Ольга Романовская - Девятка мечей. Игра на опережение

Крепко вцепившись в ручку корзины, вслед за Нару спешила к дверям на дебаркадер. У платформы уже дымил паровоз, загруженный углем и заправленный водой. Бегали туда-сюда носильщики, спешили припозднившиеся пассажиры. Наш поезд следующий, местный. Отходит от третьей платформы.

У каждого класса свой выход на дебаркадер, и если пассажиры первого и второго класса встречались, то от третьего их отделяла решётка. Вагоны для бедных всегда в хвосте поезда, за почтовым вагоном. Первый вагон же всегда багажный. Далее едет обслуга и при наличии надобности охрана.

Поезд подали вовремя. Пыхтящий огромный чёрный паровоз, блестя на солнце спящим глазом-фонарём, медленно подполз к дебаркадеру и замер, послушный и смирный.

Мы не торопились, пропуская носильщиков. Билеты с местами, стоять не придётся. Нам достался четвёртый вагон в середине состава.

Поезд шёл до соседней области, но делал остановки во всех населённых пунктах Вертавейна. Тащился медленно, но спешить некуда, а до Аникета даже такими темпами час, не больше.

Устроившись на набитом войлоком сиденье, истёршимся, уже не новым, поставила корзину на пол, папку же положила на небольшой столик. Я таки взяла её с собой, Нару клялся, что глаз не спустит, даже прикрепил на неё металлическую блямбу. Очередной «маячок», видимо.

По коридору, соединявшему отсеки на два-четыре человека, сновали задержавшиеся пассажиры.

Уже прозвучал первый гудок, скоро отправимся.

Нару купил на вокзале газету и теперь просматривал передовицу.

— Магдалена, гляньте-ка! — он ткнул пальцем в один из заголовков. — Люди мрут как мухи.

Глянула туда, куда указывал телохранитель, и прочитала: «Трагическая смерть. Вчера не стало нашего бессменного редактора…». Перевела взгляд на название издания — «Глашатай». Возродилась-таки газета, только недолго прожил её идейный вдохновитель. Две смерти, и обе связаны. Редактор сгорел. Разумеется, вместе со всеми бумагами. Задержался на работе, кто-то бросил в окно бутылку с горючей смесью. Пламя разгорелось быстро, несомненно, не без помощи поджигателя. Этого в газете не писали, я сама додумалась, сопоставив факты. Пожар на ровном месте не возникает. Безусловно, издатели и журналисты — народ нервный, много курят, но огонь спалил кабинет дотла буквально за пять минут.

— Некромант? — я хмуро покосилась на Нару.

Тот пожал плечами и пояснил: слышал о бумагах Майера, а тут такое, решил показать.

— И правильно сделали, — похвалила я и вздохнула: — Вот только испортили весь отдых.

Теперь вместо пикника буду весь день читать бумаги.

— Я всё исправлю, — заверил Нару и, воспользовавшись моей задумчивостью, попытался поцеловать.

— Эй, эй, мы так не договаривались! — я упёрлась ладонью в его губы. Как чувствовала! Чем больше пинаешь мужика, тем больше его к тебе тянет. — Никакого свидания!

Телохранитель вздохнул, пробормотал, что я тоже испортила ему отдых, и погрузился в чтение. Так всю дорогу и шуршал газетой, а на перроне неожиданно извинился. Я извинения приняла и шутливо пообещала разрешить себя обнять.

Нару забрал у меня корзину и, быстро сориентировавшись, повёл через скромный местечковый вокзал, напоминавший сарай, к застроенной одноэтажными домиками улочке.

Аникет плескался в каких-то паре сотен шагов, чуть зеленоватый, отражавший небесную синеву. По поверхности уже скользили лодки: обшарпанные рыбачьи и шикарные богачей. Последние жили на другом берегу, я смутно видела крыши домов.

