Михаил Старинов - Истинные боги

К ее личному горю добавилось еще одно. По прилете на Землю с ней пожелал встретиться личный врач отца. Бадиль Ан-Саади выразил искреннее сочувствие ее горю и искренне заверил, что скорбит вместе с ней. А потом сообщил, что решение говорить кому-нибудь о том, о чем она сейчас узнает, Эвелин придется принимать самой. Врач передал ей кристалл, на котором находились выводы медиков лайнера, на котором они летели. Эвелин не поняла половины терминов, но главное она уяснила – отец умер не от болезни сердца. Он был отравлен.

Но она никогда и ни за что не призналась бы в этом своему собеседнику, который сейчас приветливо смотрел на нее маленькими, слегка прищуренными глазками. Она старалась не делать лишних движений и сидела по-прежнему прямо, не касаясь спинки адаптивного, очень удобного кресла. С самого начала, как только она вошла в это здание, ее била внутренняя дрожь, хотя она изо всех сил старалась не показывать этого. Сейчас ее единственным желанием было поскорее выскочить отсюда, куда угодно, только на вольный воздух.

– Может быть, сделаем небольшой перерыв? Чай, кофе? Или может быть, прохладительные напитки?

– Нет. Давайте поскорее закончим со всем этим. Раз и навсегда.

– Хорошо. Тогда я хочу попросить вас об одном одолжении…

– Одолжении? – Эвелин удивленно посмотрела на своего собеседника. – Разве не вы сообщили мне в начале разговора, что это мой гражданский долг?

Толстяк замахал рукой.

– Вы меня неправильно поняли. Я уже выяснил все, что нужно и вы вольны покинуть этот кабинет. Нет, речь идет совсем о другом.

– О чем же?

– Один из главных виновников или точнее… э… подследственный, давайте не будем делать поспешных выводов до неизбежного суда. Так вот, этот человек просит о непродолжительном свидании с вами. Я думаю, вы догадываетесь, о ком идет речь.

– Нет! Это исключено! – Эвелин так стремительно вскочила с кресла, что оно еле успело развести подлокотники. Щеки ее запылали. – Ни за что! Я не хочу даже слышать об этом негодяе!

– Но в обмен… он готов полностью сотрудничать с нами, что заметно облегчит расследование всех обстоятельств этого действительно непростого и очень запутанного дела…

– Нет!

– Это важно не только для нас. Насколько я понял, он хочет сообщить вам что-то очень личное, касательно вашего друга.

– Я не верю ему даже вот настолько и ничего не желаю слушать!

Собеседник внимательно посмотрел на Эвелин. Некоторое время он молчал, затем, слегка пожав плечами, произнес:

– Что же, не смею больше настаивать.

Он вежливо привстал в кресле.

– Я вас больше не задерживаю. До свиданья и примите искреннюю благодарность. Вы действительно очень помогли нам.

Эвелин дошла почти до самой двери, когда какая-то сила заставила ее остановиться. Она повернулась и произнесла непослушными губами:

– Что ему будет… за все… что он сделал?

– Самое малое – пожизненное заключение. Но подобный исход дела маловероятен. Скорее всего, Совет Федерации для этого беспрецедентного случая отменит пятую поправку. Так что принудительное изменение личности или смерть, на выбор.

Толстяк негромко засмеялся и довольно потер руки.

– Неплохой выбор, да?

Он, казалось, был очень доволен своей немудреной шуткой. Эвелин содрогнулась.

– Хорошо… Я… я согласна, – с трудом выговорила она неповинующимися губами.

– Огромное вам спасибо. Это не займет много времени, – ободряюще произнес толстяк…

Войдя в помещение, где содержался Пол, Эвелин не сразу обнаружила узника, хотя комната оказалась по размеру совсем не большой. Просто она подсознательно ожидала, что он сидит у большого панорамного окна и с тоской смотрит на ставший ему недоступным и такой желанный мир. Однако в кресле никого не было.

Хар сидел у боковой стены, прямо на полу, совсем рядом с дверью, обхватив руками полусогнутые ноги и положив на них голову. Глаза его были закрыты, казалось, он прислушивается к чему-то далекому и неслышному. Выглядел он уставшим и совершенно вымотавшимся человеком. Наверное, так выглядит марафонец, добежавший до ленточки, порвавший ее последним усилием воли и затем рухнувший без сил. Услышав ее шаги, он открыл глаза и мельком взглянув на нее, быстро отвел взгляд. Потом тихим ровным голосом произнес:

– Спасибо. Я хотел увидеть вас вовсе не из-за пустячной прихоти, у меня важное дело.

Эвелин молчала и Хар беспрепятственно продолжил:

– Дэвид жив. Он на Земле.

– Что? – потрясенно воскликнула Эвелин. Она вынуждена была ухватиться за стену, так ее шатнуло. – Как это произошло? Когда?

– Это неважно. Он сейчас в Центральном военном госпитале, в тяжелом, почти безнадежном состоянии. И никого не хочет видеть, даже своих ребят. Я, по понятным причинам, не могу полететь туда и выбить из него эту дурь. А вы сможете.

– Что с ним? – с трудом выговорила Эвелин непослушными губами.

– Это вам объяснят врачи. Карточка с адресом лежит на столе.

Эвелин нетвердыми шагами подошла к столу и взяла карточку.

– Почему… вы это делаете? – тихо спросила она.

Хар оторвал глаза от стены и впервые за все время посмотрел ей прямо в глаза. Эвелин побледнела, но не отвела взгляда.

– А вы до сих пор не догадались? Я люблю вас, – просто сказал Хар и опять опустил голову на колени и закрыл глаза, погрузившись в свои невеселые думы.

Эвелин некоторое время стояла неподвижно, а потом, не в силах произнести больше не слова, неверными шагами направилась к выходу.

– Спасибо, что пришли. И прощайте, – тихо сказал ей вдогонку Хар.

Наверное, это я должна была сказать спасибо, машинально подумала Эвелин, подходя к лифту. Ее пробрала внезапная дрожь, она как-будто побывала в открытой могиле. Она опустила глаза, увидела карточку в руке и сразу забыла обо всем на свете. Дэвид! Ее Дэвид жив! Он на Земле, где-то рядом. Потом. Потом она попробует осмыслить, пропустить через себя все, что произошло сегодня. Потом. Сейчас она не могла думать ни о чем, кроме Дэвида…

Эвелин давно исчезла, а Хар все сидел на полу, прислонившись спиной к прохладной стене. Легче после этой встречи ему не стало, но он знал, что должен был сделать это, и к своему удивлению даже испытывал некоторое удовлетворение. Больше от него ничего не зависело. Он наконец поставил точку в этой странной и запутанной истории, в которой так причудливо переплелись судьбы самых разных людей, в том числе и его собственная.

А исчезнувшая навсегда из его жизни Эвелин… Что же, временами он действительно мечтал о ней. Тогда она была для него далекой и абсолютно недоступной. Как странно устроена жизнь… Теперь, когда он узнал ее так близко, во плоти и крови, она стала еще более недоступной, чем прежде. И редкие, бесплодные мечты о ней станут еще безнадежнее, чем раньше. Если такое вообще когда-нибудь случится…