Семён Данилюк - Убить после смерти

Все взгляды сосредоточились на мне. Я скосился на Анхэ, с безучастным видом погрузившегося в раздумье. Что после этого оставалось? Я уныло вздохнул.

Вздох мой, похоже, сработал против меня, — голос суперконтролера загремел воодушевленно:

— В результате преступной халатности обвиняемого его хранимый Игумнов погиб на 14 лет раньше своего предела и не совершил предначертанное. Налицо тягчайшее нарушение главы семнадцатой, части третьей Поведенческого кодекса, караемое при наличии рецидива низвержением в число смертных!

По залу прокатился гул, — похоже, такого сурового вердикта не ждали.

— Слово в защиту, — прошелестело в воздухе. Анхэ, обращая на себя внимание, подался вперед. — Обвиняемый действительно допустил просчет, — подтвердил он. — Но всего лишь просчет, а не тяжкий проступок. Поскольку у нас были смежные задания, могу подтвердить: погибший задолго до гибели сошел с предначертанного пути. И последние несколько лет его жизни — исключительная заслуга моего коллеги. Я сам неоднократно рекомендовал Анхелю списать поднадзорного в наряд и оставить без защиты. Но он продолжал упорствовать. В данном случае, если и пенять ему за нарушение, то не Поведенческого кодекса, как выдвигается в обвинении, а единственно параграфа 8Е инструкции № 17/347 бис «О порядке списания хранимых, сошедших с предначертанного пути», то есть за нерациональное расходование ангельских ресурсов на заведомо отработанный материал. А санкции данного параграфа не предусматривают столь тяжких последствий для оступившегося.

— Поправка принимается, — согласился Председатель совета. Все-таки Анхэ великий дока по части документооборота. Надо же, уел самого суперконтролера. Я с благодарностью посмотрел на друга, но тот оставался бесстрастен и недоступен эмоциям, — воплощенная объективность.

К общему удивлению, суперконтролер, не споря, молчаливым кивком признал свою неправоту. И я понял, почему он столь легко отступился: в запасе у него имелось куда более тяжкое обвинение, которое незамедлительно было предъявлено. — Сказанное выше — лишь малая, и не основная часть инкриминируемого. Истинное преступление обвиняемого, повлекшее события, могущие привести к осложнениям самым пагубным, и вынудившее собраться Ангельский совет, было совершено далее. Произошла вещь неслыханная, — после смерти Игумнова обвиняемый по халатности сдал отчет о причинах гибели не в архив, как то предписано инструктивным письмом № 856934/n, а… — суперконтролер выдержал интригующую паузу, — в отдел ближнего резерва! Как и следовало ожидать, зал наполнился озабоченным шелестом. — В результате вместо предписываемых методическими рекомендациями ста и более лет выдержки освобожденная душа незамедлительно оказалась реинкарнирована в тело индийской девочки Рашьи! — голос суперконтролера затрепетал от негодования. — Более того, грубое нарушение технологии привело к системному сбою, и память о предыдущей реинкарнации оказалась стертой недостаточно тщательно. Ребенок, которому ныне пять лет, вдруг заговорил на языке прежней жизни. В любой момент он может вспомнить события, предшествовавшие его рождению.

Шелестение в воздухе подтвердило, что сообщение сильно взволновало собравшихся.

Еще бы! Всё, что касается обстоятельств потустороннего существования, от смертного глаза скрывается тщательно. То есть людям дано понять, что загробная жизнь существует. Это дисциплинирует и придает стимул. Но какова она и каким образом воздействует на земное бытие, что скрывается за занавесом, отделяющим жизнь от смерти, — сия загадка остается для смертных непознанной. Именно неразрешимость тайны бытия является одним из столпов, что подпирают веру и не дают человеку сойти с предначертанного пути. К числу священных, особо хранимых таинств относятся и принципы реинкарнации, то есть переселение души из одного тела в другое. На протяжении нескольких жизней происходит своеобразная селекция. Девять жизней как девять урожаев. Одни души совершенствуются и подготавливаются для перехода в ангельский сонм, другие, вырождающиеся, обречены на умерщвление. Технологические сбои, когда смертный вдруг начинал вспоминать события прошлой жизни, встречались и раньше. Всякий раз это вызывало жгучий интерес окружающих, будоражило умы как всё неведомое и непостижимое. Но одно дело, когда кто-то начинает вспоминать события, происходившие столетия назад. Проверить подлинность снизошедших на него откровений не дано ни тому, кто изрек, ни тем, кто услышал. В конце концов событие фиксируется как шрам на теле цивилизации, который потихоньку рубцуется. А с болью затухает и интерес к нему. Иное дело — реинкарнация, произошедшая едва ли не немедленно. Если завтра в делийском институте, куда собираются поместить на обследование Рашью, она начнет вспоминать обстоятельства российской жизни, проверить соответствие её фантазии действительности будет совсем нетрудно. И это не просто приоткроет — распахнет таинство переселения душ. Допустить подобное решительно невозможно. А значит, всё шло к принятию чрезвычайных мер. Что и подтвердил суперконтролер.

— Вследствие преступной халатности обвиняемого нам не оставлено выбора, — тяжко произнес он. Выдержал мучительную паузу. — Я вынужден поставить вопрос о принудительной эфтаназии.

Я, как и все, ждал этого и все-таки вздрогнул. Принудительная эфтаназия есть насильственное умерщвление, когда вместе с телом до срока уничтожается и душа.

Мера эта чрезвычайная, применяемая лишь по приговору Ангельского суда и только в исключительных, грозящих раскрытием таинства, случаях. Приходилось признать, — сейчас была именно такая ситуация.

— Но этого нельзя делать! — донесся до меня чей-то вскрик. По тому, как удивленно посмотрели на меня окружающие, вскрик оказался моим собственным. — Нельзя! — повторил я, несмотря на предупреждающий жест Анхэ. — Умертвить безвинного ребенка — это бесчеловечно. Едва выпалив последнее слово, я понял, что опять сморозил глупость.

— Спохватился! — желчно отреагировал суперконтролер. — Сначала поставил Совет в безвыходное положение. И теперь нас же учит доброте. Так вот, полагаю, для вашей собственной души как раз будет время усовершенствоваться. После низвержения в число смертных. — Возражаю! — бесстрашно встрял Анхэ. (Всё-таки приятно иметь такого надежного друга). — Необходимость принудительной эфтаназии, конечно, бесспорна. Но что касается вины Анхеля, ее еще требуется доказать. Я специально перепроверил. Отчет был сдан с соответствующей пометкой, предусмотренной методическими рекомендациями номер…

Председатель нетерпеливым движением замкнул уста моего заступника. — Мера виновным будет определена, — холодно объявил он. — Сейчас важно решить судьбу Рашьи. Положение выглядит вроде бы безвыходным.