Мы же шли мимо летних террас ресторанчиков, зазывавших попробовать рыбные блюда и выпить лёгкого вина, стремясь скорее оказаться на окраине посёлка. Нару пару раз спрашивал, не тяжело ли идти, в ответ показывала на туфли на низком каблучке и заверяла, не одну милю в таких намотала. Ходить пешком я любила, отчасти по причине здоровья, чтобы не полнеть, отчасти из экономии на проезде.

Наконец впереди замаячил лесок.

К озеру вела широкая тропа. На паромобиле по ней не проедешь, поэтому богачи то место не жаловали, им комфорт подавай.

Птички поют. Листва колышется. Пахнет свежескошенной травой и хвоёй: у озера раскинулась небольшая сосновая роща. Под янтарными стволами разрослась земляника. Через пару недель можно наведаться за ягодами, а пока погуляю в ракитнике.

Отыскать место для пикника оказалось непросто, пришлось обойти всё озеро, забраться на холм. Зато отсюда открывался великолепный вид. За водой ходить далеко: берег в этом месте обрывистый, нужно спуститься в другом месте, но мы с Нару не немощные, справимся.

Пока я расстилала скатерть и раскладывала снедь, телохранитель отправился за валежником. Пока Нару не было, спрятала папку под платье: нечего дразнить преступника. Неудобно, но зато безопасно, нигде не забудешь. Дура я, конечно, что взяла такую вещь с собой, но чего уж теперь. Признаться, очень хотелось быстрее сбежать из Инспекции, пока, позабыв про выходной, работой не нагрузили. Неврис мог бы: надо ж на ком-то сорвать злость за унижение?

Развели костёр, поджарили хлеб. О некроманте решили не говорить, зато Нару буквально засыпал вопросами личного характера. Больше всего его волновало, что у меня с Гаретом. Пришлось ответить: «От любопытства кошка сдохла» и перевести разговор на Нару.

Выпитый сидр напомнил о себе, и, извинившись, поспешила в кустики. Идти пришлось далеко: сосновый бор прозрачный, а на тропинке многолюдно. Наконец, нашла, где устроиться. Взгляд случайно упал на ветку кустарника, и уже через минуту я с любопытством рассматривала обрывок ткани. Кажется, лён грубой выделки. Из такого шьют одежду крестьяне. У меня, хоть отец и ремесленник, столяр, тоже было такое летнее платьице.

Ну мало ли, пошла девушка гулять и зацепилась. Я бы так и ушла, если б не кровь. Сначала я не заметила её — всего два пятнышка, а потом уже целенаправленно обшарила всё вокруг. Нашла и сломанные ветки, и следы волока на размякшей земле. А ещё след мужской подошвы. Встревожившись, набрала код Нару и попросила придти. Объяснять, где стою, не стала: «маячок» подскажет.

Телохранитель появился через пару минут и велел держаться за своей спиной, а ещё лучше вернуться к озеру. Я отказалась и вместе с ним отправилась осматривать лес. Мы забирались всё дальше и дальше, доверившись интуиции, пока не наткнулись на место преступления.

Отвернувшись, я зажала нос платком. Смотреть на то, что осталось от девушки, не хотелось. Её убили после дождя, то есть дня три назад. А газетчики не разнюхали, писали о чём угодно, кроме очередной жертвы некроманта. Я же не взяла детоскоп и теряла драгоценное время.

Я сидела в полицейском паромобиле и хмурилась. Картинка решительно не желала сходиться, будто треклятый некромант раздвоился. Ритуал провели по всем правилам, но не хватало магии. Сначала я подумала, что просмотрела, ещё раз прошлась с детоскопом, за которым специально послала в Нэвиль Нару. Телохранитель не желал оставлять меня одну, но таки уступил перед напором логики. Она была проста, как детская считалка: в полицейском участке со мной ничего не случится. И не случилось, только поругалась с дежурным и нажаловалась на него начальству. Подозреваю, сотрудников Карательной инспекции ненавидят все стражи порядка. Что поделать, работа у меня такая, а полицейские упорно не желают бегать по лесам в поисках магов-маньяков.