Татьяна Коростышевская - Белый тигр в дождливый вторник…

— Верочка-краса! — Бобич нес под мышкой два складных стула, а в руках — поднос с пластиковыми стаканчиками, из которых шел пар. — Садитесь, девочки, горяченького попейте.

Окружающие обращались с Верой как с ребенком, и ее это ни капельки не раздражало. Она послушно устроилась на стуле, оказавшемся неожиданно удобным. Вокруг суетились какие-то люди, над развалинами курился дымок. Марта Олеговна тоже присела, взяла с подноса стаканчик с чаем и кивком поблагодарила доктора. Герман Александрович смотрел на женщину такими влюбленными глазами, что Вера умиленно улыбнулась. Каждый в этом мире имеет право на свой личный персональный кусочек счастья. И возраст тут вообще ни при чем.

Хозяин «Каннама», тот самый Денис Сошинский, с которым так и не удалось познакомиться, сокрушался неподалеку, воздевая руки к сереющим небесам:

— Страховка! Она же все не покроет! Тут же восстанавливать нечего, заново все строить придется.

Его подручные, в сравнении с бойцами «Зодиака» выглядевшие неспортивно и вообще нестрашно, как случайно собранная массовка малобюджетного боевика, бдительно охраняли начальство от неведомых опасностей.

Вера опять посмотрела на Дзиро. Он уже был не один. Рядом, склонившись к его плечу, стоял Василий Егоров, тот самый человек-фоторобот, исполнявший роль личного водителя при мифическом Королеве. В отличие от большинства гражданских, одежда которых была в беспорядке после бурной ночи, шофер был одет с иголочки — в серый двубортный костюм с кокетливым платочком в нагрудном кармане и шелковым галстуком радующей глаз расцветки. Дорогой аутфит портила только сумка «хобо» — чисто женская, болтающаяся на правом плече.

Дзиро что-то монотонно говорил, Вася пристыженно молчал. Подняв глаза, он встретился взглядом с Верой. Девушка приветливо кивнула. Вася поджал губы, прикоснулся к своему запястью, что-то сделав с часами, и вот уже рядом с Дзиро стоит абсолютно незнакомый Вере молоденький азиат. Морок был качественным, практически непрозрачным. Но с некоторых пор для Веры Лисицыной таких проблем не существовало. Она слегка расфокусировала зрение, поймав нужный момент, и замерла. То, что скрывалось за чарами, оказалось весьма неожиданным.

Пак Мин Джун выпрыгнул перед Вериным лицом, как чертик из табакерки.

— Не спи, мелкая!

Он быстро чмокнул Веру в кончик носа, поклонился Марте Олеговне, сидящей неподалеку, и сгрузил на землю добычу.

— Это что?

— Это… — Мин Джун разрывал пластиковую упаковку. — Носки!

Вера пошевелила пальцами босых ног и покраснела:

— Мне в душ сначала надо.

— Я же не могу позволить своей девушке замерзнуть, — улыбнулся Белый Тигр. — До душа еще ждать и ждать.

Парень ловко надел на нее махровые полосатые носочки с помпонами.

— Быстро выражай свое восхищение моей заботливостью поцелуем, три раза произнеси «Мин Джун оппа», и я побежал.

— Спасибо, Мин Джун оппа, — рассмеялась Вера.

— Пак! Да Пак же! — прокричал кто-то издалека. — Мы тут кое-что нашли!

— С тебя еще два раза и поцелуй. Будешь должна!

И Белый Тигр моментально испарился, убежав на зов.

Вместо него перед Вериным лицом материализовался «Вася».

— Это твоя вещь, Лисицына? — Он достал из своей нелепой сумочки щетку для волос.

Вера покачала головой:

— Нет, точно не моя.

— Но она была в твоей квартире!

— А вы что в Вериной квартире забыли, молодой человек? — бдительно вклинилась Марта Олеговна. — Зовут вас как?

Вера тронула женщину за плечо, успокаивая.

— Ну, если в моей квартире, то Зайкина. Мы с ней подруги.

— Понятно. — «Вася» разжал пальцы (многострадальная щетка упала на землю), развернулся и, опустив плечи, пошел к Дзиро.

— Деточка, кто это? — требовательно спросила Марта Олеговна громким шепотом. — Что за бандит?

— Это девушка, — улыбнулась Вера. — Молоденькая и очень красивая. И, кажется, безответно влюбленная в моего непутевого «братишку».

— Влюбленная… — Женщина недовольно посмотрела на Дзиро. — А это, значит, и есть тот самый товарищ, который твоим начальником притворялся?

— Да. Знаете, тетя Марта, я думаю, что про детский дом он мне не врал. Ну не может человек такими вещами шутить.

— Ты удивишься, когда узнаешь, чем могут или не могут шутить некоторые люди. — Марта Олеговна подняла с земли щетку и спрятала ее в карман плаща. — И какие неприятности они могут причинить, равнодушно не думая о последствиях.

Уточнить, что имела в виду Марта Олеговна, Вера не успела, вернулся Пак Мин Джун.

— Там ребята мою куртку нашли, и вот это… — На колени Веры опустился альбом в слегка подгоревшей обложке. — Именно эту вещь забрали из квартиры твоего деда. Там еще письмо внутри. Но оно тебе адресовано, я не читал.

Альбом раскрылся на середине. С черно-белой старой фотографии на Веру смотрели молодые люди в одинаковой, похожей на военную, форме.

— Группа Лисицына, — сказал Мин Джун. — Его здесь нет, но я уверен в этом. В центре — мой отец.

Вера подумала, что на родителя ее оппа совсем не похож.

— А это… Марта Олеговна, взгляните!

— Ну, разумеется, это я. Молодая и почти красивая, — склонилась женщина через Верино плечо. — Рано или поздно я бы тебе все рассказала. Фото в Шэньяне сделано как раз перед тем, как… как все случилось. Рядом со мной — Евгения, ты с ней знакома. Это — Гера, тогда его звали Змей.

— А волосы ему шли, — всхлипнула Вера, борясь с подступающими слезами.

— С ним еще два бойца-универсала — Двенадцатый и Самуил. Они хорошо в тройке работали. Пак Вон Ки тогда только стажировку закончил, его на первое «взрослое» дело взяли. Четко обозначенных функций в команде у него не было, он на даосском шаманизме специализировался.

— Отец — хороший шаман, — поддакнул Пак Мин Джун. — Моему братишке до него еще расти и расти.

— А это кто? — Верин пальчик указал на долговязого юношу, стоящего как будто отдельно от товарищей. У парня были длинные, не по уставу, волосы, спускающиеся гораздо ниже плеч на форменную гимнастерку, а взгляд был направлен куда-то в сторону.

— Павел Иванов — видящий, — тихо ответила Марта Олеговна и глубоко вздохнула. — Это твой отец, Верочка.

Вера заплакала.

— Что-то подобное я и предполагала…

Пак Мин Джун молча обнял девушку за плечи, Вера уткнулась лицом в его куртку.

— Ты говорил, там письмо еще было? — тихонько спросила Марта Мин Джуна.

— Вот оно. — Парень кивнул на альбом, между плотными листами которого выглядывал краешек белого конверта.

Вера шмыгнула носом:

— Я сейчас прочту?

— Давай.

Пальцы не слушались. Пак Мин Джун осторожно взял у нее конверт, надорвал край и извлек сложенный втрое тонкий лист линованной бумаги. Почерк был дедов — острые четкие буквы, как солдаты на плацу, выстраивались в строчки.