Надежда Федотова - Охота на гончих

Советник с уважением посмотрел на Гуннара – зрительная память у ярла оказалась завидная – и аккуратно вернул лист на место.

– Благодарю, – сказал он. – Надеюсь, наша беседа пойдет на пользу делу. Но прежде чем я вас отпущу, хотелось бы задать последний вопрос. Как вы думаете, ярл, кто мог желать смерти дочери Ингольфа Рыжего?

Гуннар не медлил с ответом ни секунды.

– Никто! – просто и коротко сказал он. – Никто из тех, кого я знаю!

Следующим на допрос вызвали Харальда. Старший из сыновей Олафа, не дожидаясь особого приглашения, закрыл за собой дверь и, в два широких шага оказавшись у стола, опустился на табурет. Повернулся к лорду Мак-Лайону:

– Слушаю.

Да, Харальд был плоть от плоти своего отца. Всего одно короткое, равнодушно брошенное слово сразу давало понять собеседнику, кто здесь хозяин. Если Ингольф Рыжий подавлял своей личностью, распространяя ее почти магнетическое влияние на окружающих и заставляя их наперекор себе поступать так, как он того желал, то Харальду это было откровенно чуждо. Он не возвышался над толпой, он предпочитал находиться в стороне. И в четко обозначенных границах, за которые чужим ходу не было. Ивару внезапно вспомнились собственные недавние рассуждения о том, что он-де «гончая, а не волкодав»… Да, он ею и был, а вот старший брат Эйнара – как раз напротив. Цепной пес, который всегда настороже, как бы мирно и расслабленно он при этом ни выглядел. Верный союзник, но страшный противник? Определенно.

Поймав на себе вопросительный взгляд Харальда, королевский советник поспешно уткнулся глазами в бумаги и, оставив в покое анималистические сравнения, прочистил горло.

– Благодарю, что согласился помочь, – сказал он, чтобы хоть как-то начать.

– Это мой долг, – равнодушно отозвался сын конунга.

– Тогда приступим. – Ивар чуть отодвинулся от края стола и посмотрел в лицо норманну. – У вас с Эйнаром хорошие отношения?

– Он мой брат.

«Мой брат, мой долг… у него чувства-то есть вообще?»

– Знаю, – терпеливо сказал лорд. – Но я спрашивал не об этом. Если бы кровное родство было гарантом взаимной любви и понимания, мир превратился бы в утопию. Вы с братом близки или нет?

Харальд нахмурился.

– Мы никогда не были друзьями, – все-таки сказал он. – Эйнар – младший. Но он хороший воин и предан дому. Я ничего против него не имею.

– Однако его строптивости в известном вопросе ты не одобрял?..

– Сестра Сигурда? Обычная блажь. Эйнар уперся только из-за того, что отец был против. Жены лучше Хейдрун ему было не найти.

– Откуда такая уверенность?

– Он младший сын, лорд. Чудо, что Ингольф вообще согласился отдать за него дочь!

Ивар откинулся спиной на стену и задумчиво прикрыл веки:

– Действительно, чудо. Было бы куда логичней выдать Хейдрун не за младшего, а за старшего, так ведь?

Сквозь опущенные ресницы лорд с удовлетворением отметил, как его собеседник подобрался на стуле. Отлично. Удар вслепую достиг цели. Но так просто эту цитадель не возьмешь.

– Сдается мне, – словно рассуждая вслух, продолжил первый советник, – Рыжему не было особой разницы, кого из сыновей Олафа он назовет зятем. Средний сын конунга женат, и супруга его по сей день пребывает в добром здравии. А ты вдовеешь уже полгода. Чем же, интересно, двум отцам так не угодила твоя кандидатура?

– Спроси у них, коль интересно, – без эмоций произнес норманн. Ни один мускул не дрогнул на его бронзовом от загара лице, но главу Тайной службы это нарочитое спокойствие не обмануло. «В яблочко, – с долей самодовольства подумал он. – Жаль, глубже сейчас не копнуть – пес может и броситься».

Ивар отстранился от стены и уткнулся локтями в столешницу:

– Ты знал Хейдрун ранее?

– Да. Еще ребенком.

– Она тебе нравилась?

– Она была славной девушкой, – на этот раз без всякого внутреннего напряжения ответил Харальд. – Красивой, веселой, нашего круга. И она любила моего брата.

– Увы, это чувство было односторонним, – вполголоса протянул лорд Мак-Лайон. – Эйнар, надо думать, говорил тебе об этом?

– Говорил. И не только мне. – Харальд умолк на мгновение, буравя пол мрачным взглядом. А потом резко вскинул голову. – Слишком много он трепал языком, вот что! За это и поплатился. Эйнар никогда не думает о последствиях, привык поступать так, как ему хочется, и поэтому…

– …и поэтому Длиннобородый семь лет назад «подарил» его моей супруге, а совсем недавно силой женил на девушке, которая твоему брату была откровенно безразлична? – с несколько злой иронией закончил за норманна Ивар. – Действительно. Бедняга Эйнар резвился вовсю.

Старший сын конунга и бровью не повел:

– Отец всегда знал, что делает. И делал это на благо семьи. На благо страны! Он истинный конунг! А мой брат – дурак, не способный вовремя закрыть рот. Не вопи он на каждом углу, что не станет жениться, глядишь, обошлось бы. Своей глупостью он сам вложил убийце в руки нож!

Советник приподнял брови:

– То есть ты не веришь, что сэконунг мог убить свою жену?

– Эйнар? – пренебрежительно бросил тот. – Чушь собачья. Он хорош в бою, но дома – тряпка тряпкой. Проживи Хейдрун подольше, она бы уже через месяц вила из него веревки!

Ивар вспомнил заговор против короны, тогда же, семь лет назад, и вынужден был согласиться с безжалостным приговором Харальда. Помнится, младший сын Длиннобородого продержался не больше пары недель, прежде чем попасть под каблук леди Мак-Лайон. Она, конечно, взяла его на интерес да посулы, да и женой была тоже отнюдь не ему, но до последнего дня расследования вертела парнем как хотела. Вряд ли у Хейдрун могли возникнуть трудности с тем же самым. Женщины обычно очень хорошо чуют мужскую слабость…

– Хорошо, – сказал Ивар, вновь откидываясь на стену. – Тогда вопрос вдогонку: как ты думаешь, кто мог это устроить?

– Арундейлы, конечно, – с глубокой убежденностью заявил норманн. – Кто же еще?

– Ясно, – Ивар кивнул и поднялся. – Спасибо, больше не задерживаю.

Но сын конунга оставлять табурет не спешил. Оглянулся на дверь, нахмурился и поднял глаза на шотландского гостя.

– И это все? – склонив голову набок, спросил он.

Лорд Мак-Лайон развел руками:

– Да. Ты сидел через три человека от меня в тот вечер. Ты не выходил, ты не танцевал, ты не мерился силой с отцом и ярлами… Торчал за столом как приклеенный. Провожать молодых ты не пошел – еще до того, как все мы вышли, отправился спать. Утром тебя едва добудились. Ты не мог ничего видеть, Харальд, так же, как не мог совершить убийство, потому что проспал всю ночь на своей лежанке. И немало помогло тебе вот это.

Ивар, сунув руку в карман, извлек из него маленький полотняный мешочек и бросил на стол. Неплотно стянутая горловина от удара распустилась еще больше, по столешнице раскатилось несколько грязно-зеленых крупинок. Норманн побагровел: