Дарья Кузнецова - Дым и зеркала

— Она войдёт через парадный вход, — медленно проговорила я, цепляясь за перила балкона и вглядываясь в глубину фойе. Странный эффект: подсознательно ожидаешь, что здесь должно быть темно, но при этом зала прекрасно освещена. — Сразу после заката, вместе со стелющимся по полу туманом. Сначала Её не заметят. Она дойдёт до лестницы, когда лакеи у входа почувствуют лёгкий привкус жасмина и тлена, — в такт моим словам от входной двери показалась призрачно-белая, схематичная фигура, рассыпающаяся клочьями тумана. — Впуская её в зал, двери скрипнут. Музыканты собьются с ритма, и все оглянутся, — фигура скользнула мимо нас, обдав могильным холодом. Двери за её спиной, смыкаясь, издали звук, больше похожий на предсмертный стон. Вслед за фантазией я шагнула в зал, толкнув створку; которая действительно оказалась очень лёгкой. — Выйдя на середину зала, Она повелительно взмахнёт рукой. Зазвучит совсем другая музыка, и Она заскользит в танце. Из угла под лестницей Ей навстречу выйдет Он. Изгибаясь в муках неразделённой страсти, Они начнут пляску. А потом, разбив вон те два витража, ворвётся, несясь по воздуху, пёстрая толпа. Хохоча, другие танцоры разведут Их в разные стороны. Она скользнёт к тебе, Он в отместку схватит первую попавшуюся женщину… — хаотично метавшиеся по залу тени осыпались мелкой серебристой пылью. — А дальше всё по сценарию.

— Отлично, — довольно прищурившись, улыбнулся дор Керц. — Витраж будет разбит на самом деле. Не волнуйся, это от тебя не потребуется, — хмыкнул он. — Найдётся, кому заняться. Ты будешь Ей? — обернувшись, мужчина притянул меня за талию к себе, повёл в танце — властно, уверенно, не смущаясь отсутствием музыки. И снова я ловила себя на ощущении уюта и спокойствия в этих объятьях. Как просто влиять на человека через его инстинкты; самые основы воздействия, самые эффективные. И как странно сейчас ощущать это воздействие на себе…

— Я буду туманом, — тело сделалось мягким и послушным, как тесто в руках опытного кондитера. Это было так заманчиво — отдаться порыву, поддаться сильным настойчивым рукам, позволить перевести странный танец без музыки в иную плоскость, пусть бы даже на пол этой зеркальной залы. Мысли привычно расслаивались, наползая друг на друга, окутывая разум защитным пологом. И вот уже дор Керц кружит в танце высокую жгучую брюнетку с явной примесью крови Нижнего мира.

— Прячешься, кошка? — прошептал мужчина, остановившись так резко, что я врезалась в него, инстинктивно упёршись ладонями в его грудь. — Впрочем, теперь можно, — мягко, сыто улыбнулся он, без напоминания размыкая объятия. А глаза по-прежнему были настоящими — холодными, цепкими. — Пойдём, я провожу тебя до экипажа.

— Я дойду пешком, мне нужно в квартал Часов, — вежливо, но твёрдо отказалась я. Он не стал настаивать; кивнул, и вновь увлёк меня в коридоры и анфилады, выводя из дворца.

Красивый. Уверенный. Спокойный. Предупредительный. Умный. Проницательный. Идеал, в который очень сложно не влюбиться.

Когда долго работаешь с иллюзиями, начинаешь бояться всего идеального.

По подъездной дорожке дор Керц проводил меня до самых ворот, своей рукой отпер неприметную калитку в воротах. Приобнял за талию, притянул к губам мою ладонь.

— Я жду тебя к полудню Солнцестояния, — напутствовал мужчина. И это, совершенно определённо, был приказ.

Прилично удалившись от Закатного дворца, я встряхнулась, сбрасывая личины. Несколько замешкавшись на перекрёстке, в самом деле нырнула в квартал Часов. Мысли и чувства были в таком беспорядке, что справиться с этим всем в одиночку было затруднительно. Но рецепт от подобных состояний прост: несколько минут в обществе хорошего человека, которому можно доверять. Людей таких в этом мире было несколько, и один удачно жил неподалеку.

— А, Лейла, здравствуй, — услышала я, когда через незапертую дверь и короткий коридор прошла в единственное помещение дома, просторное и тёмное, как пещера. Склонность к такой организации пространства, — когда и спальное место, и ванна, и всё прочее находятся в одной комнате, — довольно частое явление среди Иллюзионистов. В любой момент можно разделить на комнаты любыми стенами и оформить в согласии с сиюминутным желанием. Да и не нужно круги нарезать по коридорам и дверям, всюду можно пройти напрямик. — Присоединяйся.

Пирлан Мерт-ай-Таллер, мой хороший друг и наставник, сидел, скрестив ноги, на мягком пушистом ковре и пускал мыльные пузыри через соломинку. Пузыри, воплощение скоротечной фантазии и посторонних мыслей, получались причудливой формы и самых невообразимых цветов. Пирлан был свято уверен, что это — идеальный способ расслабиться, очистить разум и успокоиться. Резон в этой мысли был, и я, послушно плюхнувшись на ковёр напротив хозяина дома, вооружилась соломинкой. Первый же мой мыльный пузырь, похожий на морского ежа, на части иголок которого росли зубастые пасти, заставил Пирлана вздрогнуть и ошарашенно уставиться на меня.

— Ты куда вляпалась?! — растерянно воскликнул он.

— В неприятности, — понуро вздохнула я. Подробности контракта я не могла разглашать, но о самом факте его заключения никто не запрещал распространяться. — Точнее — в Дайрона Тай-Ай-Арселя.

— Тогда правильно говорить не «неприятности», а «беда», — покачал головой Пир, не глядя на меня и болтая соломинкой в чашке с мыльной водой. — Рассказывай, горе моё. Попробуем выпутаться, — велел наставник и поднёс соломинку к губам. Глаза его были закрыты.

Много времени рассказ не занял. Я скрыла, как и велел мне дор Керц, только суть заказа, не утаив ни деталей процесса его заключения, ни размера гонорара. Топаз я предъявила Пирлану; тот при виде него лишь задумчиво качнул головой и вернулся к своим пузырям. Рассказала я и про свои ощущения от общения с Дайроном — честно, искренне, целиком. Мне же нужен совет, а стесняться этого человека я перестала давно.

— М-да, дружочек, — вновь качнул головой наставник. — Как это всё неприятно. И, самое главное, мало что от тебя зависело! У тебя был единственный шанс: отказаться его принять до того, как он представился, но для этого надо быть гениальным пророком. В остальном ты вела себя единственно правильно. Боюсь, совет может быть только один: делай, что должна, и будь, что будет. Иного выхода из ситуации нет. А вот моральную поддержку оказать могу, это всегда пожалуйста, — улыбнулся он. — Да и, когда всё случится, может быть, помогу чем-нибудь. В конце концов, моё слово всё ещё что-то значит в Доме.

— Ты тоже считаешь, что всё кончится очень плохо? — безнадёжно уточнила я.

— Нет. Я считаю, что-то очень плохое случится, а вот чем это кончится — покажет только время. Лейла, за один такой камень можно убить, любой Иллюзионист пойдёт по трупам. Ты об этом только догадываешься, а я такое видел. Мы, маги, зависим от этих камней, как это ни печально. Так что — готовься и постарайся держать себя в руках, хорошо?