Ирина Кайлес - Ключ для пешки

Когда фотоаппарат перестал дымиться, юноша решился взять его в руки, осмотрел. Камера безнадежно испорчена, половина расплавлена так, будто ее замачивали в серной кислоте. Федя осторожно достал карту памяти (хорошо хоть она сохранилась). Странно: японская зеркалка, почти новая, которую он не ронял, не мочил, находилась все время в футляре… В футляре! Он же положил туда золотую табличку! Федя похолодел. Таинственная находка не давала ему покоя. Литвинов уснул только под утро, и всю ночь ему снились таинственные знаки на небе, по которому летали сотни золотых табличек.

Наутро Олег спросил:

— Что за хлопок у тебя в комнате был ночью? Весь сон мне нарушил.

— Это с фотоаппаратом что-то случилось. Я хотел фотографии посмотреть, включил, а он чуть не загорелся.

— …., — Олег крепко выругался. — Покажи.

Федя принес фотоаппарат, с тяжелым сердцем протянул Олегу. Тот присвистнул от удивления:

— Это что надо было сделать с японской камерой, чтобы довести ее до такого состояния?!

— Да ничего я с ней не делал! Откуда я знаю, что случилось!

— Придурок! — Олег бросил камеру в мусорку.

— Олег, кончай ругаться, — вставила раздраженную реплику Наташа. — Жарко очень, может, просто камера перегрелась. Техника же ломается периодически.

Олег молчал, злой как черт.

— Хватит злиться, пойдемте завтракать, — Наташа поставила точку в разговоре.

За завтраком Олег неожиданно произнес:

— Я сегодня с парашютом хочу полетать. Федя, пойдешь?

— Нет, — быстро ответила Наташа.

Олег знал, что Федя сильно боится высоты, и ему доставляло удовольствие подкалывать парня:

— Удобно, когда мама за тебя отвечает, а?

— Олег, прекрати! — снова вмешалась мать. — Ты знаешь, сколько травм при этом получают? Ты хочешь весь отдых нам испортить?

— Наташа, какие там травмы! Здесь опытные люди работают.

— Мама, я пойду, — вмешался Федя, — ну что ты в самом деле… Я давно уже попробовать хотел.

Наташа внимательно посмотрела на сына, с трудом пересилила себя:

— Ладно. Только будьте осторожнее.

Федя с Олегом сели в катер.

— Иди первый, я подожду, — Олег злорадно улыбался.

Юноша надел на себя приспособление, крепящееся к парашюту, спасательный жилет. Панический страх высоты завоевал внутри уже все позиции, однако, решимости это обстоятельство не убавило. Единственной заботой сейчас было как-то скрыть свой страх от отчима, но это не слишком хорошо удавалось. Олег же, видя его волнение, довольно усмехнулся:

— Страшно?

— Что тут страшного? — огрызнулся Федя.

Парашют уже раскрыли, инструктор-турок показал, куда встать. Зафиксировали крепления, отпустили трос, и парашют плавно взмыл вверх. Федя побелевшими пальцами вцепился в крепления, за которые ему сказали держаться, зажмурился. Парашют поднимался плавно и незаметно, висеть на нем было достаточно удобно. Литвинов наконец решился открыть глаза и… задохнулся от восторга. Внизу расстилалась водная гладь. Отель и пляж казались совсем маленькими, словно игрушечными, вокруг застыли в безмолвии бескрайние зеленые горы. Красота пейзажа, открывшегося изумленному взору, поражала своим величием. Федя вдруг осознал, что не ощущает высоту. Он чувствовал, что надежно и безопасно закреплен на парашюте и теперь, казалось, парашют стал точкой отсчета для всего остального мира. Страх исчез, будто его и не было.

— Давайте в море подальше, — Олега так и подмывало поиздеваться. — И выше его поднимите.

