Дмитрий Самохин - У черного дуба с красной листвой

– Шеф, так Кармы нету уже. Она же домой ушла. Ночь на дворе.

– Да, я об этом не подумал, – расстроился Красавчег, отчего стал похож на героя-любовника. – Так вызови ее срочно в офис. Пусть потрудится на благо города. Бегом. Одна нога здесь, другая за горизонтом.

Джек Браун принял пакет и растворился за дверью. Он знал, что в таком состоянии с Красавчегом лучше не спорить.

– Преподобный, ты вообще понимаешь, что это тут было? – спросил через некоторое время Ник.

Мы оба смотрели на то место, где еще несколько минут назад сидел Серега Паровоз жив и здоров, и никак не могли поверить в то, что случилось. Просто так люди в пепел не превращаются, даже если они оказывают населению услуги по кремации усопших.

– Подбрось и выбрось, если я что-то понимаю. Был альтер и нет альтера. Странно это все, и непонятно.

– Кажется, у нас новое дело наметилось, друг мой.

– Не без этого. Хотя лучше бы у нас поменьше было этих дел. Поспокойнее было бы на районе. Я уже и забыл, когда у нас была тишь-гладь, божья благодать.

– А где Стекляшка? – заозирался по сторонам Ник.

Димы Стекляшки и правда не было нигде. Тут два варианта: либо он догнался до нужной кондиции, либо у нас есть первый подозреваемый. Правда Ваня Бедуин и Цер Хаос тоже исчезли, но у первого нюх на криминал. Он за версту обходит те места, где его могут загрести по глупости. А второй библиотекарь. Что с него взять.

Мы несколько раз позвали его, пошумели, но никто не вышел на связь. Делать нечего, пришлось сматывать удочки. Ночевать в кабинете не улыбалось, а расставаться не хотелось, поэтому мы рванули ко мне домой.

Дома расположились на веранде в креслах с бутылочкой виски и коробкой вкусных сигар с Большой земли. Перед нами открывался прекрасный вид на яблоневый сад, который окружал мой дом. Ранняя осень уже тронула деревья.

– Итак, у нас налицо одно тело. Серега умер. Это первый факт. Нам надо докопаться, почему это произошло. И вот тут у меня миллион вопросов.

Красавчег хмурился, было видно, что смерть Паровоза ему покоя не дает. Меня это тоже напрягало. Если все вокруг будут ни с того ни с сего рассыпаться пеплом, до добра это не доведет.

– А что мы знаем про этого Серегу? Ну кроме того, что раз в месяц он приходил к нам играть в покер и чаще всего выигрывал, – спросил я, пуская клубы дыма к небу.

– У него бюро ритуальных услуг на улице Непокоренных. Называется толи «Последний приют», толи «Радость усопшим».

– Фу ты, какая гадость, – выразил я свое мнение относительно креативности названий.

– Согласен с тобой. Его контора одна из трех на весь Большой Исток, так что с клиентами у него было нормально. Не бедствовал.

– Ну, это как раз понятно. Коньяк он всегда хороший с собой приносил, – оценил я.

– Насколько я знаю, Паровоз жил один. Характер имел скверный, поэтому от него ушли три жены. И каждую при разводе он оставил ни с чем. У него есть маленький домик на Липовой улице. Да вот собственно и все.

– А с кем он дружил? Что любил? Какие вообще у него связи? – спросил я.

Информация по клиенту и правда очень скудная. В таком тухлом пруду не то что рыбу, головастика не выловишь.

– С кем дружил, вопрос сложный. Ни с кем пожалуй. И со всеми одновременно. Он часто посещал «Зажигалку», в другие бары не ходил. Нередко его можно было видеть в компании Зеленого. Ну, тогда когда у Зеленого хорошее настроение и никто не мешает ему глушить «Протоку № 3» бочками.

– Может, что-то еще? – спросил я с надеждой.

– У него в конторе есть свой маленький домашний крематорий, – сказал Красавчег многозначительно.

– Подбрось и выбрось, это конечно меняет дело.

– Ладно, время позднее. Пора на боковую. Завтра нам предстоит тяжелый день.

Красавчег выпил, затянулся и спросил:

– Можно у тебя переночевать, до дома далеко, а погоды нынче нелетные.

– О чем разговор. В кабинете ложись. Ну, ты и сам все знаешь.

Красавчег время от времени останавливался у меня. Он живет на другом конце Большого Истока и после хорошего вечера и приличного количества выпитого чаще всего остается на ночь. Да и до работы ближе всего.

Утром нас разбудил настойчивый звонок с улицы. Кого это нелегкая принесла в такую рань. Голова тяжелая, вставать не хотелось, солнце радостно скалится в окно.

Я выбрался из-под одеяла, накинул на голое тело халат, взял в зубы сигару и направился ко входной двери. По пути прикурил, так что когда я оказался в коридоре вкусный табачный дым уже примирил меня с действительностью.

Я опоздал. Ник Красавчег уже открыл дверь. Одетый в мятый вчерашний костюм, похоже, он спал прямо в нем, выглядел он грозно и испепелял взглядом пухлую женщину с корзинкой цветов на голове, замершую на пороге дома. Корзинка на голове выглядела роскошно и затмевала ее владелицу. Такую шляпу могла надеть разве что сумасшедшая или тетушка Бумбуль, живущая по соседству.

Моя прихожанка Виктория Бумбуль не оставляла надежды познакомить меня с одной из своих многочисленных родственниц с коварной целью устроить мое семейное счастье. Я усиленно сопротивлялся. Не люблю когда кто-то что-то пытается в моей жизни устроить, не спросив у меня разрешение. К тому же все родственницы тетушки Бумбуль были все как на подбор круглые, румяные хохотуньи, любительницы страшных шляпок и мыльных опер. Строить с такими семейное счастье, тоской захлебнуться.

– Погода отвратительная для утренних гостей. Не находите? – учтиво поинтересовался Ник Красавчег.

Тетушка Бумбуль залилась краской и выдавила из себя пухлую улыбку.

– А я не в гости. Я по делу. К преподобному мне надо.

– Ник, все в порядке. Проводи гостью в кабинет. Я через минуту буду, – попросил я.

А то с Красавчега станется, заболтает женщину до полусмерти, да за дверь выставит. У него сегодня явно не радужное настроение. Вон даже не кривляется, лицо каменное – страшное.

– Будет исполнено, преподобный, – язвительно отозвался Красавчег.

Я вернулся к себе, облачился в костюм и направился в кабинет. Лучше не оставлять их надолго вместе. Красавчег еще после вчерашнего не отошел. Как бы он чего не учудил. Он ведь может.

Виктория Бумбуль, вдова владельца парфюмерного салона «Все цветы счастья», выглядела неважно, но старалась бодриться, получалось у нее плохо, она знала об этом, и поэтому сильнее смущалась.

– Что-то случилось? – спросил я, переступив порог кабинета.

В первую очередь я думал не о гостье, а о том, что в ящике стола у меня есть свежая бутылка минералки, которая пришлась бы сейчас очень кстати.

– Моя Джози пропала, – выпалила Виктория и всхлипнула.

Только не слезы. Только не сейчас. Итак в голове поминальный колокол бьет. Да к тому же Ник очень не любит женские истерики. У него на это аллергия. Если вовремя не предотвратить слезоизлияния, то может случиться взрыв.