Карина Пьянкова - Несчастливы вместе

— Мне столько нельзя! — жалобно вздохнула я, взирая на представленное мне великолепие. Ну нельзя столько есть. Нельзя! Даже если очень сильно хочется.

— Тебе столько нужно! — улыбнулся он, вкладывая мне в руку вилку. — У меня обе сестры уже с детьми, я знаю, что требуется женщине в твоем положении.

Стоило отказаться… Но это все так вкусно пахло… Даже описать невозможно, как аппетитно выглядела стряпня Кана… Особенно сейчас, когда я была голодна.

— Ешь, Лиллен, тебе нужно много сил. Вам обоим.

Змей-искуситель все-таки склонил меня к греху чревоугодия. И ему я предавалась вдумчиво и с удовольствием примерно в течение получаса. Оказалось на удивление вкусно. Сам «повар» съел едва ли треть того, что поставил передо мной. Он-то беременным не был… Нет, после тех фото, и уж тем более после тех клипов, я уже могла поверить во что угодно…

Так или иначе, знаменитости приходится поддерживать свой вес. Я помнила, сколько ел Ватанабэ. И как Беннет гоняла его от любой чересчур жирной пищи.

— Ну как, вкусно? — поинтересовался ужасно довольный собой Кан Му Ён, даже не сомневаясь в положительном ответе.

С трудом подавила сытую отрыжку. Все-таки слопала слишком много. Да я столько с детства не ела! С тех пор как я начала думать о подиуме, еда была приравнена к тяжелым наркотикам, и я изо всех сил боролась с зависимостью! На подиуме я, правда, в конечном итоге так и не оказалась, но «Фейри стайл» тоже подразумевал соответствие определенным параметрам, которые немногим отличались от тех, что существовали в фэшн-индустрии.

— Вкусно, — обреченно призналась я с тяжелым вздохом, откидываясь на спинку стула. Кажется, еще одна-две ложки — и уже лопну.

После родов в спортзале придется наверняка торчать часов по восемь в сутки. А то и больше. Бедная моя фигура… Я же тебя так берегла…

— У меня много талантов, — лукаво улыбнулся он с таким самодовольством, что я едва удержалась, чтобы не запустить в него тарелкой. Грязной. Чтобы сияние пригасить. И черта с два я ее буду мыть. Гламурные девушки не моют посуду. По официальной версии. Вот ее и будем придерживаться.

— Ты куда-то ведешь. Так вот, я не хочу знать куда. Понял?

— Понял. Иди, отдыхай. А я пока все тут уберу.

А Беннет говорила, что в Корё тоже о равноправии на кухне нет речи… Надо будет сказать подруге, что она была не права.

— Ну убирай… — пожала плечами я. И пошла смотреть телевизор.

Сопротивляться желанию мужчины навести порядок на кухне я не собиралась.

После новостей меня сморило, и я задремала прямо на диване. Проснулась от того, что меня кто-то поднял на руки.

— Кан! Уронишь — убью, сволочь! — рявкнула я, пытаясь вывернуться.

Даже при практически модельной худобе я вряд ли была пушинкой. Рост не тот. А мое косоглазое наказание вроде бы силачом не являлось. И проверять предел его физических возможностей мне, возможно, и захотелось бы, но только не являясь грузом. В моем положении приземление полезным быть не может. Как и приятным.

— Перестанешь вертеться — не уроню! — пропыхтел с явной натугой Кан Му Ён, но упорно продолжал тащить меня. Кажется, в спальню.

Тоже мне, джентльмен. Только дай возможность девушку в кровать уложить. Однако вертеться я действительно прекратила, от греха подальше.

И вот поверить не могу, но ведь допер! Сам едва живой, шатается, но на кровать меня переместил, ни разу не уронив, хотя его порой так мотало из стороны в сторону, что я едва молиться не начала.

— Вот видишь, — удовлетворенно вздохнул он, когда миссия по транспортировке была успешно выполнена. И упал без сил рядом. — Можешь спокойно отдыхать.

— То, что ты спишь на диване, нуждается в пояснениях? — поинтересовалась я, с удовольствием растягиваясь на кровати.

Матрас, конечно, был жестковат, но это все же лучше, чем ничего. Да и диван наверняка еще жестче.

— Не нуждается, — легко согласился с моим приговором Кан, неохотно поднимаясь. — Хотя я не понимаю, чем вызван приступ стыдливости. Вообще-то мы уже спали в одной кровати. Да и не только спали.

С трудом удалось не застонать от стыда. Вспоминать, что мы с ним все-таки однажды переспали, было неприятно.

— Я этого не помню, между прочим! — в который раз сообщила я, открещиваясь так от этого мерзкого эпизода. Хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать о произошедшем ни одного слова.

Кан Му Ён только издевательски рассмеялся.

— Мне начинает казаться, что тебе просто так удобней. Ничего не помнить. Я уже предлагал освежить воспоминания. Предлагаю еще раз.

Ага. Освежить. Знаю я такое «освежить». Что бы ни случилось в прошлом, снова наступать на те же грабли с Каном я не собиралась. К тому же я, в конце концов, приличная женщина и не собиралась идти против собственных принципов. Да и просто Кан относился к тому типу недомужчин, которым приятнее говорить «нет».

— Не в этой жизни, — отрезала я, отворачиваясь от него. — Я хочу спать, а не вести с тобой идиотские разговоры.

— Спи, — легко отступился мужчина. И в его голосе не звучало ни капли недовольства. То ли заранее готов был к отказу, то ли считал, что все равно никуда от него уже не денусь.

Я услышала удаляющиеся шаги и скрип закрывающейся двери. Меня наконец оставили в покое. Какое счастье. Но вот, как назло, сон уже не шел. Хотелось поговорить с кем-то, поделиться переживаниями… Но друзья запретили связываться хоть с кем-то из знакомых… И наверняка они были правы в этом. Нельзя давать злоумышленникам возможность найти нас с Каном. Вдруг они действительно будут использовать для этого Сеть?.. Так что поговорить можно было только с одним лишь Каном. А проверять, насколько он хороший собеседник, мне не хотелось.

Но как же хотелось просто поболтать с кем-то из друзей. С Арчи, с Джули, да даже с паршивцем Саммерсом, чтоб ему в церкви побывать. Но рядом со мной был только Кан Му Ён…

— Чего вздыхаешь? — появился он снова на пороге комнаты после получаса моих мучений.

Я, как оказалось, отвыкла быть одна.

Я крутилась на постели, пытаясь найти удобную позу, но постоянно что-то затекало… Чувствовала себя сказочной принцессой, под чей тюфяк положили горошину.

— Тебе какое дело? — буркнула я, накрываясь с головой одеялом. Даже несмотря на жажду общения, этот собеседник меня не интересовал.

«Папочка» подошел ко мне и уселся на кровать без всякого стеснения.

— Что-то болит? Пить хочешь? Что не так?

«Душа болит», — мрачно подумала я, игнорируя его вопросы.

— Лиллен, — осторожно тронул актер меня за плечо. — Лиллен, не молчи. Тебе что-то нужно?

Я тут же дернула плечом, скидывая его руку. Не хотелось, чтобы он прикасался. Да и что мне ему рассказывать? Что на меня попросту хандра напала и что мне одиноко? Вряд ли он поймет эти мои страдания. Да и какой черт его принес снова ко мне в комнату?