Надежда Федотова - Охота на гончих

– Кажется, конунг, – неуверенно сказала она. – Или нет, пожалуй, Гуннар. Да, он, – ярл еще придерживал дверь, пока мой муж и Олаф вносили Эйнара и укладывали его на кровать. Потом вошел ярл Ингольф, за ним дочь, жена и мы с Тирой. Альвхильд отвела Хейдрун в уголок, а я и Тира взбили подушки.

– Заранее прошу прощения, но вы не слышали, о чем шептались дочь и супруга ярла Ингольфа?

– Нет. Но судя по лицу Альвхильд, она усиленно корчила из себя любящую мать.

Брови советника поползли к переносице.

– А это, по-вашему, не является правдой?

– Конечно, – уверенно отозвалась Астрид. – Сплошное притворство. Для Альвхильд только один человек на свете имеет значение – она сама.

– А муж?

– Она его боится, как мне кажется. Но, полагаю, в остальном вполне довольна своим положением и делает все, чтобы в нем удержаться.

– Любопытно, – медленно пробормотал лорд Мак-Лайон, делая пометку на листе. – Да, весьма любопытно… Тем не менее продолжим: итак, вы взбивали подушки, невеста выслушивала материнские наставления, ярлы с конунгом и вашим супругом занимались Эйнаром. А что делали в это время остальные?

– Сыновья Рыжего и Бьорн с Дагмар остались снаружи. Я не знаю, что они там делали.

– Хорошо, дальше?

– Когда все приготовления были кончены, мы оставили молодых и вернулись в большой дом.

– Когда вы входили, госпожа, вы не заметили кого-либо возле сундуков с оружием?

– Нет… Вроде бы нет… Я не помню. Я слишком устала и хотела только одного – поскорее лечь. У двери была какая-то перебранка, но недолгая, я слышала ее краем уха.

Лорд Мак-Лайон снова кивнул:

– Что вы делали дальше?

– Отправилась спать. Когда разошлись остальные – не знаю. Я уснула, едва оказавшись в постели.

– И когда к вам присоединился супруг, тоже не вспомните?

– Нет. За всю ночь меня будили только один раз, по вашей просьбе.

– А когда вы ночью шли к двери – не заметили ли вы кого-нибудь у сундуков? Или на них?

– Не припоминаю. Было очень темно, да я и не смотрела по сторонам.

Советник, задумчиво пожевав кончик пера, вздохнул:

– Что ж, спасибо! Последний вопрос, госпожа Астрид: среди ваших слуг есть, подобно вам, старшие по дому?..

– Да, старая Кэйя, она еще Рагнара с Эйнаром нянчила. Я могу прислать ее к вам, если нужно.

– Это было бы очень любезно с вашей стороны, – кивнул Ивар, поднимаясь. – Только не сейчас, чуть попозже, когда я закончу с родственниками.

– Как угодно. – Астрид тоже встала. – В таком случае я предупрежу, чтобы она никуда не отлучалась с половины слуг, пока вы за ней не пошлете.

– Премного благодарен, госпожа. – Советник обошел стол и распахнул перед женщиной дверь. – Благодарю за терпение и постараюсь больше не беспокоить. Но если вы вдруг вспомните что-нибудь…

– То обязательно вам сообщу. Не сомневайтесь, лорд Мак-Лайон.

Она набросила на голову воротник плаща и вышла. Ивар задумчиво глядел ей вслед, стоя на пороге. Но мысли его были не об Астрид – о Харальде. Угрюмый, резкий сын конунга, ставящий превыше всего долг… Некогда любящий, хоть и ревнивый муж красавицы Берит… И крайне несчастный человек, который скорее умрет, чем признается в этом. «Три совершенно разные маски, – подумал лорд. – Интересно, какая из них настоящая?»

– Эх…

Королевский советник моргнул и обернулся.

– Потерпи, друже, – сказал он. – Пятеро осталось, скоро закончим. Вот что, давай-ка сюда эту Альвхильд! Как жена ярла Ингольфа и мать Хейдрун, она ценный свидетель. По крайней мере, я очень на это надеюсь…

Альвхильд, которую прямодушная Тира обозвала «сорокой», была миловидной женщиной лет тридцати. То есть ей определенно было больше – учитывая возраст Хейдрун и двух ее старших братьев, но северянки, в отличие от дочерей горячего юга, старятся заметно медленней. Особенно такие – которым не приходится губить свою красоту и молодость тяжелой домашней работой… Весьма недурна, пожалуй. Изящная, с чистой кожей, холеными белыми ручками и большими, чуть навыкате, серыми глазами. «Хорошенькая кукла, – определил для себя Ивар. – Наверняка умом не блещет, но внешность этот маленький недостаток компенсирует с лихвой».

Лорд поспешно приподнялся на стуле и, улыбнувшись жене Рыжего самой располагающей улыбкой, жестом пригласил ее сесть. Та осторожно опустилась на предложенный табурет. Нервным жестом расправила подол платья и, не дав Ивару и слова сказать, воскликнула:

– Это ужасно!

Голос у нее был высокий, пронзительный.

– Это просто ужасно! – повторила супруга ярла, прижимая руки к груди. – Бедняжка Хейдрун! Она была гордостью нашей семьи, гордостью всего Тронхейма – и теперь она лежит бездыханная в холодном сарае, а этот… это чудовище… О! Вы должны найти его, лорд! Вы обязательно должны найти его!

Похоже, она любила все повторять по два раза. И к тому же играть на публику. Лорд Мак-Лайон отметил про себя ее сухие глаза и пришел к выводу, что мать погибшей, кажется, не очень-то горюет об утрате. Она была расстроена, взвинчена, возмущена – и только.

– Будьте сильной, – утешительно проворковал королевский советник, взирая на ломающую руки женщину. – Теперь уж ничего не поделаешь, госпожа…

– Альвхильд, – подсказала та, хотя имя ее лорд прекрасно знал. И, не прерываясь, понеслась дальше. О, бедная, несчастная малютка, она была прелестна как цветок, она была просто чудо, все ее так любили! Тихая, почтительная девушка, не какая-нибудь белоручка, истинное сокровище! Она, Альвхильд, души в ней не чаяла! Она так радовалась за малышку, когда ей улыбнулось счастье! И вот – такая ужасная, ужасная несправедливость!..

Ивар терпеливо внимал, сочувственно качая головой. И, с трудом дождавшись, когда бурный словесный поток на секунду прервется, вставил:

– Я понимаю вас, госпожа. И обещаю, что смерть вашей дочери не останется безнаказанной.

Женщина бросила на лорда странный взгляд, но, помедлив, кивнула:

– Мы с супругом полагаемся на вас, лорд. Я слышала, вы…

– Кое-что смыслю в таких делах, – поторопился закончить за нее Ивар, не без оснований полагая, что с госпожи Альвхильд станется сейчас пуститься в сплетни о его же собственной работе. Жена Ингольфа все больше напоминала советнику громкую пустоголовую сойку. – И я приложу все усилия. Но без вашей помощи мне, увы, не обойтись!

– О! – сказала женщина. – Я, конечно… то есть вы можете рассчитывать на меня, но…

– Благодарю, – легонько поклонился он. – Не волнуйтесь, всего лишь несколько вопросов. Соболезнуя вашему горю, я постараюсь быть по возможности деликатным. Я понимаю, вы любили Хейдрун…

– Конечно! Прелестное, прелестное дитя!

– Согласен. И вы были с ней очень близки, надо полагать?