Владимир Романовский - Полезный Груз

Вышедший снял шлем.

– Здравствуй, Краут, – сказал Доувер.

– Здравствуй, капитан, – без обычной надменности откликнулся Краут. – Дубстер здесь?

Дубстер как раз снимал шлем.

– Здесь, здесь, – сказал.

– Так я и знал, – разочарованно протянул Краут. И еще больше затуманился. За этот год он сильно изменился, постарел, осунулся. Любитель рыцарских романов и хорошего вина.

Верхняя, над поверхностью, часть станции оставалась нежилой все годы ее существования. Некоторые помещения стояли перманентно задраенные.

***

Узкий, тускло освещенный коридор соединял жилые отсеки с относительно просторным помещением, исполняющим функции каюткомпании.

В Центре Подготовки объясняли, что станцию строили первые экспедиции. Предполагалось, что станция временная, и что по мере развития и роста производства ее заменит внушительных размеров комплекс с жилыми и рабочими помещениями. Каким именно образом этот комплекс собирались строить было совершенно непонятно. Данную станцию соорудили, уточнив параметры древнего кратера путем нескольких точечных взрывов и привезя с Земли в десять заходов сборные отсеки. Фотографиями станции, подретушированными и подкрашенными, периодически развлекали публику научные и не очень научные публикации.

В эпоху подготовки к первым полетам вне атмосферы Земли многим думалось, что Пространство самоокупаемо в принципе, и обеспечит будущим колонизаторам любые материалы. Первые же полеты к ближайшему космическому телу – к Луне – развеяли радужные иллюзии на этот счет среди непосвященной части человечества. А профессионалы всё и так знали еще до запуска первого спутника.

Помимо Земли в Солнечной Системе нет мест, где можно было бы наладить производство чего угодно, начав хотя бы с постройки доменной печи. Добывать строительные материалы вне Земли бессмысленно – обрабатывать их все равно придется на Земле. Гелий-три – прекрасное сырье, а гелий-двадцать – удобное топливо для электростанций, но строить электростанцию на Ганимеде не для кого. Нужды немногочисленных прибывающих за гелием-три худо-бедно обеспечиваются атомным генератором, сконструированным пятнадцать лет назад русским заводом, специализирующимся на субмаринах. Доставлен генератор по частям, и собран с огромным трудом и риском. Топливо и запасные части доставляются с Земли, богатой материалами как никакая другая планета в Системе, и, возможно, в Галактике.

Всё доставляется с Земли. У Пространства нечего взять. То, что удалось наладить поставки гелия-три с Ганимеда – чудо. То, что поставки продолжаются до сих пор – чудо. Если станцию снесет метеоритом, от которых на Ганимеде нет защиты, Южноафриканской Республике придется выйти из милой компании стран, летающих на Ганимед, на неопределенное время, возможно навсегда. Застолбить Регион Высокой Концентрации можно только перевезя к нему всю станцию, используя тот же самый атомный генератор. Что будет, если на Земле кончится уран – неизвестно. О полетах в Пространство за гелием-три просто забудут, наверное.

Каюткомпания освещалась двумя лампами. Всего двумя, потому что лампочки делаются на Земле, и новую их партию отправляют на Ганимед раз в год. Стульев нет – есть топчаны. Кто-то не поленился и подсчитал, что сидеть на топчане, обхватив колени руками, или полу-лежать, принимая пищу – полезнее, сохраняет энергию, необходимую для выполнения задач, стоящих перед каждой экспедицией. Древние римляне вообще все время полулежали в своих дворцах и на походных привалах. Стены из все того же уплотненного алюминия. На одной из стен намалеван вид на Альпы, а может Килиманджаро. Краска слезает – намалевано давно, каким-то умельцем из первых экспедиций.

Все грубо, функционально, прямолинейно. Уж если даже на Земле нынче не понимают, что архитектура должна не удивлять, шокировать, возмущать, а радовать глаз, чтобы тем, кто работает или живет в здании, было легче, чтобы не давили прямые углы и отсутствие орнаментов – то что уж говорить о Ганимеде! Здесь мы все – презренные, не заслужившие ни прав, ни сожаления. Нас очень мало, и нам никто не посочувствует. Большинство людей о нашем существовании не задумываются, не знают правды, а если и узнают, то скажут – ну, что ж, не повезло им, сколько их там. А может, к тому же, это честь большая – отдать здоровье, тело, жизнь и душу во имя благополучия человечества. Что мы можем противопоставить такой точке зрения? Что делать? Возмущаться? Нет, возмущаться нам не положено. Нам ведь объяснили психологи, чтоб без драк. И нам ведь дали тонну апперов, чтобы мы каждый день их глотали и не очень тосковали. Чего ж нам еще.

– Чего ж нам еще, Дубстер, – сказал Краут, сидя на топчане, скрестив ноги, жуя. Покривился. – Вид и запах у этой дряни не очень понятный, но ведь с голоду не помираем. Одежда – сам видишь, бесцветное бесформенное тряпье, холстина пополам с синтетикой, но хоть не в полоску и не оражевое, как в тутумнике. Да и работа, признаться, не очень сложная. Следить, чтобы красный индикатор не загорелся, а как загорится, волочить агрегаты на починку. Ключеносителей нет, надзирателей нет. Чем не жизнь? Как говорил Майкл Фарадей, любопытство побеждает рационализм. Ну и конечно же нет здесь ни мышей, ни крыс, ни тараканов, ни клопов. На всем Ганимеде ни одного таракана, представляешь? Мечта домохозяйки.

– Я рад, что тебя всё устраивает, – сказал Дубстер. – А твое безграничное уважение к домохозяйкам общеизвестно.

– А тебя, рыцарь? Устраивает?

– А меня всегда всё устраивает.

– Ты, Дубстер, последнее время слишком плотно общался с капитаном Доувером. Он на тебя дурно влияет. Флегматичный ты стал, бесстрастный. А скажи, Доувер – человек долга и всё такое? А?

– Возможно.

– Не темни. Мне нужно знать.

– Зачем?

– Для развития кругозора.

Дубстер ухмыльнулся и промолчал.

– Я, видишь ли, Дубстер, совершенно не намерен здесь подыхать, – сообщил Краут. – Поэтому мне хотелось бы, чтобы … Сейчас же перестань таращиться на эту блядь, и ответь. Что, на твой взгляд, собирается делать Доувер в свете того, что случилось?

– Не знаю. Что это за женщина-бульдозер, вон там? Кряжистая такая. Вроде бы я ее видел в Центре Подготовки.

– Это Дженни, – сказал Краут.

– Бутч небось?

– Не то слово. Бутч – они просто мужиковатые и любят женственных девушек. И всё. А Дженни – принципиальный враг всех мужчин, изначально, последовательно. Считает нас конкурентами. Я с ней дружу. Нет, ты скажи, Дубстер! Осталась одна функционирующая кастрюля на дюжину человек. Ущербная, ополовиненная в смысле жилого пространства. Все не поместимся, провизия ограничена, есть лимит массы. Какие планы у Доувера? Всех берет с собой, или?…