Максим Тихомиров - Дело треножников

— Брак? — спросил Холмс, с прищуром глядя в лицо королю.

— Браки в наше время и впрямь заключаются на небесах, — Георг улыбнулся.

— Боюсь, лишь немногие даже в наше просвещённое время одобрят многожёнство, Ваше величество, — заметил мой друг осторожно. — Пусть даже это лишь символ, ведь ткани и клетки человека и марсианина несовместимы и никогда не дадут жизнеспособного потомства, даже в пробирке — верно, доктор? Даже если это и в явных интересах Империи. Боюсь, именно подобное неприятие и послужило причиной убийства посланника.

Некоторое время монарх молчал, разглядывая полированное дерево столешницы. Когда он вновь поднял глаза, взгляд его был полон спокойствия и уверенности в себе.

— Мир и покой, воцарившиеся на нашей планете, хрупки и обманчивы, — сказал король Георг. — То равновесие, в котором замерли сейчас величайшие державы Земли, очень шатко и неустойчиво. И все ужасы пережитой войны не удержат человечество от того, чтобы вновь не окунуться в кровавую купель мировой бойни совсем скоро. В ближайшем окружении монархов и президентов полно нечистых на руку личностей, которые спят и видят несказанные барыши, которые принесёт им новая война. Война, увы, была, есть и будет источником не только горя и страдания людского, но и источником обогащения для горстки промышленников и финансистов, которые правят миром, стоя за плечами царственных особ и людей, облечённых властью. Как монарх, любящий свой народ и пекущейся о его благе и процветании, я вынужден жить по старинному принципу — хочешь мира — готовься к войне. Для победы в грядущей всемирной схватке, даже просто для выживания в ней хороши все средства. И если ради блага моих подданных я должен сделаться многожёнцем — что ж, я готов на это пойти. Возможно, правда, что пока я не готов к огласке — и поэтому, джентльмены, прошу вас сохранить подробности этой истории в тайне до той поры, когда обыватель сможет спокойно принять подобный факт.

— Боюсь, это случится очень не скоро, — заметил Холмс.

— Отнюдь, мистер Холмс, — улыбнулся король. — Как раз сейчас тайные службы, призванные поддерживать порядок в Империи и обеспечивать безопасность её подданным, сбились с ног, создавая в обществе определённые настроения. Для этого используются все известные технологии управления общественным сознанием. Популяризируется наука, высмеиваются суеверия и косность мышления, развенчиваются шарлатаны всех мастей и религиозные фанатики. Образование становится доступнее. Искореняется расовая ненависть. Жанровая литература, и в частности научное фантазирование, а также театр и синематограф пропагандируют терпимость в восприятии чуждых нам существ, идей и мировоззрений. Да, безусловно — тёмным, необразованным человеком гораздо легче управлять, нежели человеком просвещённым — но сейчас Империи нужны именно просвещённые люди, люди, способные с лёгкостью принять грядущие перемены в государственной политике, общественном устройстве и отношениях между людьми… и нелюдьми, джентльмены. А такие перемены уже не за горами, и нам с вами — я надеюсь — ещё посчастливится стать свидетелями рождения дивного нового мира, у истоков которого мы сейчас стоим.

— Мир меняется, — продолжал Георг. — Весь мир. Ещё совсем недавно в небе над лондонской Кровлей висели аэростаты заграждения, лучи прожекторов выхватывали из темноты туши кайзеррайховских линкоров, опорожнявших бомбовые трюмы на головы наших граждан; разрывы шрапнели разгоняли боевые звенья свастиконосных «драхенфлигеров» Флигерваффе и казалось, мы враги навсегда, навеки, независимо от исхода войны — а теперь те же пилоты, что бомбили Лондон, сидят за рычагами управления трансатлантических цеппелинов, и мы с удовольствием пользуемся услугами наших недавних врагов. То же происходит и сейчас, но уже в ином масштабе. Четверть века назад, во время Нашествия, мы и помыслить не могли о каком-либо сотрудничестве с захватчиками. Вопрос стоял жёстко — или мы, или они. И только потом, когда благодаря секретным разработкам нашей медицинской службы мы смогли одержать верх над превосходящим нас в техническом смысле инопланетным врагом, стало возможным всерьёз рассмотреть возможность союза. Благодаря этому союзу сначала Британская Империя, а потом и всё ведомое ею человечество проложит себе новый путь — путь к звездам!

Взгляд монарха унёсся куда-то очень далеко — сквозь годы, сквозь расстояния, за орбиты величественно плывущих сквозь пространство планет…

В будущее, которое ковалось здесь и сейчас, прямо в этом кабинете.

Едва заметно вздрогнув, Георг вырвал себя из сладкого плена грёз и вернул на бренную землю, коротко кивнув нам с Холмсом:

— Джентльмены, — давая понять, что аудиенция окончена.

Я по старой армейской привычке вытянулся во фрунт. Мой друг сдержанно поклонился в ответ.

Уже у дальних дверей кабинета король на мгновение задержался. По его губам скользнула полная лукавства улыбка, а глаза озорно блеснули.

— Только не говорите Мэри, — сказал Георг и — готов поклясться! — подмигнул.

— Безусловно, Ваше величество, — отозвался Холмс. — Слово джентльмена.

Двери за Георгом Пятым, королём Великобритании и Ирландии, затворились.

Холмс нетерпеливо мерил шагами брусчатку площади перед воротами Букингемского дворца, то и дело извлекая из жилетного кармана луковицу парового хронометра и раздражённо щёлкая крышкой. Гвардейцы-моро безучастно следили за его передвижениями с непроницаемым выражением на львиных мордах.

— Чего мы ждём? — вполголоса спросил у меня Майкрофт Холмс. — Или — кого?

Я пожал плечами.

— Полагаю, мисс Хадсон, нашу секретаршу. Ваш брат дал ей некое поручение. Вероятно, она должна вот-вот появиться с результатами.

На подъездной аллее за решёткой ворот появилась женская фигурка, одетая в униформу дворцовой прислуги. Выскользнув в калитку и прошествовав мимо молчаливых гвардейцев, женщина приблизилась к нам. Шерлок Холмс бросился ей навстречу.

Под накрахмаленным чепцом, фартучком и очень консервативными очками и впрямь обнаружилась мисс Хадсон.

— Ну что? Я был прав? Что она сказала? — засыпал её вопросами Холмс, не дав и перевести дыхание.

— Господи, Холмс, что за загадки? О чём идёт речь? — не выдержал я.

— Конверт номер четыре, Ватсон, — отмахнулся Холмс и вновь взялся терзать мисс Хадсон вопросами.

Я вскрыл конверт номер четыре. «Мария», было написано на перфорированной ленте. Я с недоумением воззрился на записку. И только спустя минуту до меня дошло.

— Королева?! — вскричал я.

— Тише, Ватсон, тише! — шикнул на меня Шерлок Холмс, а его брат посмотрел с укоризной. — Умоляю вас — на карту поставлена честь дамы. Более того — честь королевы! Итак, мисс Хадсон, расскажите же нам всё!