Егор Красный - Десант времени

— Ну, ладно голубчик, как историк вы должны были учить все баталии, победы, а иногда и поражения нашей русской армии.

— Так точно, ваше превосходительство, учил!

— Что там было на Чудском озере, поди комиссары не помнят?

— На берегах Невы и на Чудском озере святой князь Александр Невский совершил воинский подвиг, защищая православную Русь от «латинского поругания».

— Самое главное сражение правнука Невского?

— Самая знаменитая, князя Димитрия Донского — победа над огромным татарским войском Мамая на Куликовом поле была в 1380 году.

— В честь чего построили Успенский собор в Карелии?

— В честь победы Петра Великого под Полтавой над шведами в 1709.

— Чем памятен Казанский храм около Кремля, голубчик?

— В честь изгнания из России захвативших столицу польских шляхтичей Дмитрий Пожарский, руководивший русскими войсками, соорудил на Красной площади в Москве Казанский храм.

— Ну ладно, вы, голубчик — память имеете хорошую, видать вы и правду историк, однако, говорят и ваш Ленин какой‑то там университет закончил. Не встречались случайно?

— Нет, ваше превосходительство, не встречал.

Полковник присел к камину рядом с молчаливым штабс–капитаном с кавалерийскими усами и повязкой на плече, видно от полученного ранения. Полковник махнул рукой учителю истории, капитану спецназу Семенову.

— Ну, полноте, садитесь вон на тот стул. Что поделаешь, голубчик, проверять и фильтровать наша работа, народец то разный бывает, а сейчас Крым последний оплот против большевизма. Как вы одобряете большевиков и комиссаров?

— Господин полковник, я против всякой войны, люди должны жить в мире. Считаю ошибочным было вступать в Первую мировую войну, вот откуда все напасти свалились на Российскую державу.

Полковник не ответил и погрузился в одному ему известные мысли. Минут через пять он снова вспомнил про учителя истории.

— Ну, что же, Гавриил Савельевич, так кому вы там в Санкт — Петербурге преподавали?

— Да вот, внукам генерал–майора Домбровского, генерал–лейтенанта Шаховского Ивана Федоровича, да и членам императорской семьи…

— Да, вы что голубчик, позвольте произнести их имя вслух в столь трудный для вас час, застав нас грешных врасплох и непростительно неблагодарных Его Святейшеству.

— Преподавал историю внукам Георгия Михайловича, Великого Князя, Сына Великого Князя Михаила Николаевича, Внука Императора Николая I, Генерал–Адъютанта, Управляющего Русского Музея…, — уверенно и просто сообщил капитан спецназа, возможно понимая, что игра в открытую и с козырей только и может сбить спесь и угомонить этих кадровых разведчиков Генерального штаба.

— Да, что вы говорите, видались стало быть даже с Членом Династии Романовых, обладающего правами на престол, с Великим Князем Георгием Михайловичем? А позвольте мне сейчас записи проверить, — быстро встал полковник и подошел к своему столу. Он выбрал какую‑то амбарную книгу с записями и открыл на нужной странице по алфавиту. — Ну, вот почему то так и подумал — расстрелян Великий Князь Георгий Михайлович и генерал–лейтенант Шаховский…

— Увы, жернова революции не имеют пощады!

— Однако, голубчик, знаете ли не все так плохо для вас. Вам необходимо лишь найти рекомендации, или так сказать найти человека, который бы вас вспомнил и подтвердил вашу личность, — воскликнул контрразведчик и, увидев как его оппонент развел руками, решил помочь ему. — А знаете ли что, мы не такие уж бесчувственные люди, как принято думать о разведке Кутепова, и мы поможем вам.

— Да, вы что? Будет любезно с вашей стороны.

Полковник не ответил, но зазвонил в колокольчик, вызывая денщика.

— Чая нам всем, Кузьма. А еще мне и капитану по рюмке коньяка.

— Слушаюсь, Вашескобродь!

Григорий не торопясь пил чай и без видимого волнения посматривал в огонь. Полковник перехватил взгляд учителя истории и улыбнулся.

— Любите в огонь смотреть? — вдруг засмеялся он и только сейчас капитан заметил глубокий шрам на его виске под седыми волосами. Григорий улыбнулся по доброму и кивнул головой.

— Гавриил Савельевич, оказывается это опасно — смотреть в огонь. Вот, знаете один философ бил своего сына, за то, что тот любил смотреть в огонь, и говорил ему: «Не смотри в огонь — мечтателем станешь!».

Капитан не ответил, понимая, что скоро в разговоре должна наступить развязка, и разведка Кутепова должна сделать ход в этой шахматной комбинации, что бы раскрыть его, как красного разведчика или отпустить восвояси.

— Однако, хотел бы вернуться к нашим делам, голубчик. Мы хотим вам дать шанс, но не имеем ни времени, ни возможностей работать над вашей историей. Поэтому мы поступим проще.

Полковник встал с кресла и вернулся к столу.

— Так говорите генерал–майора Домбровский и генерал–лейтенанта Шаховский? Представьте слышал о них, но вот не встречался. Я то все больше в Ставке Верховного Главнокомандующего находился последние годы. Наверное слыхали — Барановичи, Могилев, Орел, а названные вами генералы по части инфантерии, не принимали участия в боевых действиях…

Полковник раскурил трубку и сделал несколько глубоких затяжек, скрывшись за облаками дыма.

— Вот, голубчик, английский табак курю, превосходная эта штука… А танки их, представьте, дрянь порядочная. Вот десяток они нам прислали, «Марк-5» называются… А кто в них полезет, гора бесполезного железа, величиною с дом, да и заправлять то их нечем, к ним еще надо железнодорожный прицеп с топливом.

— Ох, Иннокентий Кузьмич, они еще вязнут в нашей непроходимой грязи, вес 30 тонн, экипаж — 8 человек, скорость — 7, — оживился штабс–капитан и сам закурил сигару. — А я вот, французские сигары пока курю, поверьте лучше чем английские танки.

— Итак, голубчик, давайте посмотрим, что у нас есть по генерал–майору Домбровскому… Нет, ровным счетом — «ни чего». А вот по Шаховскому… Так, кое что проясняется -

генерал–лейтенант Шаховский Иван Федорович, возглавлял Николаевскую инженерную академию и проживал…, — полковник сделал паузу, явно ожидая каких‑то объяснений и подсказок со стороны арестованного.

— Так точно, ваше превосходительство, их двухэтажный дом с розовой лепниной и зеленым флигелем стоял на пересечении Большого проспекта и Бармалеевой улицы в Санкт–Петербурге.

— Хм, что‑то знакомое, что‑то у меня в памяти связано с этой Бармалеевой улицей, уж не театр ли там был какой? — оживился штабс–капитан, закатив глаза к потолку и стараясь, что‑то вспомнить.

— Ни как нет, господин капитан, театра или что‑то в этом роде не припомню, но вот Церковь и дом милосердия по Бармалеевой улице имелись.

— Точно, как я мог забыть, приходилось мне бывать там недалеко на улице Плуталова, помните?