Ольга Романовская - Паук раскинул сеть

Некромант обернулся к Эллине, и ей тоже стало не по себе. Пульсация кольца заставляла сердце пропускать удары. Гоэту будто парализовало, только душа трепетала внутри, порываясь уйти в тепловой мир.

— Страшно, Линка? — голос Малиса звучал ровно и холодно. — Конечно, страшно. Но ты просто не двигайся, и ничего не случится.

Духа между тем почти засосало в кольцо, отчего он, и без того бестелесный, стал совсем прозрачным.

— Где баронет Ольер ли Брагоньер?

— Не знаю!

Призрачный мужчина отчаянно вцепился нематериальными пальцами в оправу раухтопаза. Малис наблюдал за его попытками выбраться со снисходительной улыбкой. Эллина тоже знала, бесполезно. Кольцо некроманта выпивает жизнь.

— Так узнай. Сроку тебе до заката. Иначе, — Малис резким движением отбросил от себя духа, будто мячик, — уничтожу всех, кого встречу. Без разбору.

Дух кивнул и поспешил уйти обратно в свой мир.

Беспечно насвистывая, некромант выдернул палку и забросил её в лес. Затем глянул на притихшую Эллину и отправил её мыть посуду.

— Потом поможешь жертву найти. Поработаешь приманкой. Это уже затемно, чтобы следов не оставить.

Гоэта нервно сглотнула и осторожно поинтересовалась, зачем жертва.

— Демона вызывать, — пожал плечами Малис, будто речь шла о рутинном занятии. — Тебе же любовник нужен? А демону кровью платят.

— Я думала, ты сам…

— Шею подставлю? Угу, щас, Лина! Счёт выйдет непомерно дорогим.

— Тогда я освобожу его сама. Дождусь ответа духа и поеду.

Эллина понимала, некроманта не изменить, поэтому не пыталась. Любые ритуалы претили: они неизменно связаны с чужой смертью, а гоэта никому не желала зла. И уж точно не следовало спасать Брагоньера ценой участия в тёмном ритуале. Это пособничество, а соэр не сумеет скрыть такого: всем магам глаза не закроешь и рот не заткнёшь.

Малис от души расхохотался, потом окинул Эллину с ног до головы пристальным взглядом, будто в первый раз видел, и, не скрывая издёвки, поинтересовался:

— Давно магический дар прорезался? Или ты у нас принцесса с кучей подданных? Лина, я ведь отпущу, но мысли головой, а не принципами своего любовника. Хочешь получить пригодный для жизни материал, терпи и во всём меня слушайся. Не хочешь, скатертью дорога! Потом вызову твой дух, поболтаю.

— Почему ты так уверен, будто я?..

Некромант фыркнул и закатил глаза. Эллина неохотно согласилась, втайне надеясь оставить вызов демона на крайний случай.

— Кухня, — напомнил Малис. — После можешь делать, что хочешь. Только если гулять пойдёшь, предупреди. Тут топь и ловушки.

Арлан ли Сомераш поправил воротник куртки и положил руку на седло. Охотничий конь фыркал, нетерпеливо роя копытом. Натэлла, уже немного оправившаяся, в новенькой зелёной амазонке стояла рядом с отцом. Тот с трудом уговорил её поехать, сама герцогиня предпочла бы отсидеться в спальне.

— Ты решила похоронить себя заживо? — насмешливо возражал министр. — Ещё успеешь. Наоборот, тебе полезно бывать на людях.

— Мне страшно, — шёпотом призналась Натэлла.

Она ожидала, что отец поднимет на смех, но он лишь вздохнул и разочарованно протянул:

— Как всегда! То страшно, то не могу, то не получится. Диву даюсь, откуда в роду ли Сомераш родилось…

Закашлявшись, герцог не договорил, но Натэлла и так поняла. Понурившись, она впервые в жизни спросила:

— Ты меня стыдишься?

Герцог провёл рукой по её щеке и промолчал. Зачем озвучивать очевидное? Натэлла впечатлительна, совсем захворает, ещё в могилу сляжет. И что тогда?

На кончиках ресниц герцогини заблестели слёзы. Она отвернулась и глухо пообещала, что поедет. Министру стало жалко Натэллу, которая, видимо, впервые поняла, что отец её не любил, вспомнилось, какой он нашёл её у некроманта, и герцог шагнул к дочери, чтобы обнять. Та всхлипнула и, дрожа, прижалась к нему, жадно ловя скупую ласку.

— Жизнь — жестокая вещь, Натэлла, выживает сильнейший, — министр провёл рукой по уложенным в пучок волосам и отпустил дочь. — Когда-нибудь я умру, да и не всегда буду рядом, не нянька, если не повзрослеешь, растерзают.

И вот теперь Натэлла стояла рядом, затянутая в новенькое платье, в кокетливой шляпке, с хлыстом в руках и слабо улыбалась, желая показать, что оправилась от страха. Однако министр с первого взгляда раскусил её игру.

— Боишься нового похищения? — он передумал садиться в седло и пристально заглянул в глаза дочери.

Та кивнула.

— Хорошо, до места сбора доедем вместе. Потом я найду тебе компанию и попрошу кого-нибудь присмотреть. Кому ты доверяешь?

Натэлла задумалась и назвала имя одного из молодых дворян. Герцог задумался и дал своё согласие. На задворках сознания промелькнуло: «Хорошая партия. А я-то думал, она совсем ни на кого не смотрит».

Замявшись, герцогиня попросила о маленькой просьбе: благословить на удачу. Министр с готовностью одарил её пожеланием милости Сораты и предложил подсадить в седло.

Казалось, дочь ничего не весила, будто и не человека поднимал. Расправив юбку на конском крупе, министр на мгновение коснулся руки Натэллы и подал хлыст. Дочь правильно истрактовала этот жест и улыбнулась. Поддавшись чувствам, она даже наклонилась и поцеловала отца. Тот удивлённо поднял брови: с чего подобные нежности, да ещё при слугах? Натэлла смутилась и промолчала. Обсуждать свои страхи при посторонних она не желала.

Площадь перед королевским дворцом бурлила. Повсюду теснились экипажи, успокаивали горячих лошадей всадники, укладывали последние припасы слуги. Натэлла впервые ощутила гордость за саму себя. Недаром отец в своё время настоял на занятиях верховой ездой, зато теперь не пришлось маяться от духоты в карете и терпеть неприятную компанию.

— Поприветствуем их величеств?

Герцог подъехал к монаршей чете и склонился в лёгком поклоне. Натэлла последовала его примеру. Королева тут же взяла её под своё крыло, а мужчины обговорили детали предстоящей охоты.

— Егеря докладывали, зверя много. И красные олени, и косули. Праздничный обед уже приготовлен, домики для отдыха обустроены.

— Даже не сомневаюсь, всё сделано идеально, — улыбнулся король, краем глаза следя за супругой. — Рад видеть Натэллу в добром здравии.

— Да если бы в добром! — помрачнев, вздохнул герцог. — Её здоровье никогда не улучшится, после похищения и подавно. Вы не против, если юный граф Клеморский немного поухаживает за Натэллой? Она просила одну её не оставлять. Натэлла боится. Охотник из графа посредственный, вы не заметите потери.

— Конечно! — легко согласился монарх и, понизив голос, спросил: — Скоро ожидать свадьбу? Вы ведь одобряете?

— Не возражаю. О свадьбе же говорить рано, до этого дня Натэлла ничем не выказывала расположения к молодому человеку.