Стивен Браст - Ястреб

— Скажу.

— И — да, вам тоже большое спасибо.

— Рад служить ее величеству.

— Да, конечно. Кстати о. Как вы полагаете, может ее величество властью своей запретить джарегам, ну, убивать меня и все такое?

Он покачал головой.

— Она и хотела бы. Она, разумеется, не находится в неведении относительно вашего положения. Но это внутреннее дело Дома, а значит, она не вправе вмешиваться.

— Но вправе прислать помощь?

— Это другое. Вас пытались убить, а это незаконно.

— Но…

— Если бы они были столь любезны, чтобы признать, что они пытаются вас убить, она могла бы велеть им не делать этого.

Я покачал головой и тут же пожалел об этом.

Его кот и собака — сейчас уже просто кот и собака — вернулись; собака свернулась у его ног, а кот потерся о ногу, сел рядом и принялся вылизывать нужные места. Лойош зашипел на кота — наверное, просто для порядка. Кот и ухом не повел.

— Вам нужно безопасное место, — заметил он.

Я кивнул.

— Это следующий пункт моего списка. Сразу после того, как я придумаю, где его искать.

— Я могу проводить вас во Дворец.

Я покачал головой.

— Это последее место, где я хотел бы оказаться.

— Тогда, может, стоить проверить, с какой скоростью и на какое расстояние вы сможете удалиться от Адриланки?

— Нет, я должен быть здесь. А значит…

— Почему?

— Что — почему? Почему я должен быть здесь?

— Да.

"Он задает правильные вопросы, босс."

"Заткнись."

А вслух сказал:

— Они угрожают моему сыну.

— Мы присматриваем за ним, и за вашей бывшей женой.

— А я устал убегать от них. Хочу с этим покончить.

Он открыл было рот, потом закрыл и кивнул.

А я проговорил:

— Мне нужно остаться в Южной Адриланке, хотя бы пока мне не станет лучше. Драгаэряне здесь редкость, джареги не исключение. Здесь мне легче спрятаться, а джарегам — труднее меня найти.

— И как, сегодня получилось?

Я пожал плечами.

— Ну хорошо. — Убедить Чернокнижника мне, похоже, не удалось. — Если вы знаете такое безопасное место…

— Я все еще думаю… о!

"Неплохо, босс. Вроде безопасно. Относительно."

"Спасибо за поддержку."

— Вы нашли нужное место?

— Думаю, да.

— Сопровождение нужно?

— Тут рядом ведь сейчас нету джарегов?

— Нету.

— Тогда не нужно, спасибо. Посторонних лучше в это не посвящать. Не примите за неуважение к вам или к ее величеству.

— Как пожелаете. В таком случае желаю вам удачи, господин Талтош. Вернее, граф Сурке.

И он ушел, а следом и его дружки. Я глубоко надеялся, что он был прав насчет джарегов, ибо если они все-таки здесь есть — я вскоре окажусь последним болваном. И продлится это очень недолго.

Я двинулся на восток, потом повернул на север. Шагал медленно, но все-таки мне стало немного лучше. Помимо всего, я был голоден. Очен, очень голоден. Чем больше я обо всем этом думал, тем больше мне казалось, что Чернокнижник прав — это просто толпа джарегов, которая следовала за мной "хвостом" и наносила удары при первой же возможности. Нет, большие боссы в это дело не вкладывались. Просто группа, так сказать, "единомышленников". Такая большая? А почему нет, награда за мою голову была достаточно велика, чтобы восемь или девять "единомышленников" решили объединить усилия, помочь друг другу и потом разделить призовые. Трудно, конечно, вообразить, что в группе такого размера доверие друг к другу продержится до той стадии, когда одно слово, и всех отправят на Звезду. Собственно, главная причина того, что убийцы работают в одиночку, в том и состоит — неважно, насколько давят имперские юстициарии, но физически невозможно свидетельствовать о том, чего не знаешь.

И все же — да, пожалуй. Иногда просто приходится прыгать "на авось". Иногда даже приходится принять, что невозможное не столь уж невозможно, как это казалось прежде. Я размышлял об этом и обо всех возможных следствиях, медленно и с муками пробираясь по Южной Адриланке.

Затратив час на десятиминутную дорогу, мы добрались до местечка, которое называлось Петлей (почему, объясню как-нибудь в другой раз). Чтобы избежать главных улиц, я выбрал Телячий переулок. Дома здесь были деревянными трехэтажками, старыми и шаткими, каждый служил приютом восьми-девяти семьям — и еще все они воняли. Вокруг были разбросаны груды отбросов, между которыми шныряли крысы, а посреди улицы попадались костры, на которых домовладельцы, рискуя пожаром, пытались слегка уменьшить количество мусора. В некоторых домах одно время размещались лавки, но сейчас там тоже жили люди. На некоторых располагались условные знаки, свидетельствующие о наличии кузнеца, сапожника, лекаря, портного и прочих. Я миновал дом, где когда-то жил мой дед, но останавливаться не стал; не хотел видеть, во что он превратился.

Чуть дальше располагался крошечный домик с палаткой со стороны фасада, непохожий на окружающие массивные строения и нелепый сам по себе. Вход в палатку был прикрыт красно-синим лоскутным одеялом в цветочек. Дом колдуна или колдуньи часто метят определенными символами, какими именно — зависит от культуры, к которой принадлежит носитель колдовского дара; но колдун, которого в округе хорошо знают, в символах не нуждается.

Я сдвинул одеяло в сторону и вошел.

Она сидела, подобрав ноги, на странном безногом стульчике, больше похожем на подушку со спинкой, и читала. Когда я вошел, она подняла взгляд. Ей было лет пятьдесят, но выглядела она старше: морщинистое лицо, поредевшие волосы, почти все седые. Глаза — глубокие, пронзительно-карие — сперва оценили Лойоша и Ротсу, потом клинок у меня на боку, а потом уделили внимание и моему лицу.

— Ты ведь тот мальчишка Талтош, да?

— Да, Тетушка, — сказал я. Голос все еще оставался скрипучим. Снова захотелось откашляться, и снова я вспомнил, что делать этого сейчас не стоит.

— Чай будешь?

— Да, пожалуйста.

Я молча сидел, пока она копошилась с заваркой. Она приготовила крепкий травяной чай, в котором чувствовалась толика корицы и апельсина. Я ждал, пока она не пригубит свою чашку; оценивающий прищур ее не отрывался от меня. На лоб упала прядь седых волос.

Я пил чай и глотал, не чувствуя никаких неудобств. Спасибо тебе, Леди Телдра.

— Итак, — минуту спустя проговорила старуха.

— Спасибо за чай, Тетушка.

— Что ты мне принес?

— Золото.

Она фыркнула.

— Золото золотое или медное?

Добыв империал из кошелька, я передал ей монету. Она изучила ее и явно старалась не показать удивления. Наконец Тетушка все же позволила себе улыбнуться. Почти все зубы у нее были целы, хоть и пожелтели.

— Ты голодный?

Я сумел небрежно кивнуть, делая вид, что далеко не столь голоден, как на самом деле. Она исчезла, потом снова появилась с большой миской и с плошкой куда более скромных размеров.