А. Вороной - Банда профессора Перри Хименса

— А как быть с эмигрантами, губернатор? Нам от них уже и дышать нечем. Они уже и воздух весь наш сожрали, — раздался чей‑то голос.

Все засмеялись, дальние, правые засмеялись, прикуривая новые сигареты и выбрасывая окурки прямо в окно. И они пролетали над Диком ночными светлячками и падали на землю, отбрасывая в стороны искры.

— Мы уже с вами, Берни, обсуждали этот вопрос. Я вот что скажу. Хотя еще наши далекие предки провозгласили лозунг: «Пусть придут к нам все обиженные и голодные» — и так далее, но они, очевидно, не ожидали, что так много переселенцев хлынет в нашу Америку. Я обещаю провести через конгресс поправку к конституции, ограничивающую приток эмигрантов. А то и постепенное их выселение из страны!

— Правильно, губернатор! Браво, Ральф! — разнеслись крики приветствия и одобрения.

— Да, высылке из Штатов. Мы их обучили, накормили, у нас они приобрели необходимые деловые качества, так пусть же свои силы отдадут теперь на развитие и процветание своего отечества.

Сидевшие за столом негромко поаплодировали.

— Когда‑то Америка скупала чужие умы, — продолжал губернатор хорошо поставленным голосом оратора. — К нам со всех континентов ехали наилучшие специалисты, талантливые ученые. Пора и нам отдать долг развивающимся странам.

— Но это нанесет урон Америке, господин губернатор!

— Фрэнк, не перебивайте меня. Вы хоть и далеко сидите, но я вас вижу. Вот вы горячий какой и непоседливый! Нужно же, Фрэнк, и вам уже осваивать язык дипломатии, язык политики. А то вы все понимаете в буквальном смысле. Никто не станет, ни одна здравомыслящая страна, выгонять талантливых ученых, какой бы национальности и какого бы вероисповедания они не были. Это только наци в ту последнюю мировую войну повыгоняли ученых‑евреев. Я скажу вам больше — мы всегда создавали и будем создавать для талантливых ученых, откуда бы они не приехали к нам, хоть из Южно‑Африканской Республики, хоть из России, хоть из не совсем доброжелательно настроенной к Штатам республики, все необходимые условия и не будем жалеть денег на науку. Ибо если наши бизнесмены говорят, что деньги не пахнут, то я скажу вам, что и достижения ученого не носят оттенка второсортности. Никто не говорит, что вот то‑то и то открыл чилиец, проживающий в Америке. Нет, все говорят — это открыл американский ученый! Но забывайте об этом! Американский ученый! Ни в одной стране нет столько лауреатов Нобелевской премии, как у нас! Во всех областях науки!

Опять зааплодировали сидевшие за длинным столом, дружно, громко. С задержкой на секунды и те затопали ногами, что сидели рядами в правом конце комнаты, захлопали в ладоши. Губернатор обождал, пока спадет волна одобрения его речи, встал и сказал:

— Но я вас собрал сегодня не для того, чтобы прочитать вам еще раз некоторые пункты моей предвыборной программы. Мы должны обговорить конкретные вопросы. Мне нужна ваша помощь. Мы должны сделать последний рывок. У кого есть влиятельные знакомые в Техасе, друзья, бизнесмены, прошу еще раз связаться с ними, повлиять на них, перетянуть на нашу сторону. Моя победа — это ваша победа!

— Губернатор, до выборов остался один день. Я не успею перегнать фургоны с… с телеаппаратурой фирмы Кей‑кей‑си в города Техаса, — послышался знакомый голос с итальянским акцентом.

— Ну, Фелуччи как всегда сгущает краски! — рассмеялся губернатор. — С чего делать проблему, Вито? В вашем распоряжении три грузовых самолета. Я уж отдал приказ доставить вас с оборудованием и вашими специалистами прямо в Даллас. А там действуйте по инструкции. Напоминаю, всем сотрудникам телекомпании Кей‑кей‑си быть в три часа ночи в Питтсбурге. Туда доберетесь своим ходом. Времени у вас еще предостаточно. Все вопросы по погрузке в самолеты, а также контакты с офицерами базы, — ты слышишь, Вито? — решает на месте крошка Берни Шенк. Он будет ожидать вас в пяти километрах от базы ВВС номер одиннадцать. Я думаю, Фелуччи, вы знаете, где она находится. Все расходы покроете из бюджета фирмы «Сверхточные приборы»! И ни цента из государственной казны, из казны нашего штата!

И эти слова губернатора, его честность и щепетильность в денежных делах вызвали гул одобрений и возгласов. И, вероятно, кто‑то, ободренный такой щедростью губернатора, тут же сипло сказал:

— Губернатор! Мы уже понесли большие убытки. Строительство базы «Лесной колодец» и дороги к ней нарушило экологическое равновесие нашего района. Более трехсот деревьев было выкорчевано в урочище Бизоновая роща.

— Ох уж этот Швейцер! Он все уже подсчитал! — зapoкoтaл губернатор, посматривая не на задавшего вопрос, а на всех окружающих. — Ох уж этот Гобсек! И тут он хочет урвать побольше для своего округа куш. Нужно быть патриотом, Швейцер! Нам удалось сохранить для нации нашу «Вдовушку», нашу реликвию. Нация не пострадала! Не пала еще ниже! И кто, как не вы, предложили выбрать это место под пусковую шахту, уважаемый господин Швейцер?

— Да но я… — залепетал тот, опешив под натиском губернатора.

— Что же вы замолчали, Швейцер? Вам стало неудобно? Я успокою вас, вы все получите, но после выборов, после моей победы в штате Техас! Да я не мыслю будущего Штатов без «Вдовушки». Да, я пошел на риск, спасая ее. Но не вы ли все поддержали тогда меня? Не вы ли все помогали мне сохранить ее для усиления нации? Да, я думаю о будущем Америки, о сильной Америке! Мы снова должны вырваться вперед! Мы снова должны заставить считаться с нами! Мы должны сплотить нашу нацию! Сильная нация — превыше всего!

Ральф Хилдбер уже выкрикивал отдельные слова, уже вошел в раж, и Дику стало скучно. Главное, что он засек губернатора записал любопытную речь того. И уж кто‑кто, а «Дже» с нею разберется, и вряд ли это пройдет для Ральфа Хилдбера безнаказанно, вряд ли ему кто‑нибудь простит эту международную авантюру. О каком там кресле президента теперь ему думать? Ну и Ральф! Не угодил бы он лет на десять в тюрьму, а то и на электрический стул!

Дик отыскал портсигар, опустил его в карман брюк и, уже крадучись к забору, обернулся и щелкнул несколько раз зажигалкой в сторону окон ранчо. В поле его зрения только сейчас попал полосатый звездный флаг страны. Поверх звезд, рассмотрел он, была нарисована голова бизона, еще одно, подумал он, очередное новшество будущего президента.

У Дика просыпалась какая‑то завистливая злость к Ральфу Хилдберу, и не за его речь оракула‑вождя, а за этот гнусный обман — не уничтожить «Вдовушку»?! И что теперь его ГСД по сравнению с ней. Она даже своими размерами, своим телом, упрятанным сейчас где‑то в пусковой шахте, подавляет его. Такого конкурента Ричардсону никак не хотелось терпеть.

Ты смотри, «сильная нация», «Америка превыше всего», разболтался новоиспеченный фюрер… Нет уж, погоди, ты у меня попляшешь, распекал себя Дик. Я подыму всю общественность, всех кругликов, все газеты, всю прессу, телевидение, но заставлю тебя уничтожить «Вдовушку»…