Гапарон Гарсаров - Подарок убийцы

Однако вскоре случилось несчастье. Дети нашли во дворе истерзанное тельце какой-то собачонки, которая лишь по лоскуткам сиреневого наряда напоминала одну из питомиц чопорной учительницы. Городская общественность встревожилась! Ещё никогда здешние бомжи не ели собак и кошек. Да и что было есть у малюсенького комнатного зверька?.. Фируза Фархатовна очень переживала, неделю из дома никуда не выходила, оплакивая убитое создание. Оставшихся четырёх болонок она теперь никуда от себя не отпускала, а от милиции рьяно требовала разыскать виновника и жестоко покарать.

Прошёл месяц, случай как-то сам собой сошёл на нет. «Мало ли, – судачили горожане, – может какая другая псина разодрала. Их, бродячих, вон сколько вокруг лазит». Всё бы ничего, пока не произошло второе убийство болонок. На сей раз зверюшка была найдена на берегу реки, и версия, что её могли загрызть бездомные собаки, напрочь отпадала. Не могут же животные подвешивать сородичей на перекладине на верёвочках. По Вольску пошёл слух о собачьем маньяке. Легавые стали проверять всех бомжей, на сутки задерживали тех в отделении и силой выбивали из них признания. Уж очень влиятельной оказалась опечаленная интеллигентка.

Петю Стреглова вычислили после третьего происшествия. Его поймали что называется «с поличным». Парень был перемазан кровью убитой собачонки, и, судя по всему, он ел несчастных, разделывая их голыми руками. На предварительном следствии многие, кто жил в доме Фирузы Фархатовны, подтвердили, что мальчонка часто ошивался в их дворе и заходил в подъезд якобы проведать несуществующих друзей.

Андрей был вне себя от «подвигов» младшего брата. Их мать едва не слегла с сердечным приступом, когда узнала про поступки умалишённого сына. Но факты были не в его пользу. Судебный процесс по этому делу прошёл быстро. Так как привлечь ненормального Петра к ответственности не могли, было принято решение направить его на принудительное медицинское лечение, попросту говоря, закрыть юродивого в психиатрической клинике. Благо, такое заведение находилось в самом Вольске, и деспота-Стреглова не пришлось никуда отсылать. С тех пор он и сидит за решётчатым окном, лечится от своего страшного недуга…

– А Фируза Фархатовна отсюда уехала, – добавил Саша, пригласив девушек на кухню, где как раз закипал чайник, – сказала, что ноги её больше не будет в этом поганом городишке, будто бы все мы виноваты в её бедах.

– М-да, – протянула Василиса, поглаживая свисающую на плечо светлую прядь, – теперь ясно, что у них это наследственное.

– Наследственное? – не понял парень, заваривая чай.

– Так, к слову пришлось, – отмахнулась жена ректора.

– Саша, скажите, – обратилась к нему Лавра, – а давно произошёл этот случай с собачками?

– Ну, – задумался тот, потирая затылок, – уже лет семь или восемь прошло, мне тогда двенадцать было, да я сам смутно помню те времена, говорю лишь официальную версию.

– Официальную? – оживилась Василиса. – А что, существуют ещё и неофициальные версии?

– Понимаете, – как-то неуверенно заговорил парень, – в народе бытует мнение, что Петька не один виноват в гибели болонок. Фируза Фархатовна держала у себя прислугу – горничную и повара. Так вот, убиралась у неё Кира Туканова… В общем, говорят, что она-то собачек и отдала безумному Пете. Сами посудите, Фируза Фархатовна болонок от себя практически не отпускала после первого нападения, выгуливала их сама лично. Как же тогда Петька смог до них добраться?

Девушки переглянулись.

– А где сейчас эта Кира Туканова живёт? – переспросила Василиса и подозрительно прищурилась.

– Ну, вроде здесь, в Вольске, – снова как-то замялся Саша и пожал плечами, – на улице Ленина жила в старом бараке.

– И Петя до сих пор сидит в лечебнице?

– Да, кто же его оттуда выпустит. Мне, если честно, немного жаль этого психа. Дурак он, конечно, но все от него отвернулись. Только мать до самой смерти его навещала, а как умерла, так родственники о нём и забыли.

Лавра поднялась с табуретки.

– Ладно, большое спасибо за рассказ, – кивнула она и жестом показала подруге, что пора уходить.

– Подождите, а чайку? – оторопел Павел.

– Премного благодарны, но Лавра права, у нас не так-то много времени, надо ещё в кое-какие места тут у вас заехать, – улыбчиво добавила Василиса, достав из кармана своего малинового пиджака блокнот и ручку. – Вот только дай адрес той тёти Тамары и объясни, где находится ваша психушка.

– Дурка возле порта, – указал парень на покрытое инеем окно. – Отсюда если пройдёте вдоль берега, прямо к ней и вылезете. Там домишко такой, ну, с колоннами, железным забором ещё окружён и все дела.

Мадам Рашвер протянула ему записную книжку, и он быстро нацарапал координаты тётки Стрегловых.

Ещё раз поблагодарив Сашу за помощь, девушки поспешили на улицу. Снова преодолев заледенелую лестницу и жуткую вонь, они в конце концов выбрались на свежий воздух и остановились возле «Порше».

– Я же говорила тебе, что мы обязательно зацепимся за какую-нибудь ниточку, – победно воскликнула Василиса, махая своим блокнотом.

– А что нам эти родственники? – вздохнула не слишком весёлая Лавра, поглаживая холодную дверь иномарки. – Андрея Дмитриевича всё равно нет.

– А ты прям сразу захотела, чтобы он нас тут ждал, – усмехнулась мадам Рашвер, отпирая автомобиль. – Сейчас сгоняем к его тётке, глядишь, и она что-нибудь интересное расскажет. Или сначала заедем в психушку?

– Думаешь, нам разрешат повидать Петра? – усомнилась Гербер.

– А почему нет?.. У меня адвокатская корочка, скажу, что по делу…

– Ну, знаю. Что он такого сможет рассказать? Наверное, и разговаривать разучился. Такие обычно только мычат.

– Лавра, хватит паниковать, – улыбнулась жена ректора, заводя «Порше». – У нас других путей больше нет, надо проверить всё.

– Ладно, тогда поехали к этой Тамаре, – наконец-то согласилась она. – Где она живёт?..

Родственница Стреглова проживала возле железной дороги в довольно приличном с виду трёхэтажном доме. Отсюда тоже была видна бескрайняя Волга, но, в отличие от улицы Бережной, ничто не угрожало добротному строению оползнем. Заехав в пустынный двор, ограждённый высокими тополями, «Порше» описал круг на детской площадке и замер возле единственного подъезда, где уже стояло несколько машин. Преодолевать высокие каменные ступеньки здесь не пришлось – тётя Тамара жила на первом этаже.

Стальная дверь скрипнула сразу же после первого звонка. Василиса снова нацепила маску любезности и с обворожительной улыбкой поздоровалась с девочкой-подростком.

– Вы к Сёме? – надменно спросила девочка.

– Нет, – мотнула головой мадам Рашвер, – мы к тёте Тамаре, она дома?