Егор Красный - Десант времени

— Так люди мы обычные, а что за спрос? — спокойно спросил Григорий Семенов и достал тыквенные семечки из кармана полушубка, начав их лузгать, далеко сплевывая на поле. — А что, дядя, вы нас с кем‑то попутали?

— Сдается мне, обычные люди по домам сидят, а не по лесам ездят, — вставил другой красноармеец в матросском бушлате. Он прищурил глаз и внимательно осматривал неизвестных, приглядываясь к их ладной обувке.

— Не бойся дороги, были б кони здоровы, — рассмеялся Семенов.

— Хорошо, обычные люди. Тогда спросим так: А куда, стало быть, Господь Бог несет вас, таких смелых?

— Бог путь нам кажет, а язык до Киева доведёт… Вот в Киев и держим мы дорогу, — безразлично сплюнул шелуху на землю капитан. — Дело у нас там в Совете народных депутатов, мы так сказать по линии культпрограммы. Из Питера мы, документ — мандат имеем.

— Василий, они стало быть тоже учителями и врачами будут, — засмеялся старший красноармеец в очках и встретился взглядом с огромным конником, видно нечеловеческой силы, с огромной дубиной и цепью на конце своего оружия.

Григорий переглянулся со своим отрядом и остался доволен, все были на чеку, готовые рвануть к лесу. Но стрелять в красных защитников отечества, не входило в планы отряда.

— А что же у вас за проблемы, если вы так нас невзлюбили, Ленин, тоже вроде не из рабочих?

— Василий, а те хто вчерась тоже проскочить хотел, про Ленина не говорили? Быстро мы их в расход пустили, правда они перед смертушкой покричали, поругали большевиков и Советскую власть.

— Ха, да белые они, нутром чувствую, а рыжий их — он и есть вроде как главный офицер. Одеты опять же они гладко и справно, да и лошади как из императорской конюшни, все сытые и ухоженные…

Григорий обратил внимание, что красноармейцы, словно по–команде, взяли их на прицел и ждали команды старшего. Серьезные и жестокие люди, которые для себя делили общество на два непримиримых класса, видно сделали для себя выбор, причислив неизвестных конников к белым.

— А что у нас на лбу написано, что мы белые, а не красные? — тихо, но требовательно спросила Луна. В ее голубых глазах, отразилось небо, но она не была взволнованна, что могло означать, что она с трудом могла поверить во все происходящее, что нельзя вызвать по телефону спецназ или ОМОН, и пожаловаться в прокуратуру…

— Смотри, вон мамзель заговорила, — улыбнулся красный матрос и достал из кобуры маузер. — Вы только бежать не вздумайте, а то всяко бывает. Я уж редко промахиваюсь.

— А как же мандат? — вдруг вспомнил огромный и видно решительный в драке Василий с дубиной и цепью. — Вчера вот не говорили про мандат, а мы их всех в поле и кончили.

— А что, бумага все стерпит… Но вот, баб как‑то жалко убивать, сейчас рожать им надобно, сколько людей на войнах поумирало. Пусть красных рожают, — подал голос один из красноармейцев с усами и в тулупе и красной ленте на папахе.

— Галимкин, ты слюня на баб не распускай, наш комиссар Проньков может обеих забрать для социализации, вон какие молодухи гарные.

— Нет, одну точно себе заберу, уж больно у нее волосы белые, мне чем‑то купчиху с Привозного напоминает, вот правда сиськи маловаты… А так покладистая, — вдруг заржал красноармеец Галимкин. — Ну что пойдешь со мной, а то будешь потом по рукам ходить?

— Слушай, Галимкин, чудо–мудо, поп свое, а черт свое, — разозлилась Жара и взглянула на бойцов своего отряда, словно ожидая от них начала драки, по всем правилам мужского жанра.

— Эх, уж эти бабы, семьдесят две увертки в день. С бабой не сговоришь, — всплеснул руками Галимкин и как бы невзначай прицелился из винтовки «мосина» в бойцов отряда. — А ты чертом, меня не кличь… Не согрешив, не умолишь — так наш батюшка говорил, да вот его махновцы в колодец и опустили без веревки.

Григорий Семенов лишь слегка переглянулся с Пулей и глазами дал ему команду быть готовым к драке и слегка дотронулся до левой руки, что могло означать, что спецназовцу придется «валить» тех, кто был на лошадях слева.

— А я вот против того, чтобы тут их среди лесу стрелять. Мы все же должны применять революционную законность к врагам народа, — подал голос видно грамотный и из бывших офицеров или интеллигенции красноармеец в офицерской шинели без пагон. — Мы должны их в штаб полка вести, пусть там решают, что с ними делать.

Василий с безумными и радостными глазами закивал голой и пустил слюну через выщербленный рот. Кругом враз все согласились и под нацеленными винтовками проследовали с пленными в сторону большой деревни, что открывалась за пригорком за рекой.

— Ладно, разберемся на месте, — бросил своим бойцам Семенов и кивнул головой, направившись следом. Он понимал, что если уж здесь не сговорились и не разошлись, там в штабе полка, может многое зависеть от сумасбродства военных командиров. «Проньков, Проньков, такая кажется фамилия у их комиссара…», — повторял про себя эту фамилию Семенов, пытаясь вытащить из памяти, то, что стерлось и ушло за чередой событий последних дней.

Проехав через все деревню, где располагался конный полк Красной армии, плененный отряд «Нулевой дивизион» был ссажен с орловских лошадей. Всех их построили перед огромной двухэтажным деревянным домом. Один штабной красноармеец бегло обыскал их, не найдя спрятанных наганов. В окнах на подоконниках виднелись пулеметы. Из дверей красноармейского штаба выходили, то заходили военные люди, видно готовясь к предстоящему наступлению. Григорий отметил, что его бойцы терпеливо молчали, видно веря, что все образумится и они проследуют дальше.

Наконец, из штаба вышел уже знакомый красноармеец в очках и мятой фуражке на голове. След за ним на высокое крыльцо проследовал высокий человек со впалыми щеками и глубоко посаженными глазами. На нем была кожаная куртка, и весь его вид говорил, что революционная законность у него упиралась в маузер, висевший а боку, и жестокий норов.

— Мандат имеется, — вынул из кармана Григорий пожелтелую бумагу с печатью. — Направляемся Петербургским ВЧК в Киев, для выполнения задания…

— Какого задания? — неохотно спросил комиссар и взглянул в небо, что‑то решая для себя. — Да и как вы в Киев проберетесь, там же махновцы, петлюровцы…

— О задании, в бумаге не написано. И это нормально! Так уж заведено, если задание секретное, — спокойно и уверенно сказал капитан Семенов.

Комиссар еще раз взглянул в небо, а затем перевел взгляд на пленных. Заметив среди арестованных две девушке, комиссар Проньков изменился в лице.

— Что и баб для заданию взяли? Чтобы мягче спалось? — засмеялся комиссар и поглядел на старшего красноармейца. — Ты где же таких нашел, веселых, что сразу в поле не расстрелял, сжалился?