Максим Михайлов - Плач серого неба

— Ого! — каждое слово разжигало в глазах Карла такой интерес, что мне стало как-то неловко, — подробнее, подробнее.

— Так, собственно, все. Остальное я надеялся узнать от тебя.

— Ох, сейчас узнаем… Хотя нет. Так, детектив, давай, домывайся, да пошли туда.

— Куда?..

— На развалины! Етить, я уж бояться начал, что твое дело государственной важности — это парить задницу в моей ванной. Типа, не можешь спасать принца с грязной рожей. А тут совсем другой разговор! Давай, давай уже, хорош париться.

— Да погоди ты, мастер. Взрыв — не главное. Я с тобой хотел поговорить о… другом… — видимо, горячая вода очистила не только мое тело, но и разум. Уши Хаоса, взрыв — это же… — Стоп! А взрыв-то и впрямь важен, что это я? Тебе действительно это интересно, мастер Райнхольм?

— Слышь, детектив, не выпендривайся, а? Я, вроде, так и сказал.

— Тогда слушай внимательно. Что ты можешь узнать на месте взрыва?

— Экий ты странный, Брокк. Много чего. Тебе конкретное что-то?

— Все, что ты можешь мне сказать. Даже… нет, особенно то, о чем я бы не догадался спросить.

— Ха. Это типа был ли вообще взрыв?

— Как это?

— Да так. Взрывы — они разные бывают. Иногда с них все начинается, а иногда ими все заканчивается. Ты, как видно, ждешь второго варианта. А я — так просто мечтаю об этом. Но всегда есть возможность, что сначала загорелся огонек, а потом что-то трескнуло. Типа, в бочонок со спиртом залетела искорка от вовсю полыхающего пожара. Или шторы полыхнули, а все снаружи увидели язык пламени, и решили, будто взрыв.

— Нет, это вряд ли. Говорю же, у дома начисто снесло крышу.

— Дык может не только у дома, но и у хозяина. Кто его знает, что он там на чердаке хранил, вдруг оно при пожаре и рвануло? Всяко может быть. А, Хаос меня забори, чего ты там разлегся? Давай, детектив, давай, одевайся уже, пойдем! Я же сейчас помру от нетерпения прямо здесь.

Согласиться значило распрощаться с мечтой о сне — до утра оставалось всего ничего. При мысли о том, чтобы вылезти из тепла и уюта в наполненный унылой серостью и мокрой тоской внешний мир, меня передернуло. Ну…

— Да, конечно. Пошли. Сначала на Мазутную.

Нет, серьезно. Упустить шанс получить столько ответов разом? Никогда. Спать будем потом.

— Эй, детектив! — Карл ожесточенно тер полотенцем клочья бороды.

— А?

— Ты не отвлекайся пока, — определенно, Тронутый возжелал получить удовольствие по полной программе, — рассказывай, о чем сначала-то хотел спросить?

— О чем ты?

— Ну как же, ты пришел с вопросами о похищении принца, потом вдруг вспомнил про какой-то взрыв, но говорить о нем подробно не хотел. То есть, это не то дело, с которым ты пришел, принца не касается. А потом вдруг понял, что это важно. Но потом. Значит, сначала хотел поговорить о чем-то другом. Выкладывай. Жизнь, кажется, становится интересной.

Нет, эти рассуждения были понятны и логичны, но как-то не ожидал я услышать их от Тронутого цвергольда. Кажется, только сейчас я по-настоящему понял, что и гигантский паромобиль, и сложнейший алхимический аппарат, и эта ванная комната родились и выросли как раз по ту сторону этого безумного взгляда, а воплотили их испещренные ожогами и шрамами руки мастера Райнхольма. Вопрос выскочил сам собой.

— Карл, а зачем ты притворяешься идиотом?

