Александр Косарев - Хроники мёртвого моря

– А вот и бежит мой последний шанс хоть где-то пристроиться, – решительно направился он к ней. Если не договорюсь с родителями этой малявки, то все мои задумки полетят в тар-тарары. Эй, шустрик, – окликнул он её возможно более дружелюбным голосом, – подойди поближе! Да не бойся, я добрый дядя.

Девочка отложил в сторону небольшой сучкоруб, которым она принялась рубить сложенный у плетня хворост, и несмело приблизилась.

– Тебя как зовут, рыжик? – поинтересовался Илья, спешно вытягивая из кармана, спущенного на землю рюкзака, шоколадный батончик «Марс». Конфеты любишь?

Девчушка мгновенно просияла и, выронив сухую ветку, подбежала к изгороди.

– Вот спасибочки, – прошептала она, бойко выхватывая батончик из его пальцев.

– Слушай, – начал заводить знакомство майор, с умилением глядя, как та нетерпеливо разрывает неподатливую упаковку, – а как, интересно бы знать, называется ваша деревня?

– Не знаете разве? – округлили та глаза – Глубокое!

– А где село Тропинино находится, ты случайно не знаешь?

– Не-а.

Шоколад стремительно уменьшался в размерах и Хромов решил ускорить выяснение самого главного для него вопроса.

– А где твои родители? – спросил он как бы, между прочим.

– Дедушка в хлеву, за коровой ходит, – ловко проглотила та последний кусочек. Позвать его?

– Позови, – поспешно кивнул Илья, – ещё шоколадку получишь.

Девочка юлой развернулась и через мгновение исчезла за домом. Её дед, поскольку на шоколад он явно не рассчитывал, появился, в отличии от шустрой непоседы, совсем не скоро. Бедно одетый и заросший пегой, недельной давности, щетиной мужчина, неторопливо вышел из-за угла приземистого хлева, тяжело опираясь при ходьбе на трех рожковые вилы.

– Тимофей Матвеевич, – представился он, подойдя ближе, – чем могу помочь?

– Илья Фёдорович, – кивнул в свою очередь майор. Вот ищу в ваших местах временного пристанища. Работы здесь будут проводиться по прокладке геодезических профилей, народ приедет, а я даже для себя ночлега найти нигде не могу.

– Да уж, – рассеянно похлопал старик себя по карманам, – у нас здесь с этим строго.

– Закурить хотите? – мгновенно сообразил Илья. Пожалуйста, у меня здесь полная пачка.

Выхватив из нагрудного кармана непочатую пачку Честерфильда, он радушно протянул её хозяину дома.

– Угощайтесь, – добавил он, – для хороших людей ничего не жалко.

Тимофей Матвеевич, поколебавшись несколько мгновений, всё же шагнул вперёд и заметно подрагивающими пальцами взял протянутый Ильёй дар. Прикурив, он протянул пачку обратно, но Хромов отрицательно покачал головой.

– Нет уж, – заявил он, – я ведь всё равно не курю, а вам, глядишь, и пригодится.

Но ответный взгляд старика был так пристален и столь колюч, что ему вдруг стало предельно ясно, что пристроиться не удастся и здесь. Хромов обречёно вздохнул и нагнулся за рюкзаком.

– А-а как же шоколадку? – разочарованно пискнула девочка. Обещали!

– Да, конечно, – с досадой взмахнул он свободной рукой, – сейчас выдам.

– Ладно тебе канючить, сладкоежка, – одёрнул внучку Тимофей Матвеевич. А ты, – повернулся он к Илье, – ты, пожалуй, заходи. В наших местах и верно, найти пристанище нелегко. До ближайшей заимки вёрст десять будет, а то и двенадцать. Так что не тушуйся, заходи, места всем хватит.

Пройдя в аккуратно обшитую досками прихожую, Илья с интересом огляделся по сторонам. Внутри странное, совершенно нечеловеческое сооружение выглядело также не менее странно. Круто уходящие вверх треугольные стены, узкие бойницы окон, необычного вида печь.

– И кто же возвёл такое чудо? – с восторгом покрутил он над головой снятой шляпой.

– Это ещё мой отец построил, – обвёл рукой вокруг себя хозяин. Скажите, оригинально!

– Более чем, – согласно кивнул майор. И когда же это, кх-м, сооружение было воздвигнуто?

– В сорок восьмом. Как вернулся батя с войны, так и начал строить. Они с братом два года дом строили, сами-то в землянке всё это время жили. А мы, пацаны, у них на подхвате были. Доски подносили, инструмент затачивали…

– А почему кровати у вас сделаны вон там, – удивился Хромов, только теперь догадавшись, где в столь необычной избе располагаются спальные места, – на такой-то высоте?

– Дак, так же всё и было задумано, – присел хозяин за приставленный к печи массивный стул. Мой папаня ещё во время войны откуда-то услыхал, что в пирамидах человеческое тело не стареет. Собственно поэтому-то в них фараонов и хоронили, – пояснил он, с видимым удовольствием вдыхая дым редких в такой глухомани сигарет. Вот он и решил этим фараонам уподобиться и значитца посмотреть, что из того получится. Кирпича тогда для простых людей, естественно не было, и он решил всё из дерева выстроить. Это хорошо, что у него сослуживец здесь в лесниках служил, вот он и разгулялся. Да что дерево, – презрительно махнул рукой Тимофей Матвеевич, – сам видишь его здесь не меряно. Ну а ты сам, – так и не закончил он свой рассказ, – чем здесь заниматься будешь?

– А-а, – неопределённо промычал Хромов, – работа у меня непыльная на сей раз попалась. Начальству зачем-то потребовалось срочно установить, где проходила одна старинная дорога. Он сделал намеренную паузу: – Киреевским трактом она некогда называлась.

Илья пристально посмотрел в глаза старика, втайне надеясь, что тот как-то отреагирует на его слова. Но тот, казалось, не проявил к его сообщению ни малейшего интереса. Лишь только его ещё заметнее подрагивающие пальцы вновь полезли в пачку за очередной сигаретой. Хромов умолк. Прошло не менее минуты, прежде чем хозяин словно бы вспомнил о его существовании.

– И как же думаешь искать её? – поинтересовался он.

– Пораспрашиваю у местных, – принялся сочинять майор, Схожу на разведку в Преснецово. По старым картам оттуда вроде бы этот тракт начинался…

– Преснецово? Тоже мне вспомнили! Там ведь давно никто не и живёт. Лет пять, шесть назад там ещё стояли два или три дома, а теперь говорят и там пустошь сплошная.

– Почему же там никто не живёт?

– А-а-а. Говорят, с сороковых годов такое бедствие пошло. Как бомба немецкая попала в тамошнюю колокольню, так и начало хиреть село. Правда ведь странно получается, – бросил очередной окурок в пепельницу Тимофей Матвеевич. Прилетел туда за всю войну один единственный германский самолёт, сбросил одну единственную бомбу и на тебе, она зараза, точно в самый большой в этих местах колокол угодила. Бам-м! Последний звук, последний грохот. Правда, ни одного человека в тот раз не погибло, но село, вот незадача-то, начало с тех пор хиреть. То один человек уезжал, то другой, то пожар, то неурожай. И теперь его считай, что и нет, Преснецов-то. А что касаемо той Киреевской дороги? Нет, не знаю, – качнул он головой, – и даже не слышал никогда. Оттуда две только дороги и было, но они и были всегда. К районному центру одна вела, да на станцию.