Сергей Гомонов - Пари с будущим

Всё прояснилось незадолго до отпуска, в одну из традиционных ночных посиделок у меня в каюте. Шива, зевая, ушел спать, а Ума осталась с нами. Болтать приходилось ей: я сопел над запасной приблудой от установки управления центрифугой, Савитри же мрачно молчала.

— Как же я хочу домой! — потянувшись, простонала Танцовщица. — Ужасно по всем моим соскучилась!

— А я — нет, — вдруг буркнула док, уставив невидящий взор куда-то в пол.

— Чего это еще?!

Я тоже поднял голову в недоумении. Она так страдала из-за отлета отца, а теперь — такое. Может, это она просто из вредности? Эта же мысль пришла и Уме:

— Да ладно тебе! Кого ты пытаешься обмануть? — и она подмигнула мне. — Варуна по тебе соскучился не меньше!

— Некогда ему там скучать. Он обо мне, наверное, и не вспоминает!

— Это еще почему?! — вырвалось у меня.

— Потому что у меня там теперь есть брат.

— В каком смысле?! — опешила Ума.

— В новорожденном. А чего бы, вы думали, папа туда так рвался…

Танцовщица восхитилась:

— Вот это да! Слушай, у вас же с ним такая разница в возрасте, что он запросто мог бы быть твоим сыном, а Варуне — внуком!

Савитри нахмурилась еще сильнее и пробурчала что-то о престарелых безумцах, не наигравшихся в куклы. В отличие от зрячих, привыкших хотя бы иногда заглядывать в зеркало, док за мимикой не следила, и из-за этого ее странное, часто меняющееся лицо смотрелось презабавно. Все эмоции читались на нем, как будто их выписывали крупными пиктограммами на чистом листе бумаги. И мне стало ее жалко. В том смысле, что Савитри была так сильно привязана к отцу и даже столько времени не решалась вслух заговорить о своем гипотетическом сопернике — младшем братишке. Нам на курсе психологии как-то объясняли, что похожий кризис случается в семьях, где заводят второго ребенка тогда, когда первому меньше шести. Но ведь не двадцати шести!

— Ладно, перестань ее дразнить, — оставив детали на полу, попросил я Уму, которая раззадорилась и начала поддразнивать закипавшую подругу, а потом поднялся на ноги.

— Вот поэтому я и не хотела вам говорить! — холодно высказала ей Савитри, после чего, поджав губы, умолкла.

Я подошел к доку и положил ей ладони на плечи. Она слегка вздрогнула, но высвобождаться не стала. Я состроил Танцовщице внушительную гримасу и только потом понял, что Савитри все равно заметит. Но док сделала вид, что не заметила, а молодчина-Ума сразу же изящно сменила тему.

Когда они уходили каждая к себе, Савитри чуть задержалась на пороге.

— Спасибо тебе, огонек! — скороговоркой пробормотала она, неуклюже ткнулась губами мне в щеку и почти побежала вслед за подругой.

Огонек! Ну надо же, выдумала…

И вот наконец-то мы отчаливаем на Землю!

Два года мечтал, грезил об этом событии — и вот ничего особенного не чувствую.

Когда отправлялся, думал, что семи дней на общение с родней и старыми друзьями будет мало, хотел изобрести повод, чтобы не ехать потом в Трийпуру в гости к Варуне и Савитри, как мы договорились с коллегами. Но на месте все оказалось иначе.

Домашние устроили мне грандиозную встречу на острове Солнца: еще бы, ведь два года они ничего обо мне не слышали. И если родители понимали причину секретности и не доискивались правды, то дедушкам, бабушкам, дядьям, теткам и кузенам с кузинами объяснить, что расспросы неуместны, было трудно. Хорошо, что вмешался отец и отбил меня у любопытных.

— У тебя все хорошо? — спросила мама, ласково, как в детстве, обведя ладонью мое лицо от виска, через подбородок и до другого виска.

— Да, все…

— Взгляд у тебя стал… настороженный, что ли?

— Ма, не выдумывай.

— Ну, точно все хорошо?

— Да говорю же! — огрызнулся совсем по-пацански: с мамой я почему-то всегда начинал чувствовать себя мальчишкой, а сейчас еще изрядно от нее отвык. Вот-вот, а еще над Савитри потешался!

— Ладно, ладно, я не пристаю. Тебя, между прочим, давно уже хотели увидеть однокурсники. Энгер, Галианна… Просили связаться с ними при первой же возможности.

Я покивал. Интересно, какими они стали? Хм… А я вот на станции о них даже не вспоминал… И что я им скажу? Они ведь тоже начнут вытягивать, что я, где да как…

На исходе второго дня, после встречи с друзьями детства, я уже понял, что отчаянно соскучился по своим с «Трийпуры». Здесь мне не о чем было говорить: общих тем и интересов не осталась, а трепаться о пустом было лень. Тоску по родителям я быстро восполнил, поболтав с ними накануне до рассвета. Но при этом и рабочей круговерти мне тоже не хотелось. Просто стало понятно, что меня тянет к новым друзьям, с которыми связала жизнь, с которыми я мог быть самим собой и не таиться, боясь сказать лишнее про работу.

Однако Энгер и Галианна настояли на встрече, и третий день отдыха я провел в их компании у моря.

Галианна трудилась в Министерстве и страшно хвастала своими привилегиями. Энгер предложил свои услуги Академии: теперь он читал лекции по преобразованию первокурсникам. Мне это казалось классным — уж куда лучше, чем спасать от справедливого возмездия всякую историческую мразь! — а вот бывшая сокурсница посматривала на него свысока. Она и в самом деле стала несколько заносчива и меркантильна.

— Зря ты отказался от такого места, Агни, — говорила она. — Конечно, спасибо, что уступил его мне, но, возможно, и тебе нашли бы занятие у нас.

— Ладно, я уж как-нибудь перебьюсь, — не открывая глаз и подставляя физиономию открытому яростному солнцу, лениво отозвался я.

Век бы так сидеть под шелест ракушечника в легких волнах! И ни о чем не думать, только дремать!

— Но все-таки, Агни, кем ты работаешь и где?

В отсутствии упорства ее не упрекнешь…

— Чиню орбитальные станции и спутники, — и я ведь почти не соврал, во всяком случае, насчет дислокации.

— Да ну ты брось! С высшим техническим?!

Мне захотелось ее подразнить.

— Ну да. Сидим так, бывало, с бытовыми роботами, комбинезоны все в масле, пьем текилу…

— Чего вы с ними пьете?

— Ну, когда текилу, а когда и техспирт, если перебои с поставками кактусов…

Энгер тихо повизгивал в своем шезлонге, но от удивления Галианна его не замечала. Ее глаза становились уже больше и круглее очков:

— Где сидите-то?!

— Ну как… в машинном отделении, понятно. Ноги так свесил, а там, внизу, в цеху, цистерны…

— Какие цистерны?

— Ну как «какие»! Там еще пиктограмма такая нарисована, — я соорудил из пальцев что-то напоминающее трехлопастный винт, и Галианна приступила к незаметному отодвиганию своего шезлонга от моего. — Мы ж потому текилу и пьем, чтобы страшно не было.

— Там еще и страшно?

— Дак еще бы — кактусы на каждом шагу растут! Вот мы их выжимаем на текилу и пьем ее, родную!