Борис Мишарин - Заколдованный остров

- Это не я сказал, это душа или сердце, они сами говорят, без влияния мозга.

- Правда?!

Эльвира прижалась к нему на кухне, но быстро кинулась к бару, достала коньяк и два бокала, налила грамм по сто в каждый. Константин сходил в коридор, забросил сумку на антресоли и вернулся.

- Есть повод выпить? - спросила Эля.

- Особого нет, просто хочется снять нервное напряжение. Завтра мы отдыхаем, ты на работу не идешь. Выспимся, поездим по магазинам, купим тебе что-нибудь.

- А тебе?

- И мне купим. Ты почему спать не легла? Я же предупредил, что приду поздно.

- Переживала... на ночь ушел ведь... адвокат... Боюсь я, Костя, вдруг что-нибудь случится, что мне потом делать - в тюрьму передачи носить? О худшем вообще молчу. Как мне без тебя потом жить?

- Солнышко ты мое... когда ты со мной - никакая темнота мне не страшна. В твоем бывшем доме много вещей? Надо завтра перевезти все.

- Это не мой дом, Костя, я снимаю квартиру, маленькая двушка-хрущевка. Кухня - не повернуться, два на два метра. Из вещей только одежда, посуды совсем немного. Мебель, телевизор, холодильник - все хозяйское.

- Родители у тебя есть, в смысле живы?

- Папа мастер по ремонту автомобилей, мама медсестра, живут в соседнем городе, братьев и сестер нет. Хотела их сюда переманить, все-таки областной центр, не периферия, но денег на квартиру нет, сама, как видишь, снимаю.

- Снимала, - поправил он ее, - можно и у нас пожить, если не долго. Зови, пусть приезжают, купим твоим родителям квартиру с нормальной кухней, не два на два метра.

Эльвира посмотрела на него даже не удивленно, а непонятливо.

- Ты сам то понял, что сейчас сказал?

- Что я сказал? Что с твоими родителями я жить не хочу. Обижайся, не обижайся, но вместе мы жить не будем. Квартиру я, вернее мы, им купим, пусть приезжают к нам в гости, даже ключи можем дать. Что я сказал? - повторил он, - ничего больше не сказал.

- Это правда?

- Нет, кривда. Пойдем, спать пора.

Эльвира глянула на бокалы, Константин улыбнулся:

- За тебя, солнышко, - и опрокинул все содержимое в рот, как водку.

Она отпила половину, и Костя унес ее на руках в спальню.

Утром они встали поздно, повалялись, полюбезничались в постели. Эля надела свою рабочую юбку с блузкой.

- Кушаем и в магазины, а то у тебя даже халата домашнего нет.

- Тогда лучше сначала перевезем мои вещи, потом уже в магазины.

Они позавтракали и уехали. Костя не знал, где раньше жила Эльвира, она назвала адрес, и он приехал безошибочно. Район города на отшибе, старые пятиэтажные дома, которым в пятидесятые годы прошлого столетия радовались, как чуду. Обшарпанный подъезд и пятый этаж. Костя поднимался первым и сразу увидел сидевшую на полу и спящую парочку в возрасте.

- Ничего себе... на бомжей не похожи, - тихо произнес он.

- Это мои родители, - также тихо ответила Эльвира.

Они, услышав разговор, проснулись.

- Доченька, - вскочила мать первой и обняла ее, - мы поздно приехали, надо было предупредить, конечно, - она глянула на часы, - ничего себе, полдень уже, ты где была, Эля?

Отец тоже встал и обнял ее.

- Ты бы открыла быстрее, - попросил он.

Эльвира засуетилась, отомкнула дверь, и отец пулей влетел в квартиру. Следом за ним пошла в туалет мать. Костя оглядывал жилье - старая мебель еще Брежневских времен, даже телевизор, наверное, еще был черно-белым, но тогда этот предмет уникальный.

- Бедно я живу, Костя? - спросила с тревогой Эля.

- Ты здесь не живешь, - ответил он, - собирайся, родители тоже с нами поедут. И никаких комплексов, представишь меня родителям, как мужа.

- Костя...

- Это не обсуждается, - перебил он ее.

Родители сходили в туалет, вымыли руки и появились в большой комнате, если можно ее назвать большой.

- Знакомьтесь, это моя мама, Яна Федоровна, папа, Анатолий Поликарпович, а это мой муж - Дедушкин Константин Николаевич, для вас просто Костя.

Он кивнул головой матери, пожал руку отцу.

- Доченька, ты даже не говорила, что у тебя парень есть... и сразу муж, - не знала, что больше сказать мама.

- Ладно мать, чего теперь разговоры разговаривать, жили бы счастливо, большего нам не нужно. Накрывай на стол дочь, будем знакомиться с твоим мужем и нашим зятем.

- Со столом мы повременим, Анатолий Поликарпович, Эля здесь не живет, мы заехали ее вещи забрать. Как раз и поможете собраться, а у нас дома и отметим знакомство по-настоящему.

- У вас дома? - спросила Яна Федоровна.

- Да, у нас дома, - подтвердил Костя, - у Эли теперь свой дом, наш дом и она больше не снимает квартиру.

Родители больше ничего не спрашивали, помогали собираться. Костя ничего не складывал, стоял и сопел носом, если можно так выразиться. По мелочам набралось много всего, за два раза не увезти. Посуду он заранее просил не брать, дома все было.

- Эля, у тебя есть любимые вещи, которые дороги тебе как память, например, или по другой причине? - спросил Константин.

- Мой домашний халатик, я к нему привыкла и мне в нем комфортно. Простенький, но мне нравится. Ты не станешь возражать, если я буду ходить в нем?

- Нет, конечно.

- Тогда больше ничего нет, только фотографии, я их в отдельную маленькую коробочку положила.

Раздался звонок в дверь.

- Кого там еще принесло? - удивленно спросила Эльвира.

- Это, наверное, грузчики, я пригласил.

Он открыл дверь, братки Давида вежливо поздоровались с ним. Константин вытащил из коробки домашний халат, забрал маленькую коробочку с фотографиями.

- Так, мужики, забираем все вот это, - он обвел рукой кучу коробок, - и уносим на мусорку, потом свободны, спасибо.

- Как это на мусорку? - услышала и возмутилась Яна Федоровна, - это же вещи. Ты их зарабатывал, покупал? Эля, ты что молчишь, доченька? Твой муженек обычный грабитель и вор, я сейчас полицию вызову.

- Яна Федоровна, давайте мы обсудим семейные вопросы без посторонних лиц, дома меня поругаете, хорошо? - спокойно ответил Костя и кивнул головой браткам.

Они взяли по несколько коробок сразу и ушли. Солнцева старшая метнулась к ним, но Эля остановила ее.

- Не надо мама, так захотел Костя, так тому и быть.

На ее глазах навернулись слезы.

- Да что же это творится то, довел ребенка до слез, ты куда, Анатолий смотришь, - продолжала сердиться и ничего не понимать Яна Федоровна.

- Мама, это другие слезы, это слезы радости, мама.

Она ласково посмотрела на Константина, прижалась к нему.

- Ничего не понимаю, - враз остыла Яна Федоровна, - какие еще слезы радости? Толя, ты что-нибудь понимаешь?

- Мы с утра хотели поехать по магазинам и купить мне все новое. Костя мой муж и я люблю его, полюбите и вы его, мои дорогие родители.

- Извини, Костя, я же ничего не знала.

- Все нормально, Яна Федоровна, все нормально.

Вернулись братки и забрали последние коробки. Эльвира огляделась, произнесла тихо: