Павел Корнев - Без гнева и пристрастия

Поэтому вместо того, чтобы отправиться на выход, я подошел к окну и заложил руки за спину.

— Господин Мориц, — произнес я, глядя на забрызганное мелкими каплями косого дождя стекло, — насколько мне известно, вы заключили с мэрией некое соглашение касательно вашего выдвижения на должность городского прокурора. Судя по многочисленным плакатам, у вас нет полной уверенности, что оно будет соблюдаться. Спору нет, Аманда Грант вам не соперник, но пока еще не поздно появиться новому кандидату на это место…

— Что вы себе позволяете, комиссар?! — вновь побагровел хозяин кабинета.

Я глянул на него и не без сожаления отметил, что о хороших отношениях с прокуратурой теперь можно позабыть.

— Мне поручили расследовать это дело без оглядки на статус подозреваемых и свидетелей. А они, — ткнул я пальцем в потолок, — всегда получают то, чего хотят.

Саймон Мориц поднялся из кресла и указал на дверь:

— Попрошу вас удалиться. Немедленно!

— Вы ведь отдаете отчет, к каким последствиям это приведет? — подлил я масла в огонь, не сдвинувшись с места. — Они ведь только и ждут повода расторгнуть сделку. Вы и в самом деле хотите отправить все договоренности в мусорное ведро?

— Этот город прогнил сверху донизу, ему нужен человек, который наведет порядок, приструнит гангстеров и продажных чинуш!

— И такой человек даст остаться убийству восемнадцатилетней девушки безнаказанным?

— Выметайтесь отсюда немедленно!

— Как скажете, — пожал я плечами и зашагал к входной двери. — Мне действительно хотелось бы видеть вас в кресле городского прокурора, — произнес на ходу, — жаль, что теперь с этим возникнут проблемы…

Саймон Мориц шумно выдохнул, но промолчал. Впрочем, когда я взялся за дверную ручку, он попросил:

— Стойте, комиссар! — опустился в скрипнувшее кресло и расстегнул воротник сорочки. — Не думайте, будто запугали меня…

— И в мыслях не было.

— Просто хочу избежать ненужных сложностей…

На этот раз я просто кивнул.

— Но это должно остаться между нами. Обещаете?

— Обещаю.

— Обещание полицейского! — хрипло рассмеялся Саймон. — Обещания полицейского не стоят выеденного яйца! — Он взял потухшую сигару, поднес ее к носу, принюхался и вдруг глянул на меня остро и недобро, как не смотрел до того; будто маску сбросил. — Поступайте с этой информацией как посчитаете нужным, но, если сошлетесь на меня, я буду все отрицать. И уничтожу вас, комиссар. Поверьте, это в моих силах, не важно, стану я прокурором или нет. Вам это ясно?

— Что за информация?

— Однажды Шарлотта пришла с покрасневшими глазами, будто проплакала всю ночь, и наотрез отказалась рассказывать, что именно ее расстроило.

— Вам удалось выяснить, что стряслось?

— Нет, — ответил хозяин кабинета, — но в тот день она звонила в мэрию и просила соединить с приемной советника Гардина. Это все, что мне известно.

Я будто под дых получил.

Советник Гардин! Один из наиболее влиятельных членов городского совета!

Без гнева и пристрастия? О нет, только не в этот раз…

— Откуда вы узнали о звонке?

— Предвыборная кампания была грязной, — глядя в потолок, ответил Саймон Мориц, — я контролировал все звонки. Без этого было не обойтись.

— Кто еще об этом знает? Ваш человек на телефонной станции?

— «Мой человек», как вы изволили выразиться, лишь вел список вызовов. Он понятия не имеет, кто именно звонил в мэрию, поэтому не станет выступать свидетелем в суде. И не забывайте — этого разговора не было.

— До этого дня или после…

— Нет, — перебил меня собеседник, — больше звонков в приемную Гардина не было. А теперь позвольте мне наконец заняться своими делами. Мне еще этот город в чувство приводить!

Я распахнул дверь и, повысив голос, произнес:

— Благодарю вас, господин Мориц. Вы очень помогли.

И вышел в приемную.

Напоследок безмятежно кивнул секретарше и уже на лестнице беззвучно выругался.

Советник Гардин! Только этого не хватало!

Немудрено, что Саймон Мориц держался до последнего, не желая говорить о столь могущественной персоне. Мне бы и самому выкинуть этот разговор из головы, но не получится. А значит, без поддержки не обойтись…

На улице я направился прямиком к ближайшей телефонной будке, прикрыл за собой дверцу и набрал рабочий номер Алекса Брига.

— Это Виктор, — произнес я, когда секретарша перевела звонок на медиатора. — На линии больше никого нет?

— Только я, — отозвался Алекс. — А что?

— У нас проблема.

— Большая?

— Я бы стал беспокоить тебя по пустякам?

— Излагай.

— Шарлотта Ли работала волонтером в избирательном штабе Ланфорда. Я сейчас пообщался с Саймоном Морицем и слегка на него надавил…

— Слегка? — хмыкнул Бриг. — Слегка надавил, и это стало большой проблемой? Что ты с ним сделал? Надеюсь, не бил головой о стену?!

— С ним все в порядке, — вздохнул я. — Но возникла необходимость переговорить с господином, который подкинул нам работенку на последних выборах. Понимаешь, о ком речь?

Какое-то время было слышно лишь шуршание динамика, затем на другом конце провода послышался лязг бутылочного горлышка о край стакана и плеск виски.

Да, Алекс понял меня правильно.

— Уверен, что без этого не обойтись? — спросил он, собравшись с мыслями.

Я в двух словах пересказал суть разговора, и медиатор сразу воспрянул духом.

— Вовсе не факт, что Шарлотту довел до слез наш общий знакомый, — резонно отметил он. — Быть может, она обращалась к нему за помощью?

— Вот так и скажи мэру, когда будешь просить его поспособствовать моей встрече с нашим другом…

— Виктор! — не выдержал Алекс. — Ты уверен, что это необходимо? Я понимаю, у тебя есть к нему личные претензии.

— Sine ira et studio.

— Что?!

— Без гнева и пристрастия, — перевел я высказывание.

— И что это значит?

— Это значит, что мне придется допросить его, так или иначе. Либо я даю делу официальный ход, либо ты организуешь нам приватную встречу. Решать тебе.

— Придется согласовать это с мэром.

— Согласуй и перезвони. Через четверть часа буду на работе.

— Думаешь, это так быстро?

— Верю в тебя, Алекс.

Я опустил трубку на рычажки аппарата, вышел из телефонной будки и отправился на поиски такси.

Когда вернулся в управление, Алан Портер глянул на меня уже даже не с любопытством, а с неприкрытым раздражением.

— Ну? — хмыкнул он и потянулся, разминая затекшую спину. — Как съездил?

Я убрал плащ на вешалку, стряхнул со шляпы мелкие капли дождя и встал у зеркала. Глянул на свою осунувшуюся физиономию и невесело усмехнулся:

— Вряд ли будущий прокурор после нашего с ним общения воспылал любовью к полицейскому управлению.

— Пустышка?

Я кивнул.