко. Венгр. Администратор программ гуманитарной помощи ООН по Центральной Америке, — он легонько хлопнул ее по плечу. — Снимай куртку — запаришься. Сейчас будет инструктаж.

Марта, скинув куртку и разгрузку, бросила их на пол и, поудобнее устроившись в кресле, приготовилась слушать.

— Так вот, кэп, как я сказал, твои условия приняты. Есть правда один нюанс… Я не смогу доставить тебя прямо в Мехико. Слишком большой риск с вашими и мексиканскими пограничниками. Я высажу тебя в пятидесяти километрах восточнее, а там доберешься сама. С твоим опытом — это не проблема.

— Высадишь? — удивилась Марта.

— Вернее, ты выйдешь сама. Не забыла, как прыгать с парашютом?

— Ты с ума сошел! Это было семь лет назад, — она нервно заерзала в кресле.

— Не суетись. Парашют — это, как велосипед. Один раз поехала — навык на всю жизнь. Не мне тебя учить, — успокоил ее Алекс. — Послушай… Сегодня ночью с базы в Мартинсбурге с дозаправкой в Техасе на юг Мексики отправляется ооновский борт с грузом гуманитарной помощи. Там у них ливни, оползни. Целый район от- резан уже неделю. Ни еды, ни медикаментов, да еще вирус какой-то оживился. Местным властям и военным все равно. Спасибо, хоть дали разрешение на доставку помощи… Борту согласован коридор в пятидесяти километрах восточнее Мехико. Там ты соскочишь на парашюте и доберешься до города сама. Деньги у тебя будут. С испанским — проблем нет. Машину возьмешь в ближайшем поселке. Так что это — просто легкая прогулка.

Марта задумалась.

— Как-то очень радикально получается…

— А продавать государственные секреты — не очень радикально? Была бы ты офисной птичкой, я бы этот вариант даже не рассматривал. А ты — боевой офицер армейской разведки США. При этом раскладе то, что я предлагаю — лучший вариант. Завтра к полудню будешь в Мехико.

— А деньги, документы?

— Я тебе все передам в самолете. Ковач полетит с тобой. Проследит, чтобы не было проблем по ходу полета.

— Хм-м, — Марта в нерешительности потерла переносицу. — А где гарантия, что у меня раскроется парашют.

— А где гарантия, что ты не надоешь мне своей подозрительностью и я не выбью из тебя то, что мне надо вместе с потрохами.

— Действительно… Я на твоем месте так бы и сделала.

— Девочка моя. Я тебя отпускаю только потому, что, когда я завис с бойцами на перевале, ты не побоялась подставить свою задницу и сама прилетела вытащить меня на последней рабочей вертушке… Вопреки вашим долбаным уставам. Можешь считать, что я отдаю боевой долг.

Марта посмотрела на него погрустневшими глазами.

— Хорошо… У меня все равно нет выбора.

— Выбор всегда есть, капитан Гесс, — Алекс улыбнулся. — Сейчас ты сделала правильный выбор. Одевайся. Вылет борта в полночь, а нам еще добираться до базы километров сто сорок по дороге, утыканной полицейскими кордонами.

Пузатый четырехмоторный транспортник С130, монотонно гудя, прогревал двигатели на дальней стоянке авиабазы. Досмотр прошел без проблем, погрузка пал- лет с грузом была закончена, и Ковач с умным видом, не спеша листал транспортные документы, чем сильно заставлял нервничать щуплого провизора, отвечавшего за поставки гуманитарной помощи для ООН. Наконец он вопросительно посмотрел на Алекса. Тот со слова- ми «воруют ведь, сволочи» коротко кивнул. Ковач рас- писался в документах, и провизор, с довольным видом забравшись на пассажирское сиденье фуры, в сопровождении машины охраны аэропорта покатил в сторону выезда с летного поля.

— Ну, вот и все, капитан, — с видимым сожалением сказал Алекс. — Ты теперь свободный и богатый человек.

Они сидели друг напротив друга в пассажирской секции транспортника. До вылета оставалось минут сорок.

— Ты знаешь, мне действительно не хочется расставаться, — тихо сказало Марта.

Алекс молча кивнул и, взяв ее руки в свои ладони, за- глянул в глаза. В приглушенном свете небольшого пассажирского отсека его зрачки казались бездонными пор- талами, ведущими куда-то в темноту, в бесконечность.

— Все будет хорошо, капитан, — не отпуская ее взгляда тихо, почти шепотом произнес он. — Все будет хорошо… Она вздрогнула. Волна ярких, как вспышка, воспоминаний захлестнула ее сознание. Холодная и сухая афганская осень… Первая встреча в палатке на представлении… Вертолет и бешеная страстная ночь после рейда… Крик полковника по связи«…я же просил не трогать моих людей»… Последняя встреча в августе в мотеле… Его руки, нежно поправляющие мужскую маску на ее лице…

Марта резко тряхнула головой и даже через искусственную кожу маски почувствовала слезы на щеках.

— Ну, девочка моя. Не раскисай, — Алекс выпустил ее ладони. — Может, еще увидимся. Пригласишь меня в свой домик на юге Франции… Познакомишь с мужем, детишками… Хотя я бы на твоем месте держался по- дальше от Европы. Ну…

— Да… Да… — пробормотала она, чувствуя себя совершенно беспомощной и какой-то виноватой.

— Вот и хорошо. Соберись. Ковач проследит, чтобы все прошло гладко. А мне надо идти.

— Постой, ведь еще сорок минут, — она до боли в сердце не хотела его отпускать.

Он глянул на часы.

— До взлета пятнадцать минут, милая. Мне надо бежать.