Елена Клещенко - Файлы Сергея Островски

— Отлично! — Сергей расхохотался, в общем, не особенно притворяясь, благо и лунное пиво было крепким. — А как же деньги?

— Деньги они дали. Автомат взяли на орбиту, переналадили так, чтобы газа было еле-еле, как в этом… (Йозеф указал на бокал Сергея.) Он, правда, сломался в первую же неделю, но логотип по прямой связи был виден, а больше ничего от нас и не требовали.

Рассказав байку, Йозеф с очевидностью утратил интерес к собеседнику, и Сергей почел за лучшее ретироваться. К тому же он заметил, что Аруна отошла от девичьей компании и присела к столику с закусками. Ее туника, кстати говоря, даже не была однотонной: у ворота нежный персиковый цвет, чем ниже, тем ярче, к подолу сгущается в мандариновый. Стало быть, одежный автомат можно заставить сделать и такое.

— Устали ждать? — спросил он. Аруна сейчас же вспыхнула как маков цвет.

— Нет, я не хотела себе ничего делать, я просто смотрела.

— У вас очень красивая туника. Ваша собственная программа?

— Да, но мне Бет немного помогала.

Сергею еще не случалось разговаривать с ней подолгу. Кажется, обычная девушка из ученой среды, насмешливая и застенчивая. (Если забыть о том, что Умником может быть и она.) Социального опыта еще меньше, чем у ее сверстниц, работающих в супермаркете, плюс уровень интеллекта, достаточный для Сэнгера… Ну ладно. В эмпиризме теоретической биологии ты, Островски, не разбираешься, но светская болтовня на общие темы тебе вполне по силам, и на сайт по индийской культуре ты только что заглядывал. Избегать пошлого заигрывания а-ля Баумгертнер, держаться серьезно и уважительно. Вперед!

— Знаете, Аруна (можно по имени?.. спасибо)… Знаете, у меня странное ощущение. Йозеф мне объяснял, что здесь у нас виртуальный мир. Понимаете, о чем я, — запрограммированная одежда, синтезированная еда, компьютерная музыка, экраны с пейзажами вместо окон. Я хотел спросить вас, не это ли философия индуизма называет «майя»?

— Не совсем, — девушка усмехнулась. — Майя — это вся материальная жизнь. По сравнению с непреходящей истиной мысль, информация не более призрачна, чем то, что называют материальным. Я не очень хорошо разбираюсь в философии. Но я представляю, что вам рассказывал Йозеф, это его любимая тема. Он еще все время говорит, что луна — символ такого… невозможного или нездешнего.

— Да, пожалуй. «Достать луну с неба», «свалился с луны». У вас тоже есть такие поговорки?

— У нас говорят: «Что луне до воя собаки?» — Аруна улыбнулась шире, блеснув белыми зубами.

— В индуизме ведь Луна — это божество?

— Да, его зовут Чандра. — Она рассеянно загребла из мисочки полную горсть мелких разноцветных кубиков фруктового сахара и принялась отправлять в рот один за другим.

— Ах да, была же знаменитая орбитальная обсерватория «Чандра», верно?

— Да, только ее назвали не в честь бога, а в честь астрофизика Субрахманьяна Чандрасекара. Нобелевский лауреат, знаете? Предел Чандрасекара.

— В самом деле? Фамилия от имени божества — по-моему, очень поэтично.

— Но это не фамилия, — кротко сказала Аруна. — У него было личное имя, Чандрасекар, и патроним, имя отца, фамилии не было совсем.

— Как интересно, — промямлил Сергей, не решаясь спросить, почему с нобелевским лауреатом такое приключилось. Островски — король интеллектуальных тусовок.

Аруна поедала конфетки, ехидно косясь на него. Смуглая кисть руки казалась покрытой загаром (чего, конечно, в Сэнгере быть не могло). В центре зала тем временем освобождали место, двигали столики. Длинноволосый парень настраивал стрингборд. Звуки пока что не радовали слух: будто кто-то дергал железными когтями проволочную сетку.

