Юлия Зеленина - Любовь по волчьим правилам

– Неплохо устроился наш биологический отец!

– Я думал, ты со мной не разговариваешь.

– А я не с тобой говорю. Это просто мысли вслух.

– Ответ в стиле Санрайз!

– Приму за комплимент. Спасибо, брат! – иронизировала Даяна.

– Не понимаю, почему ты злишься на меня. Ты думаешь, я прыгал от счастья, когда узнал эту новость?! Я бы все отдал, чтобы только изменить действительность к лучшему.

– В смысле, чтобы мы не знали о том, что являемся родственниками, и отведали вкус греха под названием инцест?

– Я не об этом говорю! Не надо язвить!

Глаза Даяны снова заслезились.

– Если бы ты знал, как мне больно, Макс! Такое ощущение, что мне на плечи свалилось небо, и оно так давит, что я не могу дышать! Что же нам делать? Как жить дальше?

– А если бы… нашелся способ… изменить действительность…

– Какой способ?

Даяна не получила ответ. Дверь распахнулась, на пороге появился удивленный Севастьянов.

– Не надо обладать сверхспособностями, чтобы слышать вашу беседу. Вы ведь знаете, что в подъезде отличная акустика? – профессор пытался выглядеть беззаботным, но, заметив заплаканные глаза Даяны, поник. – Максим тебе рассказал!

Севастьянов пригласил детей войти.

Шик квартиры удивил Даяну. Она с любопытством рассматривала картины в гостиной, пока Макс помогал своему настоящему отцу ухаживать за ненастоящим – они перенесли Адольфа Иосифовича в ванную, чтобы искупать.

«Что ты имел в виду, когда говорил, что можно изменить действительность?» – обратилась Даяна мысленно к Максу. «Вообще-то передо мной голый зад человека, которого я считал своим отцом! Думаешь, мне до подобных разговоров?» – ответил лидер «койотов», намыливая губку. «Я хочу знать!» – требовала Даяна и получила прерывистое и невразумительное объяснение, что воспоминания можно подкорректировать, а с помощью внушений отбить желание пользоваться сверхспособностями.

Даяна задумалась: возможно, ее и избавят от информации о маленькой кучке странных людей, которые называют себя «койотами», но как можно стереть из воспоминаний человека, чувства к которому уходят корнями в сердце?

– Профессор Севастьянов уже проворачивал этот трюк! – доверительно произнес Макс, войдя в гостиную после окончания водных процедур. – Мы же не помним наше детство. Когда начинаются твои воспоминания?

– Мне семь… или восемь… Мы живем с мамой вдвоем. Я хожу в школу. До этого периода я ничего не помню, – призналась Даяна. – Макс, мы двойняшки, может, поэтому и почувствовали внутреннюю связь? И ошибочно приняли ее за любовь?

– Не знаю. Помнишь нашу первую встречу?

– В поликлинике.

– Ты бежала от меня прочь так, что пятки сверкали!

– Ты выбрал очень подходящее место для первой встречи! Сверкающая лампа и пустой коридор! Устроил целое шоу!

– Зато как эффектно! Согласись!

Оба рассмеялись. В гостиную вошел Севастьянов.

– Я знаю, вам это не понравится, но я все равно скажу: потрясающе видеть вас двоих вместе!

– Какой была… наша мама? – поинтересовалась Даяна.

– Этот вопрос как удар ниже пояса! – признался профессор и поспешил сесть на неудобный диван, стоящий посреди гостиной. Даяна и Макс остались стоять в разных концах комнаты.

– Ваша мама была… жизнелюбивой и очень веселой, – запинаясь, произнес Севастьянов. – И красивой. К счастью, вы оба похожи на нее, а не на меня. Она умерла сразу после родов. Оторвался тромб, и она погасла мгновенно. Ее ничего не могло бы спасти.

– Почему вы нас отдали в школу? – спросила Даяна.

После смерти жены Иван Андреевич посвятил себя детям, известный нейробиолог ушел в тень, без сожаления разрушил свою карьеру, выбрав семью. Двойняшки росли болезненными и вялыми, быстро утомлялись, плохо спали по ночам. Однако развивались стремительно и опережали показатели среднестатистических детей. Севастьянов обратился к своему другу академику медицинских наук, и тот, тщательно обследовав малышей, вывел странную гипотезу: была высока вероятность, что Даяна и Максим не дотянут до первого юбилея – десятилетия.

– Не понятно почему, но ваша жизненная энергия будто иссякала, – с прискорбием сообщил Севастьянов своим двадцатилетним детям.

У профессора с юности было хобби – он изобретал различные устройства, влияющие на память и на умственное развитие человека. Узнав о печальных перспективах своих потомков, он начал работу над электронным устройством, которое могло бы давать оздоровительные импульсы не только мозгу, но и всем другим органам и усиливало бы жизненный тонус.

– Я совершенствовал свою разработку и испытывал ее на животных. Результаты превзошли все мои ожидания! И когда пришло время для опытов на людях…

– Вы вживили эти чипы нам! – закончила мысль профессора Даяна.

– Чтобы их вживить, необходимо было оборудование, которое стоило слишком дорого, и мне пришлось искать финансирование. Я придумал проект, благодаря которому планировал открыть экспериментальную школу для особенных детей. Мои околоправительственные друзья нашли эту идею очень прогрессивной и интересной. Но я не мог сказать, что вся эта затея ради спасения жизни двух человек… Я придумал ДУО-людей с вживленным устройством, которые могли бы заниматься шпионажем для страны. Или решать задачи, непосильные обычному человеку.

– Например, такие, как политические убийства? – Даяна зачем-то перешла на шепот.

– Да. И это тоже. Только под подобный проект я мог получить неиссякаемый поток денег на оборудование и помещение. В тот момент это казалось потрясающим.

– Почему меня убрали на скамейку запасных? – пыталась разобраться Даяна.

– У нас было несколько летальных исходов среди испытуемых, я просто побоялся потерять вас обоих.

– То есть меня включили, а ее оставили про запас! – по-детски ревностно сказал Макс.

– Не совсем так, Максим. Ты был слабее своей сестры. И поэтому я вынужден был активировать твой чип раньше, чтобы как можно скорее начать восстанавливать твое здоровье.

Макс покривился, будто съел дольку лимона. Ему было неприятно выслушивать такие подробности при Даяне. Даже несмотря на то, что она была его сестрой.

– Мой чип был отключен, но я все равно выжила! – размышляла Даяна.

– Перед активацией мы вас усиленно подготавливали. Это стало катализатором к улучшению твоего самочувствия, Даяна. Те, кто ушел в резерв, вернулись к обычной жизни, – пояснил Севастьянов.

– Для меня вы нашли мать – Дружинину.

– Да. Здравомыслящая одинокая старая дева… Конечно, я понимал, что она не станет матерью в полном смысле слова…

– Но она делилась своей любовью, как умела, – пожав плечами, произнесла Даяна, ощущая тоску. Она полюбила немного сухую женщину и привыкла к ее нравоучениям. И жить вдвоем было не так уж плохо! Ей не хватало нежности и заботы, но с этим можно было жить.