Габриэль Зевин - Право на рождение. Дилогия (ЛП)

— Я не понимаю, что означает это «можно сказать». Он либо принял его, либо нет. Почему он принял его и не сказал нам?

— Я… может быть, он запланировал на потом, но прожил недостаточно долго. В рассказываемой мной истории отец Саймона Грина работал с твоим отцом. Он погиб на работе, а когда умерла и мать, твой отец решил, что на нем лежит ответственность позаботиться о нем. Он хороший человек, твой отец.

— Зачем вы говорите «истории»? Прекратите пускать туману, мистер Киплинг. — Я покрылась потом и чувствовала, что голова лопнет. Внутри меня закипело что-то ожесточенное и ужасное.

Мистер Киплинг подошел к окну и вперил в него отдалившийся взгляд. — Когда ты познакомилась с Саймоном, он уже давно жаждал встречи с тобой. Но я всегда оберегал его от тебя.

— Зачем? Зачем он хотел встретить меня? Кто я ему?

— Ты никогда не замечала сходства? — обернулся мистер Киплинг. — Глаз и кожи. Что он не похож на твоих кузенов Микки и Джекса? Не похож на твоего брата? Твоего отца? Грин была фамилия матери.

— Он сын моего отца?

— Я точно не знаю, Аня. Но обустроил для него все. Школу. Квартиру. Сделал это по велению твоего отца.

Я почувствовала себя неловко.

— Вы не имели права скрывать его от меня. — Эта фраза казалась мне нелепой в рассказах или фильмах, когда ее выкрикивают, услышав ужасные новости, но я почувствовала потребность в ней. (Конечно, она могла быть связана с ушибленной головой.)

— София Биттер сказала, что Саймон Грин помог с планом по отравлению прошлой осенью.

— Саймон хороший парень, — ответил мистер Киплинг. — Он бы никогда не сделал ничего подобного. Я знаю его целую жизнь.

Я посмотрела на седую голову мистера Киплинга. Мне она нравилась. Она была одной из немногих постоянных хороших вещей в моей жизни. Надо сказать, то, что я намеревалась сделать, было нелегко.

— Я считаю, вы сделали непростительную ошибку в суждениях, мистер Киплинг, и я никоим образом не могу оставить вас работать на меня.

Мистер Киплинг поразмыслил над моими словами.

— Я понимаю. Аня, я понимаю.

В комнату вбежала кошка Саймона.

— Сюда, Koshka, — позвал мистер Киплинг. Кошка настороженно подошла и мистер Киплинг заманил ее в переноску, стоящую на кровати Саймона. — Саймон Грин во время звонка попросил позаботиться о кошке, — объяснил мистер Киплинг.

Я ушла из квартиры. Мистер Киплинг не пытался меня остановить.

***

— Ну так что дальше? — спросил у меня Толстый, когда мы на троллейбусе пересекали бруклинский мост на Манхэттен.

Я покачала головой. После бесплодного дня садилось солнце, я была ошарашена. Я хотела себе большую сцену, где столкнулась бы с Микки и Саймоном, и может быть только один из нас не вышел бы оттуда живым. Вместо этого они оба исчезли.

— Я удивлена побегом Микки, — призналась я.

— Мы не знаем, что ему наговорила София, — сказал Толстый. — И тебя не было рядом, чтобы бы следовать за ними, но на данный момент агенты продаж довольно-таки разочарованы в нем. — Толстый покосился на меня. — Ребенок, не куксись. Когда это все отдалится, конец будет хороший и счастливый. Ты учуяла протухшие яйца, отправила их паковаться и все живы.

— Исключая Лео.

— Господь прибрал его душу. — Толстый перекрестился. — Я говорил тебе, что твой отец гордился бы тобой. Он не верил в насилие.

Кажется, я фыркнула.

— Иногда он его применял, но только в крайнем случае.

— Лишь потому, что Микки сбежал, я не желаю «Шоколаду Баланчина» смерти. Не хочу, чтобы папина компания погибла, — сказала я. Я понимала, что отъезд Микки и Софии сделал «Шоколад» более уязвимым.

— Ключевая проблема сейчас — это как можно быстрее установить руководство. Тут мы не можем проявить инакомыслия.

— Толстый, ты думаешь работать лучше Микки?

— Никто не может быть уверен, Анни. Но если ты утвердишь меня, я буду лучшим главой. Я честен и лучше всех знаю шоколадные проблемы.

Это правда. Толстый успешно содержал свой бар в течение многих лет и знал всех игроков. Это сейчас я поняла, что Юджи Оно и Микки попросту льстили, предлагая мне управлять фабрикой. Из-за того, что я была молодой и невежественной, они смогли бы использовать меня в собственных целях. Я позволила себе прельститься и все закончилось глупо.

— Почему тебя заботит, не займу ли я вдруг место?

— Ты не знаешь шоколадный бизнес, но рядовых не интересует, чего ты знаешь или не знаешь. Они помнят твоего отца, видят в новостях твое лицо и я признателен тебе за поддержку.

— А если я вернусь, что со мной случится? — голос мой звучал как у ребенка или подростка.

Мы перебрались через Бруклинский мост. Толстый положил на мое плечо руку.

— Взгляни, Анни. Осмотри этот город. В нем может произойти всякое.

— Не со мной. Я Аня Баланчина. Первая дочь шоколадной банды. У меня есть имя и послужной список при себе.

Толстый погладил свою бородку.

— Это ничем не хуже. Закончи школу, ребенок. Затем приходи ко мне. Я приготовлю тебе работенку, если ты до сих пор будешь хотеть. Изучишь приемы. Может, выяснишь, как они это делают в Москве.

В этот момент мне нужно вылазить с троллейбуса, пересесть в автобус, идущий до окраины. Толстый сказал, что завтра собрание в Бассейне, и что он будет очень признателен, если я приду.

— Не уверена, что хочу вернуться, — сказала я.

— Да, это я вижу. Вот что тебе нужно сделать. Укладывайся спать, а когда проснешься утром, спроси себя, на что это похоже — навсегда освободиться от «Шоколада Баланчина». Твой брат мертв, актеры сбежали. Ты придешь завтра ко мне и я дам гарантии, что никто больше не обидит тебя или сестру снова.

Добралась я до квартиры около десяти. Дейзи Гоголь, Нетти и Вин уже ждали меня, никто не выглядел довольным.

— Мы должны немедленно отвезти ее в больницу, — заявила Нетти.

— Я в порядке, — ответила я и рухнула на диван. — Утомилась, но в порядке.

Дейзи Гоголь стрельнула в меня злым взглядом.

— Я могла бы остановить тебя, но не хотелось причинять боль. Не привыкла, чтобы защищаемые толкали меня.

Я извинилась перед Дейзи.

— В больнице сказали приглядеть за ней, чтобы убедиться, что она не ляжет спать. — Нетти поднялась с дивана и скрестила руки на груди. — Я бы приглядела, но даже видеть ее не желаю.

— Это сделаю я, — вызвался Вин, явно не в восторге от этой задачи.

— Послушай, Нетти, не сердись. Думаю, я нашла того, кто пытался нас убить. — И затем я рассказала всем, что узнала за этот день.

— Ты не можешь продолжать в том же духе, — читала мне нотации Нетти. — Сбегать и не говорить никому, куда направляешься и что случилось. Я устала от этого. И для отчета, я не хочу кончить как брат или, — ее голос несколько сорвался — еще и как сестра, Анни. — Я встала обнять ее, но она вырвалась, выбежала в коридор, а оттуда в свою спальню. Секундой позже донесся хлопок двери.