Не знаю, на что стоило рассчитывать. Ждал ли я тайком, что Тронутый вдруг посмотрит на меня, и в глазах его внезапно разольется море сознания? Расскажет, как прячет интеллект, чтобы не привлекать к себе внимания? Поведает о трудности бытия Тронутого? Не знаю. Но подспудно я действительно ожидал чего-то подобного. А получил взрыв визгливого хохота.

— Идиотом? Ну ты выдал. Детектив, честное слово, никем и ничем я не притворяюсь. На хрена мне? Я такой, какой есть, каким сотворила меня природа… с полного одобрения Хаоса. Вот и все. Это мое естество, сечешь? Я таким родился, таким и помру — и меня это вполне устраивает. Да, кстати, а еще я не обидчивый.

— Извини, — наверное, щеки у меня все-таки затлели. Отвернувшись, я принялся натягивать сорочку.

— Я что сказал? Не-о-бид-чи-вый. Опять решил, что притворяюсь? Нет. Когда-то давно — да. Притворялся. Хотел быть как все. А потом решил — а ну его все в дырку. Если пробуешь косить под других — ничего не меняется, а в голове постоянно молотом — «бум! бах! Балда! Сам! Себя! По-терял!» Бр-р-р. Пожил я так пару десятков лет, да завязал. Не, я не как эти, которые… ну… Которые, типа, всем в глаза лезут со своим естеством. Я не требую принимать меня как есть. Я просто есть… как есть. Понял?

— Думаешь, это правильно? — я попробовал аккуратно заправить сорочку в брюки.

— Не думаю. И никого к тому не принуждаю, — карлик коротко гыкнул, — это есть, понимаешь? Меня это устраивает. И все. Ясно тебе?

— Ясно.

— Ну вот и отлично. Готов?

— Один момент. — я справился с ремнем и даже накинул короткий альвийский плащ. Осталось только расправить шляпу Хидейка и отряхнуть ее от грязи.

И тут входная дверь мягко и ненавязчиво хлопнула, втолкнув во влажный полумрак волну холодного воздуха улицы и, как мне показалось, стройную девицу в черном цирковом трико.

Нет, не показалось.

И правда, девчонка-альв. Совсем юная, но уже активно заявлявшая права на фигуру. Только было на ней не трико, а вовсе даже наоборот: просторный рыбацкий комбинезон поверх рыбацкой же водонепроницаемой куртки. И то, и другое было черным.

Я, честно говоря, не представлял, что говорят в таких случаях. Карл, оказалось, знал.

— Ты погляди, кто к нам пожаловал. А чего так внезапно, без сигнала и предупреждения? Эй, да что такое? Никак, случилось что?

— Случилось, дядька Карл, — девочка мазнула по мне пустым взглядом, как будто и не заметила. Снова посмотрела на Тронутого. Э-э, а глаза-то у нее на мокром месте, того и гляди разревется, — случилось… Еще как… Их всех… того…

— Кого «того»? Почему всех?

— Всех… И Астана, и всех. А я поздно пришла. Я занята была, он меня отослал…

— Стой, стой, стой. Так, детектив, у нас непредвиденные обсто…

Договорить он не успел. Запруду прорвало. Девчонка часто завсхлипывала, вдруг вжалась в карлика и вжалась носом в бугристое плечо. Слезы хлынули ручьем.

— Ну… и зачем я вытирался? — ошеломленно вопросил Карл, осторожно поглаживая судорожно дергавшийся в такт рыданиям затылок внезапной гостьи. — Ты это, ищейка, иди, подожди меня… Хотя нет. Пойдем ко мне, разговор будет для всех. Чего-то мне кажется, что тут скорее по твоей части. Если кого-то «того».

Я, всем видом подчеркивая собственную незначительность, кивнул и тактично продолжил отряхивать шляпу. К моменту развязки — то есть, когда сотрясения тела уже не мешали альвийке самостоятельно передвигаться — подкладка цилиндра набухла от воды, но тулья стала заметно чище.