Павел Корнев - Без гнева и пристрастия

— Нет.

— Тогда нет повода отражать это в отчете. Но если понадобится дополнительная информация…

— Всегда к твоим услугам, — пообещал я и прищелкнул пальцами. — Кстати! Что насчет машины?

— Виктор! — развел руками Раевски. — Побойся бога! Твоего водителя подстрелили, дело Шарлотты Ли свалили на нас, и не удивлюсь, если ты и покойника в пакгаузах нам сбагришь!

— Не сбагрю.

— А вот не уверен!

— Слушай, Филипп, у нас был уговор. Убийство племянницы члена городского совета будет раскрыто до конца недели, и вся слава достанется тебе.

— Думаешь, до конца недели?

— Без вариантов, — уверенно заявил я.

— Ничем не могу помочь, — после недолгих раздумий отрезал Раевски, надевая шляпу. — Свободных людей нет.

— Водителя мне Ян выделит, нужна только машина.

— Ох, Виктор! — вздохнул инспектор. — Ты и мертвого уговоришь! Черт с тобой, распоряжусь.

— Прямо сейчас.

Инспектор покачал головой, позвонил в гараж и отправился к шефу. Я уселся за стол, сделал звонок в больницу Святой Катерины, затем набрал Алекса Брига и договорился с ним о встрече. Оделся, запер за собой дверь и спустился вниз.

На улице начинался дождь.

В водители Ян Навин назначил седого сержанта лет пятидесяти на вид. Тот ждал меня на парковке в новенькой, с иголочки, униформе, на фоне которой сразу бросалась в глаза потертая кобура с торчавшей из нее рукоятью не менее побитого жизнью револьвера.

— Сюда, комиссар! — указал сержант на патрульный автомобиль с номером «сто семь» на передней дверце.

Я подошел к водителю и выставил перед собой указательный палец, пытаясь припомнить, при каких обстоятельствах мы встречались раньше.

— Штурмовой дивизион! — сообразил наконец.

— Так точно, — подтвердил сержант. — По возрасту, думал, придется в регулировщики идти, да нет — баранку крутить взяли.

— Вот и замечательно, — порадовался я за седого и забрался на пассажирское сиденье. — В «Грант».

— Знаю такой, — кивнул сержант, завел движок и выехал с парковки на проезжую часть.

Потихоньку накрапывал мелкий дождик, размеренно елозили по ветровому стеклу щетки, проносились мимо тусклые силуэты домов. Светлыми пятнами выделялись лишь фары встречных автомобилей, а в остальном — беспросветная серость. На миг даже почудилось, будто город заполонило безвременье; бесцветное, понемногу растворяющее в себе окружающую действительность.

Но нет, обычный день для города, метко названного отцами-основателями Осень.

— Сейчас вернусь, — предупредил я сержанта, выбираясь под сыпавшийся с неба дождь. Взбежал на крыльцо ресторана, прошел в холл и стряхнул со шляпы мелкие капли воды.

— Комиссар! — заученно улыбнулся мне метрдотель. — Господин Бриг ожидает вас. Будете завтракать?

— Нет, пожалуй, — отказался я, но сразу передумал и принялся расстегивать плащ. — Кофе, тосты и джем, пожалуйста. И пару пончиков с собой. У вас ведь есть пончики?

— Распоряжусь. Господин Бриг ждет вас на втором этаже.

Я сдал плащ в гардероб и зашагал к лестнице.

Вопреки обыкновению, Алекс расположился не в отдельном кабинете, а за столиком в дальнем конце зала у высоченного панорамного окна. Вид открывался отсюда сегодня на редкость унылый: мокрый асфальт, низкие облака над крышами домов, юркие силуэты мчащих по дороге автомобилей, редкие пятна цветных зонтов, сквер с пожухлыми газонами и облетевшими деревьями.

Зима! Зима в городе Осень…

— Доброе утро, Виктор, — поздоровался со мной Алекс, задумчиво разглядывая спагетти. Отпил красного вина и поинтересовался: — У тебя уже есть имя? Одно правильное имя?

Я уселся напротив медиатора и закурил. Немного помолчал, собираясь с мыслями, и кивнул:

— Есть имя, но нет прямых улик.

— Рассказывай, — потребовал Бриг, с отвращением отодвигая от себя тарелку.

— Сначала ты, — потребовал я. — Что с делом врачей?

— Это подождет.

— Вот уж не думаю.

Алекс невесело усмехнулся и произнес:

— Ничего интересного. Обычная история человеческой глупости и борьбы за власть.

— Подробности, пожалуйста.

— Все дело в профсоюзах, — поморщился медиатор. — В городе Ангелов они набрали такую власть, что диктуют свои условия мэрии. Вот в чью-то светлую голову и пришла мысль подрезать им крылья.

— Звучит логично, — прищурился я, стряхивая пепел.

— Да, но вместо того чтобы найти повод и отправить за решетку самых одиозных профсоюзных бонз, решили ударить по нижнему звену. Кто безропотно идет на все акции протеста и сутками напролет пикетирует?

— Тронутые?

— Именно. Официально исследования велись с целью вернуть тронутых к нормальной жизни, но истинной задачей было получить контроль над их сознанием. Вот так.

— И что в итоге? Исследования увенчались успехом?

— Не знаю, — признался Бриг. — Когда профсоюзы пронюхали об этом и через лояльных газетчиков подняли шум, полиция перестала закрывать глаза на похищения и шитые белыми нитками несчастные случаи. Кто-то из рядовых исполнителей заговорил, и… результат тебе известен.

— Зачем требовались свежие тронутые?

Бриг только плечами пожал.

— Возможно, они более восприимчивы к внешнему воздействию? Виктор, официально дело закрыто, не лезь туда.

— Не буду.

— Что-то не верится.

— На мне висит расследование убийства. Глубже необходимого копать не стану.

— Ну раз я удовлетворил твое профессиональное любопытство, удовлетвори и ты мое.

Я сделал длинную затяжку и затушил сигарету, а когда официант выставил на стол мой заказ и оставил нас наедине, ввел медиатора в курс дела, не особо углубляясь в детали. Попутно намазывал тосты малиновым джемом.

— Как скоро официальное расследование придет к твоим выводам? — под конец спросил Алекс.

— Все зависит от того, когда пришлют ответ устроители аукциона. И как быстро согласится побеседовать с детективами советник Гардин.

Бриг поморщился.

— Боюсь, у него не будет особой возможности для маневра. — И медиатор поднялся из-за стола. — Надо сделать звонок.

— Можешь не торопиться. — Я отпил кофе и приступил к завтраку.

Алекс вернулся минут через десять. Он молча уселся на свое место, закурил и мрачно уставился на меня, словно ростовщик, который прикидывает, может он оставить себе заклад допустившего просрочку должника прямо сейчас или тот еще увяз недостаточно сильно.

Медиатор явно собирался просить меня о чем-то неприятном, поэтому я заранее предупредил его:

— Дело замять не могу. Даже не надейся.

— Не можешь или не хочешь? — с некоторой даже ленцой уточнил Бриг, и стало ясно, что на уме у него нечто совсем иное.

Возможно даже — прямо противоположное. У меня по спине мурашки побежали.