Лена Обухова - Проклятие пражской синагоги

— Твою мать, — раздался у самого его уха голос Вани, в котором теперь слышалось что-то похожее на восхищение. Войтех даже не успел заметить, когда тот снова поднялся выше и оказался рядом с ним. — Вот это гора!

Трое мужчин зачарованно наблюдали за тем, как Голем медленно приблизился к носителю диббука, пару секунд разглядывал тело, которое корчилось от боли на полу, а потом наклонился к нему и схватил за горло.

Диббук зарычал и разразился потоком непонятных слов, уже не похожих на итальянский. Судя по экспрессии, это могли быть только ругательства.

Голем молчал. Он поднял тело носителя так, что ноги того уже перестали касаться земли. Носитель дергался и пытался вырваться, но с тем же успехом можно было пытаться сдвинуть бетонную стену. Голем только равнодушно смотрел на него, а потом положил вторую руку ему на лоб.

Он так и не проронил ни слова, но человек в его руках задергался сильнее, теперь его движения походили на конвульсии. Тело на мгновение вспыхнуло ярким светом, а секунду спустя эта вспышка словно «перетекла» в Голема и исчезла.

Руки и ноги мужчины, который когда-то был хорошим поваром со склочным характером, безвольно повисли. В темноте этого не было видно, но Войтех не сомневался, что из его ушей и глаз течет кровь, как и у предыдущих жертв диббука.

Голем разжал руку, которой держал мужчину за горло, и тело безжизненной куклой упало на пол. Сам Голем остался стоять посреди площадки, безмолвный и неподвижный.

Казалось, получив, наконец, то, за чем уже несколько дней охотился по всей Праге, он перестал реагировать на какие бы то ни было внешние раздражители. Напротив, он как будто стал чуть ниже ростом, черты лица перестали быть такими грубыми и суровыми. Никто сперва не понял, что происходит, и лишь когда он медленно начал оседать на пол, как тающий по весне снеговик, все догадались, что он снова превращается в обычный ком глины, которым пролежал несколько сотен лет в подземелье под Староновой синагогой.

— Обалдеть, — выдохнул Ваня, когда рядом с мертвым итальянцем образовалась большая бесформенная куча.

— Tak, dobře [18] Хорошо (чеш.) , — выдохнул Войтех, тоже немного сбитый с толку. — И что теперь? Нам следует собрать это и отнести в подземелье под Староновой синагогой?

Он обратил свой вопрос по привычке к Неву, но тот только пожал плечами, выглядя не менее удивленным.

Шум со стороны основного зала клуба давно стих, всех посетителей все-таки выгнали из помещения. Откуда-то с улицы уже доносился вой приближающейся сирены: «скорая помощь» или полиция уже почти приехали. В коридоре вновь послышались шаги. Сначала Войтех забеспокоился, что это Томас и Карел, но потом понял, что шагов слишком много: шло как минимум человек пять или даже больше. Дверь на лестницу снова распахнулась, и несколько мощных фонарей на какое-то время ослепили всех присутствующих.

— To už není vaše starost, pane Dvořáku, — раздался голос, который могла бы узнать только Лиля. Никто, кроме нее, не видел и не слышал раньше пана Млинаржа. — Odejděte! [19] Это уже не ваша забота, пан Дворжак. Отойдите! (чеш.)

— Kdo jste? [20] Кто вы? (чеш.) — спросил Войтех, с тревогой наблюдая, как двое мужчин поставили рядом с кучей глины небольшой ящик, открыли его крышку и, аккуратно подняв с пола то, что раньше было Големом, а теперь — ссохшимся куском глины, переложили его в ящик. На него и его пистолет они при этом не обращали никакого внимания. Возможно, потому что еще трое крепких мужчин выразительно продемонстрировали свое оружие, хотя и не стали пока вынимать его из кобуры.

— To nemusíte vědět [21] Вы не должны этого знать (чеш.) , — с вежливой улыбкой ответил мужчина.

— Дворжак, что происходит? — напряженно поинтересовался Ваня, исподлобья разглядывая чужаков. — Что они говорят?

— Co děláte? [22] Что вы делаете? (чеш.) — спросил Войтех у мужчины, игнорируя Ванин вопрос.

Тем временем те двое, что забирали глину, закончили свою работу и закрыли ящик на замки. Войтеху показалось, что черная поверхность ящика начала покрываться какими-то символами, но он не был уверен, что не ошибся. Мужчины быстро встали и спокойно ушли, через несколько мгновений скрывшись за поворотом.

— Děláme svou práci, — невозмутимо пояснил мужчина, который с ним разговаривал. Один из крепышей что-то вопросительно прошептал ему на ухо, но мужчина отрицательно мотнул головой. — Nepotřebujeme, — коротко ответил он, а потом снова повернулся к Войтеху и остальным. — Dobrou noc, pánové [23] Мы делаем свою работу… Не нужно… Спокойной ночи, господа (чеш.) , — вежливо добавил он. А потом внезапно перешел на русский: — Пожалуйста, не идите за нами во избежание ненужных жертв.

С этими словами все четверо повернулись и последовали за первыми двумя.

Оставшиеся на лестнице несколько долгих мгновений только молчали и переглядывались.

— Кто это был? — наконец спросил Нев. — Это полиция?

— Сильно сомневаюсь, — хмуро прокомментировал Ваня.

— Определенно нет, — Войтех убрал пистолет обратно в кобуру. На него внезапно накатила какая-то дикая усталость, словно кто-то перещелкнул невидимый тумблер. Ему стало совершенно наплевать на то, кто эти люди и зачем им Голем.

Внезапно вспыхнул свет, заставив всех болезненно поморщиться. Сирены выли уже совсем рядом, а из основного зала клуба снова доносился шум. Однако до всего этого Войтеху тоже не было дела. Когда свет зажегся, он поторопился спуститься на первый этаж и вернуться в коридор.

Кристина все еще лежала на полу, только теперь ближе к стене. Саша и Лиля находились рядом с ней. Услышав его шаги, они встревоженно вскинули головы, но тут же расслабились.

— Что там произошло? Кто были эти люди? — быстро спросила Лиля. Она, конечно, узнала Млинаржа, но ей действительно хотелось знать, чем закончилось противостояние Голема и диббука.

— Все кончено, — лаконично пояснил Войтех. — Не знаю, кто это был. Предполагаю, что Национальное историческое общество , — последние слова прозвучали с оттенком сарказма. — Как она? — этот вопрос он уже адресовал Саше, снова касаясь рукой лица Кристины.

— Плохо, — честно призналась та, — но держится молодцом. Надеюсь, медики поторопятся наконец.

— «Скорая» уже здесь, — оповестила их Лиля, поднимаясь с пола и отходя в сторону, чтобы освободить дорогу двум парамедикам. Те моментально оттеснили и Сашу с Войтехом.

Коридор наполнился голосами и звуками. Войтех сообщил полицейскому о трупе на лестнице, сразу признавшись в том, что он стрелял в этого человека, и без лишних вопросов сдал свой пистолет вместе с кобурой. Он уже морально готовился к тому, что его снова положат лицом в пол, а потом застегнут за спиной наручники и отвезут в КПЗ, но полицейский только приставил к нему охранника и велел не покидать клуб до тех пор, пока с ним не переговорит детектив.