Влад Полевой - Протокол «Шторм»

– Знаю, – кивнул парень и вдруг, совершив неуловимое движение, оказался в непосредственной близости от Пашки. Кулак просвистел рядом со скулой, и опешивший Кочетков еле увернулся, но второй нападавший ринулся вперед, метя в ноги.

В одну тысячную секунды будто кто-то щелкнул выключателем, в мозгу Кочеткова одна за другой понеслись со скоростью падающей звезды мысли: «Зачем я вышел на улицу? Пройтись? Я дьявольски устал, однако бодро оделся и потопал в темный парк, где, и дураку понятно, найти неприятности на собственную задницу легче легкого. Почему выбрал именно эту, самую темную и плохо освещенную алею, и почему начал задирать эту шпану, которая, похоже, шпаной совсем не является? У меня отказал инстинкт самосохранения? Я пьян? Под кайфом? Под гипнозом?»

Последнее щелкнуло в мозгу молнией, рассыпавшись мириадам искр и ударив по нервным окончаниям.

Пашка отпрыгнул в сторону, избежав очередного удара, и наконец трезво оценил обстановку. Нападавших было четверо, все крепкие, подтянутые, спортивного вида ребята. Не скупясь на удары, они оттесняли его вглубь парка. Драться с одним – шансы пятьдесят на пятьдесят. Все зависит от подготовленности противника. Вступать в единоборство с двумя – верх безрассудной самонадеянности. Только в киношных боевиках главный герой, размахивая руками и ногами, выводит из строя целую армию негодяев, нападающих не скопом, а по одному, пока остальные терпеливо ожидают своей очереди попасть под раздачу. В реальной жизни противники не ждали, а старались как можно сильнее приложить тебя по голове, причем все четверо разом.

Решение было принято незамедлительно, и сделав пару удивительных по изяществу прыжков, Кочетков бросился бежать, ломясь сквозь кусты. Бандиты, или кто они были, решив, что покидать их вот так по-английски будет невежливо, бросились вслед за Драйвером. Двое попытались проломиться сквозь кусты, а остальные, решив обогнуть колючую преграду, побежали по параллельным аллеям.

Мысли в голове путались, ударные порции адреналина выбрасывались в организм, заставляя мышцы работать на пределе, и Кочетков что было сил несся вперед, не разбирая дороги. Преследователи, очевидно не ожидая такой прыти от подопечного, поначалу отстали, но уже вскоре, к собственному ужасу, Пашка почувствовал за спиной топот. Оборачиваться особого смысла и времени не было. Приходилось напрягать все силы и ловкость, чтобы не запнуться о сук или не вывернуть лодыжку, со всего разбегу наступив на камень. Кочетков работал на пределе своего организма, отчетливо понимая, что если он сейчас позволит себя догнать или упадет, повредив ногу, то это будет конец.

«Боже, – проносилось у него в голове, – как же стыдно! Уйти от стервы, которая собиралась высосать твою спинномозговую жидкость, и погибнуть ночью в парке от рук шантрапы».

Постепенно спринтер начал выдыхаться. Конечно, Кочетков раньше занимался спортом, избегал курения и выпивки, однако профессиональным спортсменом он не был, и покрыл на предельной скорости уже пару километров по парковым аллеям, уходя от перекрестного нападения сразу четырех противников. Думать было необходимо быстро, хотя в голове сейчас не проносилось ни единой мыслишки, способной вылиться в хоть сколько-нибудь вразумительный план. Петляя между деревьями, перескакивая через канавы, а порой и ломясь сквозь густой, усаженный колючками кустарник, Пашка уходил от погони.

До конца парка оставалось не больше пятисот метров. Вот он, спасительный, хорошо освещенный перекресток. Залитые ярким светом мачт городского освещения ночные улицы, витрины магазинов, вывески баров, рокочущий рев двигателей – все это несло спасение, однако достигнуть островок безопасности Пашке было не суждено.

– Стой!

Человек появился перед Пашкой, буквально вынырнув из воздуха, и встал посреди дороги, перегородив беглецу путь. В руке у человека мелькнул нож, и Кочетков понял, что ему уже не уйти.

И тут произошло несколько интересных событий. В глубине парка взвыли полицейские сирены, и наперерез бандитам выскочило несколько автомобилей, разрывая темноту светом проблесковых маячков.

– Всем оставаться на своих местах, – загрохотало в темной аллее. – Оставаться на своих местах, твою мать!

Послышалось хлопанье дверьми, кто-то заголосил в голос, и без того уже нарушенный покой парка разорвал сухой кашель автоматных выстрелов.

Но все это произошло за мгновение до следующих событий.

Поняв, что никуда уже не уйти, Кочетков попытался остановиться, что у него почти получилось. Скользкий от росы гравий не позволил затормозить, и чувствуя, что подошвы отчаянно скользят в сторону нападавшего, Кочетков зажмурился и, сгруппировавшись, приготовился к боли, однако ее не последовало.

Вместо того чтобы встретиться с лезвием ножа, Пашка просто врезался во вдруг потерявшего волю к сопротивлению и растерявшего всяческую агрессию незнакомцу. Рухнули они на землю вместе, и Драйвер, крупнее и массивнее своего противника, припечатал того к земле своим немалым весом, однако нападавший и не думал сопротивляться. Взгляд мужчины остекленел, губы выгнулись в гримасе недоумения и досады. Нож, выскользнув из ослабевших пальцев, упал в мелкий песок дорожки.

Пашка приготовился драться, но ничего не произошло. Откатившись в сторону, подальше от неприятности, он перевел взгляд на своего противника и наконец понял причину его апатии. Красное пятно на груди, как раз напротив сердца, отчетливо обозначило входное отверстие пули. Стреляли с близкого расстояния, удобно устроившись в кустах, либо за деревом, как стоящий на номере охотник спускает курок, дождавшись, пока загонщик выведет на него добычу.

И Кочеткова ожгло, осенило, передернуло от омерзения, а когда взгляд его переместился в сторону полицейских, оцепляющих периметр и разгоняющих редких зевак, все встало на свои места. Позади суеты синей формы и бешено скачущих красно-синих пятен проблесковых маячков спокойно стоял человек. В руках у него была винтовка, а на лице, обезображенном ожогом, светилась довольная улыбка.

Родная реальность встретила Пашку моросящим дождем. Высылали его срочно, не смотря в глаза и не стараясь что-то объяснить, однако и так все было понятно. По поводу пропавшего Папанова местный Библиотекарь пояснил, что поспособствует пересылке ученого позже, а Кочеткову следует отправиться домой и заняться бумажной работой.

Позже, анализируя ситуацию, Кочетков был удивлен своей слепоте и глупости, ибо при дальнейших размышлениях было совершенно понятно, что его просто использовали. Операция по поимке прекурсора в итоге вышла на новый уровень и шагнула за пределы реальности. Однако это было не самое плохое из известий, которые поджидали его сразу за порогом площадки перехода.