Станислав Рем - Пропавшая экспедиция

Замечу: затопление „обозначенных территорий“ произойдёт с 1970 по 1972 год. В том же шестьдесят восьмом году (после самостоятельных действий академика) в ЦК принимается решение об ускоренном введении в эксплуатацию Зейской ГЭС. По предварительным срокам, возведение плотины планировалось на 1975 год. Однако именно после посещения Колодниковым „гранитного захоронения“ на Норе планы столичного руководства резко меняются. Срок строительства ГЭС сокращается на четыре года. В январе 1970-го, в самые сильные морозы, начинается закладка бетона в плотину. А уже спустя пять лет первый агрегат Зейской ГЭС был введён в эксплуатацию.

Здесь нужно отдать должное организаторским способностям директора строительства, Шонина Алексея Михайловича. Если помнишь, я ведь в то время работал в Зейской „конторе“, так что Шонина знал не понаслышке. Лучшую кандидатуру на быстрое возведение станции трудно себе представить. Тогда мы только восхищались его напористостью и умением „пробить“ в столице всё, что необходимо для строительства. Теперь понимаю, Москва не случайно послала на ЗеяГЭСстрой именно его.

А теперь о главном. Те карты, что ты мне выслал, и которые хранятся в деле о пропаже экспедиции Дмитриева — подделка. Точнее, ими были заменены подлинники, но уже позже 1969 года, где-то после 1972 года, когда дело было закрыто и лежало в архиве.

Дело в том, что когда группа Дмитриева вышла на Гилюй в 1969 году, Зейского водохранилища, как такового, не существовало. Оно в том виде в каком указано на карте, появилось два года спустя. Отсюда вывод: кто-то из высокопоставленных особ очень торопился скрыть под водой то, что желали найти Колодников с Дмитриевым. И второй вывод. Академик в шестьдесят восьмом — начале шестьдесят девятого прекрасно знал о том, что в скором времени место, где он хотел провести исследования, затопят. Сам отправиться в экспедицию после выговора не мог. Но и ждать было нельзя. Потому Колодников и доверился Дмитриеву.

Мы заодно проверили в архиве отчёты Амурского геологоразведывательного управления. По ним вытекает следующее: именно Дмитриев стал инициатором геологоразведывательной экспедиции и настоял на её проведении в марте 1969-го. Группу подбирал самостоятельно. Маршрут с управлением оговорил заранее. Официальная цель экспедиции тебе известна. О неофициальной, но главной разведуправление в курсе не было.

Теперь „артефакт“ — пока условно так назовем то, что искал академик — судя по всему, находится на дне Зейского водохранилища. Это первое. В связи со вскрывшимися обстоятельствами искать останки экспедиции Дмитриева, думаю, бессмысленно. Потому как маршрут экспедиции проходил ни вверх по течению реки, как то утверждают материалы следствия, а вниз, к слиянию Гилюя с Зеей. То есть к тому месту, которого уже нет. Подтверждение наших выводов — торопливое затопление местности. Даже лес не потрудились вырубить, при наличии леспромхоза. Это второе. И третье. Нами найдено письмо академика, в котором тот предупредил членов научного совета о том, что собирается выступить с докладом на открытом Пленуме ЦК. Результат тебе известен: Колодников до Москвы не долетел.

Мы пытались проанализировать, кто из членов Академии наук был заинтересован в том, чтобы скрыть находку Колодникова? Однако в едином мнении так и не сошлись. В основном пришли к выводу: сыграл фактор инертности. Версия Ивана Иннокентиевича ставила под сомнение докторские диссертации нескольких оппонентов Колодникова, входящих в состав Научного совета. А вот кому конкретно мешал академик — пока неизвестно.

Параллельно начинаю отработку материалов по строительству Зейской ГЭС. Считаю: тот, кто ликвидировал учёного, должен был иметь прямое отношение к строительству гидроэлектростанции.

И последнее. Контрактников отзовут ночью, в час ноль-ноль. На возвращение на базу им дадут двое суток. Официальная версия: проверка экстренного сбора личного состава. Так что если ты не просчитался, жди активности. Держи меня в курсе происходящего».

Щетинин ещё раз прихлебнул из чашки. Кофе остыл, но он этого не заметил.

— Ещё есть и четвёртое, дядя Вилен, — произнес вслух СЧХ. — То, что Мишке соврал Ельцов. Декан геофака. Уж кто-кто, а он-то точно должен знать, когда появилось Зейское водохранилище. И тем не менее соврал. Показал липовую карту. Ай да Юрий Николаевич!

Подполковник зашёл на Google, открыл страницу «Географические карты», долго изучал найденный материал, после чего сделал распечатку нужного объекта. Когда готовый лист выполз из принтера, СЧХ, вооружившись карандашом, провёл на чёрно-белой карте необходимые линии, корректируя маршрут экспедиции в соответствии с поступившей информацией. Когда трасса на бумаге была проложена, Щетинин кинул карандаш и хлопнул по карте ладонью:

— Ай да сукин вы сын, Юрий Николаевич!

Они взяли вправо, как и советовал старик. Первым шёл Донченко. Мягко ступая, Лёшка, словно рысь, плавно передвигался по незнакомой местности, выбирая в почве только те места, где бы не оставила следа его нога.

Сашка, привыкший к городской жизни, едва поспевал за товарищем, явно не заботясь о том, оставит след на земле или нет. И так постоянно приходилось то ветки руками раздвигать, то пригибаться, то переступать, то перепрыгивать — о какой аккуратности тут могла идти речь?

Шли они в гору часа с полтора. Сашке эти полтора часа показались вечностью. Майор уже не раз мысленно в сердцах помянул старика-рыболова. Какой час? Тут, судя по всему, и за полдня не доберёшься.

Солнце сквозь деревья с трудом пробивалось к путникам, и оттого в зелени было чуть прохладнее, чем на реке. Что хоть немного облегчало передвижение по пересечённой местности. Зато и комаров было больше. Злых, голодных. Сашка, замедлив темп, уже в третий раз принялся было намазываться специальной пастой, когда Лёшкина рука неожиданно ухватила его за локоть.

— Тише, — едва шевеля губами, проговорил опер. — Он здесь.

Майор, повинуясь требованию, замер.

— Недалеко. — Сильные пальцы капитана разжались. — Наблюдает за нами.

— Почему так решил? — Рыбаков не стал смотреть по сторонам, доверился профессиональному чутью коллеги.

— В пяти шагах от нас ветка сломана. Слом свежий. И листва втоптана сапогом.

— А если это не он, а они? — тихо заметил майор.

— Нет. — Опер едва заметно повёл головой. — Те если следы и оставляют, то не такие. Они привыкли жить в лесу. А здесь явно городской житель.

— Почему ты думаешь, что он ещё здесь?

— Минуту назад ветерком донесло запах черемши, дикого чеснока. Мы перебили его обед.

Донченко осторожно стянул со спины рюкзак, небрежно бросил его под ноги, сделал вид, будто потянулся. «Показывает, что без оружия», — догадался Сашка. И тоже скинул свою ношу.