Борис Мишарин - Заколдованный остров

Костина работа ей совсем не нравилась - адвокат мафии... кошмар. Но ее тянуло к нему, и она не знала, что делать.

В постели она сразу поняла, что он был с другой женщиной. После секса сжалась в комочек на кровати и заплакала. Потом ушла сразу же домой, не дав ему объясниться. Что же делать, если мужчина ей нравился и не обещал хранить верность. Делить его с кем-то она была не в силах.

Костя не стал долго раздумывать и уснул быстро, ему необходимо было восстановить силы. Все-таки молодость, есть молодость, утром он проснулся бодрым. Готовить еду не хотелось, он решил позавтракать в ресторане. Там сразу же натолкнулся на Викторию. Удивились оба и враз спросили друг друга: "Ты что здесь делаешь"? Рассмеялись.

- Я позавтракать зашел, а ты? - спросил Костя.

- Это мой ресторан, и я тоже не завтракала, - она повернулась к официанту и приказала властно: - Неси что-нибудь поесть и быстро.

Костя отодвинул стул, предлагаю подруге присесть, она с удовольствием села.

- Поедем ко мне в гостиницу?

- Нет, Вика, мне на работу надо, я и так задержался, но простят, надеюсь, вчера работали долго.

- Я с тобой поеду...

- Со мной? - удивился он, - но что ты там станешь делать? Мне же работать надо.

- Все сделаю, чтобы тебя уволили, возьму на работу к себе юристом. Я скучаю по тебе, Костя, - откровенно призналась она.

Официант принес несколько блюд на выбор. Костя поел сырный омлет с помидорами, попробовал жареный в яйце лаваш, выпил стакан чая. Виктория не притронулась ни к чему.

- Поехали, - после завтрака предложил он.

Она без слов пошла за ним, даже не спрашивая куда. Оценила его машину и удивленно смотрела на дорогу, считая, что он везет ее к себе на работу. Костя съехал на набережную, припарковал машину у воды, открыл окна салона, ощутив свежесть речного ветерка.

- Вика, ты очень хороша собой и мне доставляет удовольствие быть вместе. Но я мужчина, а не альфонс, у меня уже есть работа, не надо мне предлагать другую. Если хочешь, я стану помогать тебе консультациями в твоем бизнесе, пожалуйста, это возможно. Но не надо меня опекать, как ребенка. Ты все-таки замужняя дама, а я свободный человек. Да, я хочу с тобой встречаться, обсуждать проблемы, помогать тебе по работе, но не надо из меня делать резинового мальчика из шопинга, которого можно прижать к телу и не расставаться с ним никогда. Кроме члена между ног у меня есть еще голова, сердце и душа. Станешь относиться ко мне, как к равному себе - звони, встретимся.

Он высадил Викторию у ресторана и уехал.

Она задумалась, так с ней разговаривали впервые. Хотелось выгнать его, накричать и одновременно прижать к себе, целовать, ласкать и не отпускать ни куда. Женская страсть боролась со страстью власти и наживы. Мальчик хочет мной командовать - этому не бывать никогда. Хочет стать равным, но придется его опустить так, чтобы он понял раз и навсегда - его головка пригодна для постели, для бизнеса нужна голова. Она ухмыльнулась - я буду иметь тебя во всех позах, как захочу и когда захочу. Если у тебя мужественная фигура, головка и либидо, то не стоит соваться в производственные дела. Равным он захотел стать... будешь у меня по постели равняться, как солдатик.

Она позвонила ему через два дня, произнесла одно слово:

- Приезжай.

В полночь она, лежа к нему боком, стала взъерошивать волосы на его груди, пропуская их сквозь пальцы, словно через расческу. Потом она улыбнулась, и Костя заметил ее неестественность.

- Есть у нас один человечек в городе по имени Хасан. Рынком, продуктами занимается, заводик прикупил станкостроительный. Но хиреет заводик, азеры всю жизнь торгашами были, а этот возомнил о себе чего-то, в производство полез. Мои юристы бодаются с ним, но пока безрезультатно. Бывший хозяин акции ему и мне продал одновременно, Хасан его быстро упаковал в могилку. Теперь мы спорим в арбитраже. Но он потому и упаковал бывшего хозяина, чтобы тот не смог прояснить ситуацию, не все там чисто с его акциями. Ты говорил, что я могу к тебе за консультацией обратиться, поможешь?

- Акции на твое имя проданы или на твоего человека?

- На мое, - ответила Виктория.

- Твои юристы лысые что ли?

- Причем здесь лысые? - не поняла Вика.

- Я задал простой вопрос - лысые твои юристы или с волосами на голове?

- Ну, лысые и причем здесь лысина?

- Тогда я не понимаю, Вика, зачем тебе лысые юристы, у которых уже произошел процесс?

- Какой процесс? Они еще судятся, - ничего не поняла Вика.

- Поэтому и судятся, что процесс уже произошел. Произошел процесс сглаживания граней между головой и жопой сначала по форме, а потом по содержанию.

Вика какое-то мгновение молчала, но потом расхохоталась вовсю.

- Ну ты даешь, Костя, юмор у тебя с избытком.

- Никакого юмора - одна констатация фактов. Если два дня потерпишь, то на третий я тебе этот завод подарю. Могу я сделать подарок своей женщине?

- Костя, такими вещами не шутят...

- Договорились, - перебил он ее, - ты мне за это подаришь настоящие швейцарские часы штук за сто баксов. Идет?

- Часы я и так тебе могу подарить, - нахмурилась Вика.

Не хотел денег и подарков, а тут сразу на сто тысяч долларов развел. Это тебе не бывший любовничек, который щипал десятками. Такие подарки еще заслужить надо.

- Проехали, - ответил он, словно не заметив ее состояния, - мне еще доверенность будет нужна, чтобы действовать от твоего имени.

- Доверенность... я даже фамилии твоей не знаю, а ты доверенность...

Виктория уже хотела встать с постели и уйти, чтобы никогда больше не видеть этого подлеца. Страсть мгновенно улетучилась и свободное место заполнилось ненавистью и презрением.

- Дедушкин моя фамилия, Константин Николаевич.

Вика, уже севшая в постели, застыла, услышав брошенную фразу.

- Как ты сказал? - переспросила она.

- Дедушкин, - повторил спокойно Костя.

- Тот самый Дедушкин, которого хотел поиметь Давид и обломился?

- Тот самый, но ты то откуда знаешь?

- У меня свои источники информации. Ха-а, тот самый Дедушкин... ничего себе. А я уже было подумала, что ты меня разводишь на сто тысяч долларов. Но завод невозможно за два дня переоформить, мы три месяца уже судимся.

- Естественно, потому что у твоих юристов процесс сглаживания граней уже произошел. А невозможно лишь брюки носить ширинкой назад - покакать можно, а пописать нет.

Виктория хохотала вовсю, била своими маленькими кулачками по его груди и приговаривала:

- Ты почему мне не сказал, что ты Дедушкин?

- Да хоть Бабушкин - фамилия то здесь причем?

- Не скажи, милый, поиметь Давида не каждому дано, он еще тот волчара, матерый.

Виктория закипела небывалой страстью, и они занялись любовью. После этого Костя ушел, сославшись на то, что надо держать слово, а времени мало. Просил не звонить и не искать его два дня.