Маленький катер внизу развернулся, поехал в море. В лицо бил сильный свежий ветер. Федя не мог оторвать взгляд от красоты, раскрывавшейся все новыми и новыми гранями. Он даже не заметил, что его подняли на максимальную высоту, и наслаждался каждой секундой. Внизу плавали маленькие яхты, изумрудное море местами (видимо там, где находились отмели) было немного светлее. Увидев в воде какое-то движение, Федя пригляделся, широкая улыбка озарила лицо. К поверхности моря поднялось несколько больших черепах.

Катер снова направился к берегу. Когда подростка опустили обратно, его лицо было настолько восторженным и счастливым, что Олега передернуло. Он явно ожидал другой реакции.

— Что, понравилось? — процедил он сквозь зубы.

— Супер! Вообще классно.

Олег надел приспособление и жилет.

— Вас как, так же? — спросил инструктор.

— Да.

Федя не видел, как поднимали Олега. Он смотрел на изумрудные волны и наслаждался ощущением полноты жизни. Главное — он осознал для себя одну важную вещь: порой ожидание страха намного страшнее, чем сам страх. Катер бороздил море, влажный морской ветер бил в лицо… Из задумчивости Федю вывели крики и ругательства инструкторов. Он быстро повернулся в их сторону. По всей видимости, они в этот момент опускали парашют. Но ветер подул с другой стороны, парашют сильно накренился в сторону, сдулся наполовину, и Олег медленно, но верно падал в море. Инструктора тянули трос, пытались повернуть катер в другую сторону, но было уже поздно. Олег упал в воду, за ним упал парашют. Ругаясь, турки начали затягивать канат. Отчим неуклюже барахтался в воде, ремни парашюта и спасательный жилет явно ему мешали. Федя невольно испытал злорадное удовлетворение, вспомнив, как начиналась сегодняшняя поездка. Наконец Олега затащили на катер. Поднимаясь, он сильно поранил ногу о какую-то железку, из раны тонкой струйкой потекла кровь. Чертыхаясь, отчим снял с себя все приспособления. Турки тем временем с трудом затащили на палубу мокрый парашют и пытались его свернуть. Справившись наконец с сырой тканью, на ломаном русском инструктора принялись извиняться перед Олегом. Он же, к удивлению Феди, отреагировал очень спокойно:

— Ладно, все нормально, — достал бумажник, расплатился, дав щедрые чаевые. Катер быстро приближался к пирсу.

В номере взволнованная Наташа тут же принялась обрабатывать рану:

— Я же говорила, Олег! Ну и зачем вам это надо было?!

— Да все же нормально. Что это, пустяки.

— Ничего себе, пустяки! Кровь до сих пор не останавливается! Давай в страховую позвоним, доктора вызовем.

— Наташ, тебе надо этот геморрой? Что ты так суетишься из-за царапины?

— Олег, я люблю тебя и люблю Федю. Вы самые близкие для меня люди. И я не переживу, если что-то с вами случится.

— Я тоже тебя люблю, — Олег поцеловал жену. — И ничего ни с кем не случится. Все будет хорошо.

Вечером Федя сидел на краю пирса, свесив вниз босые ноги. Он задыхался от восторга, не отрывая взгляда от необыкновенно красивого заката. Небо горело, переливаясь красно-желто-оранжевыми цветами. Поверх этой роскошной палитры красок замерли тонкие, невесомые, бледно-розовые облака. Огромный диск солнца почти уже скрылся за горой. Море спокойно как никогда. Маленькие волны ласково целовали берег. Ни ветерка. Воздух, опьяненный запахами теплого южного вечера, застыл в безмолвии. Горы, покрытые сосновыми лесами, нежились в лучах заходящего солнца. «Господи, если бы можно было это остановить, — думал Федя, — остаться вот так вот, здесь, навсегда…» Ему хотелось раствориться в мгновении, упиться счастьем, забыть обо всем и только жить, здесь и сейчас, дышать ароматами моря и сосен, слушать плеск волн и смотреть на южный, словно нарисованный темперой, закат…