Артур Крупенин - Энигматист [Дело о Божьей Матери]

Как выяснилось, людей, исконно составлявших причт храма, было не так уж много: несколько попов, пяток дьяконов, пара пономарей и ключари, в чьи обязанности входило хранение соборного имущества. Судя по документам, к началу девятнадцатого века в результате очередной перестройки в церкви поменялись почти все названия должностей. Тогда стараниями какого-то эллинофила священникам собора были официально присвоены греческие названия — пресвитеры и сакелларии. Особенно заинтересовали Глеба последние. Он помнил, что в Византии так называли особого сановника при константинопольском патриархе. В его обязанности входили надзор за финансами и общее руководство хозяйством, включая, понятное дело, и подновление храмового убранства.

«А вот это уже близко», — подумал Глеб и впился глазами в поблекший от времени список назначений, одобренных Святейшим синодом в 1812 году. Чутье его не подвело. Пост сакеллария кафедрального Успенского собора сроком на три года получил человек по имени Иоанн Костинари.

Воодушевленный находкой, Глеб сделал небольшой кофебрейк и снова зарылся в архивы. Чтобы ничего не упустить, он решил вернуться к 1653 году, когда благословленный Вселенским патриархом византийский корабль с двумя «Богородицами» на борту отправился из Константинополя в долгий путь на север.

Оказалось, что по стечению обстоятельств именно в 1653 году был проведен обширный ремонт иконостаса. Отреставрировали всю живопись, сделали серебряные подсвечники и богатые серебряные оклады.

За давностью лет ничего похожего на отчет о проделанных работах не сохранилось. Тем не менее Глеб упрямо рылся в ветхих бумагах, благо работающая в архиве подружка почти мгновенно доставляла ему каждый запрошенный документ. В конце концов упорство, как это обычно и происходит, было вознаграждено. В одном из доношений Синоду упоминалось о том, что трудовым людом во время реставрационных работ руководил греческий мастер, которого звали Дмитрий Костинари.

Выходило, что отлученный от церкви еретик, доставивший православную святыню к царскому двору, устроил все таким образом, чтобы не упускать дареных «Богородиц» из виду. С какой такой целью?

Стольцев взглянул на часы и, увидев, что вот-вот опаздает на лекцию, трусцой добрался до автомашины и помчался в университет. Он давил на газ и внимательно посматривал на дорогу, мыслями, однако, уносясь очень и очень далеко.

Хм, любопытно. Иоанн Костинари наверняка приходится родственником Дмитрию, двумя веками ранее доставившему икону в Россию и подрядившемуся реставрировать храм. Хотя это надо будет еще доказать. Но если так оно и окажется, создается впечатление, что члены этой загадочной семьи во что бы то ни стало старались держаться как можно ближе к привезенной ими святыне. Но зачем?

И совсем уж непонятно, ну как, черт возьми, отлученный от церкви еретик мог устроиться на богоугодную службу? Может, константинопольский патриарх не пожелал раздувать скандал и не стал придавать дело огласке? Возможно ли, что русские так и не узнали правды об отлучении Костинари и его причинах?

Столкнувшись в коридоре учебного корпуса с Беляк, Глеб, впечатленный предыдущей демонстрацией ее изыскательских способностей, предложил Зинаиде покопаться в родословных.

— Думаете, у Костинари могут быть ныне живущие потомки?

— Ты читаешь мои мысли.

Зина только улыбнулась в ответ. Как, должно быть, удивился бы Стольцев, если бы в эту самую секунду и в самом деле мог прочитать, о чем она думает. Например, о том, как ему идет этот слегка отдающий специями запах одеколона. Или о том, как Зине хочется дотронуться до его чисто выбритой щеки.

— Рекомендую начать с синодального архива. Хотя, уверен, ты и без меня разберешься.

Зина радостно кивнула и, заслышав звонок, убежала на очередную лекцию. Окрыленная еще одной возможностью к сближению, она дала себе слово не терять драгоценное время на форум «Роман с преподом», а с умом потратить его на синодальные и прочие архивы. Проку будет куда больше.

Получив от Деда очередной втык за «пассивность», Лучко, как обычно, заперся в своем кабинете и принялся залечивать раны изрядной порцией сладкого, благо в сейфе всегда было припрятано что-то, что могло скрасить такие моменты, как сейчас. Отворив тяжелую дверцу, капитан приоткрыл коробку и достал пригоршню конфет.

Успешно запустив процесс психологического восстановления, Лучко включил настольную лампу и вскрыл только что доставленный конверт, присланный щелковскими коллегами. Это было заявление потерпевшего в ходе недавнего инцидента на лесной поляне и прочие материалы дела.

Пробежав глазами стандартную для подобных случаев информацию, капитан нетерпеливо перешел к изучению примет нападавших. Из документа следовало, что один из них, а именно тот, что размахивал кортиком, носил длинные волосы и немного заикался.

Придя домой, Глеб еще не знал, что открытие, сделанное в РГАДА, окажется далеко не последним на сегодня. Приняв душ, он первым делом проверил электронную почту. Самым интересным из всех свалившихся в ящик сообщений оказалось письмо из Греции.

Хелиотис, не на шутку увлекшийся историей иконы, явно раздобыл нечто любопытное. Решив немного подразнить Глеба, он не стал излагать суть дела в письме, а лишь сопроводил вложенный файл короткой припиской.

Привет, Глеб!

Всели у тебя в порядке? Что нового?

Загляни во вложение.

С дружеским приветом.

Лучко удовлетворенно потер ладони. Опаньки! Все до единой приметы сходятся! Очень хорошо!

Капитан подошел к окну и, засунув руки в карманы, оглядел городские кварталы, медленно погружающиеся в сиреневую пелену, сотканную из скоротечных сумерек и вечного смога. В его голове происходил оживленный внутренний монолог.

Хозяин кортика живет в пригороде? Возможно. Тогда надо поднять на ноги весь Щелковский район и попытаться его найти. А если он все же не местный? Тогда снова полная задница. Ладно, зайдем с другого конца. Если парень пришлый, то чем ему так дорога эта лесная поляна, ставшая предметом ссоры? Он будто бы говорил, что это место им принадлежит. Кому «им»? И на каком основании? Нет, как ни крути, а все же придется туда съездить. Далековато, конечно, но все одно придется.

Прочитав текст, Стольцев в возбуждении прошелся по комнате туда-сюда. Затем снова вернулся к компьютеру, поскольку заслышал пиликанье почтовой программы, сообщавшей о получении очередного послания. Оно тоже было от Хелиотиса. Поставленный в известность уведомлением о получении предыдущего письма, грек, очевидно, спешил насладиться моментом триумфа.