— Кстати о нобелевских лауреатах, Аруна. Вы можете бросить в меня камнем и назвать средневековым сексистом, но я смотрю на это множество женщин и девушек, и мне как-то… тревожно, не поймите неправильно. Ведь все-таки это внеземная база, высокий уровень риска. В марсианские экспедиции женщин не берут — и правильно делают, только не сердитесь, пожалуйста. Стоит ли этого наука? Вы не согласны со мной?

— Как сотрудник службы биобезопасности, вы должны знать, что риск на Базе одинаков для обоих полов.

— Так именно это мне и не нравится, — проникновенно сказал Сергей. — Я не считаю, что женщины должны рисковать так же, как мужчины. Вот вы, Аруна, — очень ли нескромно будет спросить, как вы решились заключить этот контракт? Неужели ваши родные не были против?

— Они были против. Но я хотела не тратить время на чепуху, а сразу заняться чем-то по-настоящему интересным, вы понимаете? Здесь на собеседовании молодость считается плюсом, а не минусом, потому что важно здоровье. А на Земле ни один ученый ранга доктора Хиггс меня бы не пригласил.

— Доктор Хиггс — действительно крупный ученый?

— Конечно, — с легким оттенком презрения, «что-ты-в-этом-смыслишь», ответила Аруна.

— Вам интересно работать под ее руководством?

— Очень. Мы каждый день продвигаемся на шаг вперед.

— Мне она показалась достаточно жестким человеком. Строгим к себе и окружающим.

Девушка хотела что-то ответить и вдруг уставилась на Сергея. Нет, на что-то позади него. Снова просияла белозубой улыбкой и толкнула его в плечо: обернись, мол.

На свободном пятачке стояли трое: два постдока из отделения физиологии, один лысый, другой кудрявый, и… Кэтрин Хиггс? Не может быть.

На строгом и жестком человеке было платье шоколадного цвета, с лентой-поясом и широкой юбкой, обшитой по краям медными бусинами. Плоский офисный зачес пропал, голова Кэтрин была похожа на пламенную розу, на огненный шторм. И лицо переменилось. Нет, красавицей она не стала — никуда не делись короткий нос с раздвоенным кончиком, тонкие губы — но мужеподобным это лицо никто бы не назвал.

Сколько же времени она тратит каждое утро, чтобы прилизать волосы? Или наоборот, сколько времени она потратила сегодня, чтобы завить их и вздыбить? Сергей обдумал все, что знал о женских прическах, и решил, что возможно и то, и другое.

— Смотрите, смотрите! — Аруна дернула его за рукав.

Звуки скрипки взмыли к потолку, закружились по залу — конечно, скрипка тоже не настоящая, вон кто-то таскает «бегунок» по черной коробочке, но все как следует, отчаянно лихо и чуть-чуть фальшиво. Гитара подхватила ритм, и трое в пустом круге подпрыгнули на месте.

Сергей с удивлением услышал легкий перестук каблучков. Да, это туфельки доктора Хиггс, мужчины пляшут бесшумно. Она вытянулась в струнку, сжала руки крестом под грудью, будто мерзла — зато ноги, силы небесные…

Не то чтобы он впервые в жизни видел ирландский танец. Видал и отлаженную машинерию шоу-дэнса, и козлиный галоп после пятой кружки, когда танцующие сшибаются ногами и налетают на столы, и робкие аккуратные подскоки учеников школы танцев. Тут было другое. Эти трое танцевали неплохо, но ясно ощущалось, — более для своего удовольствия, нежели для зрительского. И вот чего, конечно, на Земле не увидишь — чтобы танцоры буквально реяли в воздухе, еле касаясь пола. (Ну, разве, может, на зеленых холмах в лунные ночи, или где там пляшут эльфы.) Высокие прыжки в конце такта были ощутимо более долгими, и скрипка замирала на долю секунды, ожидая, пока снова цокнет каблучок, — чтобы потом закружить с новой силой. Сергей понял, что бусины на подоле платья не были простым украшением: без них слабое лунное тяготение не справилось бы с требованиями приличий.