Дмитрий Дашко - Щитом и мечом

– Трактир… Это ерунда по сравнению с мировой революцией. Всё куда серьёзнее. Любовь, Иван! Она причина всех причин. Я тут на танцах дорожку Четверинскому перешёл, сам того не зная. Оказывается, нам одна и та же девушка нравится.

– Наталья Ивановна?

– Она самая.

– Хороший выбор.

– Я в курсе.

Наш разговор прервало появление Фёдора Прокопича. Был он взбудораженным и весёлым. По его сигналу музыка прекратилась, наступила тишина.

– Судари и сударыни! Только что доставили прелюбопытную посылку, кою я думаю на завтрашний день отправить в Петербург, дабы там она оказалась в Кунсткамере! – Воевода взял театральную паузу.

Кое-кто из гостей не выдержал:

– Фёдор Прокопич, что там?! Не томите Христа ради! Рассказывайте!

– Сегодня во рву, окружающем усадьбу Сапежских, произошло весьма необычное событие. Караульные увидели всплывшую кверху брюхом тварь. И тварь эта, хочу сказать, оказалась доселе невиданной! Её только что доставили сюда. Кто хочет полюбопытствовать – милости прошу, – и воевода приглашающе махнул рукой.

– Догадываюсь я, что это за тварь, – сказал я Ивану.

– Ты её видел?

– Мельком. Она на моих глазах разбойника сожрала.

– Смотреть пойдёшь?

– Не любитель я подобных зрелищ. Уродцев в спирту и прочей дряни…

– Ладно тебе! Пошли!

Я поддался уговорам и отправился смотреть привезённое чудо-юдо. Толпа обступила лежавшую на траве тушу. Женщины непритворно ахали и отворачивались, но никто не уходил. Всё же это не изнеженный девятнадцатый век и не рафинированный двадцатый (в его начале). Народ любит простые и грубые зрелища.

Монстр походил на уменьшенную копию плавающего динозавра, которых часто показывали по телевизору и во всякого рода «Прогулках с динозаврами». Метра три длиной, с уродливой вытянутой мордой, бугристой кожей, разве что лапы оканчивались когтями, а не ластами. Воняло от него премерзко: тухлятиной и тиной.

– Часто у вас такие встречаются? – спросил я у Ивана.

– Даже не слышал, – признался братец.

– Откуда ж ты взялась, неведомая хрень?! – сказал я и склонился над большой уродливой головой ящера.

Гордый Фёдор Прокопич подошёл поближе и пояснил:

– Арестованные говорят, что они поймали тварь в реке несколько лет назад. Только тогда она была детёнышем, в разы меньше. Сапежский приказал кинуть это создание в ров. Там его подкармливали мясом, в частности, теми, кто провинился перед атаманом шайки. Правда, не все об этом знали.

Показалось мне это или нет, но тварь будто бы вздрогнула. Совсем чуток, почти невидимо… Я из осторожности взял Фёдора Прокопича под руку и попытался отвести подальше. Не тут-то было! Воевода вступил в жаркую полемику с суховатым господином в чёрном камзоле со старомодным воротником-жабо.

Я снова пристально посмотрел на ящера. Теперь он выглядел – мертвее не бывает! Но от него исходили опасные флюиды, у меня от нехорошего предчувствия шерсть на загривке дыбом встала. Похоже, один лишь я ощущал это. Другие были безмятежны. Трогали создание, присаживались на корточки, пытались рассмотреть всё до малейшей детали.

И тут монстр приоткрыл глаз с вертикальным зрачком. Люди испуганно охнули. Тварь дёрнулась, резко вскочила и, оказавшись на ногах, клацнула огромной пастью. Первой жертвой стал молоденький солдатик, дотоле что-то пояснявший дородной молодке в белом нарядном платье. Треск, сдавленный крик, звук лопнувшего помидора, противно и липко брызнуло во все стороны. Девица завизжала и тут же свалилась в обморок. Платье на ней из белого стало красным.

Перепуганная публика разбежалась. Возле монстра остались только я, Иван и Фёдор Прокопич.

Надо было действовать. Ни разу в жизни не имел дела с ожившими динозаврами и мало себе представлял, куда надо бить. Я выдернул шпагу из ножен и, пользуясь тем, что ящеру было не до меня, засадил острие ему в глаз. Динозавр взвыл, дёрнулся со страшной силой, вырвав шпагу из моих рук, замотал башкой, при этом шпага болталась вместе с головой.

Как этот гад ревел! Какие звуки он издавал! У меня уши заложило.

Охрана успела очухаться. Уже бежали солдатики, на ходу взводя курки фузей. Мы поспешили убраться с линии огня.

Вспышка, хлопок, курящийся дымок из дула… Пять солдат разрядили ружья и отошли в сторону, уступив место другим. Ещё выстрелы, ещё… Пальба длилась минуту, показавшуюся бесконечной.

Потом всё закончилось. Тварь сдохла и теперь навсегда, а мы ещё долго чихали и кашляли от едкого дыма.

На меня накатила усталость. Я подошёл к поверженному созданию. Даже мёртвым оно выглядело устрашающе.

– Сударь! После сегодняшнего я во всё большем долгу перед вами! – взволнованно заговорил Фёдор Прокопич.

Я устало кивнул и выдернул из окровавленной глазницы шпагу. Тщательно осмотрев, убедился, что тварь её не повредила.

– Слава богу! Казённое ведь имущество! – вслух прокомментировал я и, вытерев лезвие об траву, сунул клинок в ножны.

Денёк сегодня выдался насыщенным. А ведь завтра ещё и с Четверинским дуэлировать!

Кто-то осторожно коснулся моей спины. Я обернулся.

– Вы… вы очень храбры, сударь! – восхищённо произнесла Наталья Ивановна.

Иван тактично отошёл и увлёк за собой воеводу.

– Полноте вам, – скромно потупился я, а у самого на душе играли трубы.

Нечасто мне доводилось слышать похвалу из уст красивой девушки.

– Не спорьте, я всё видела! Вы единственный, кто не потерял голову и спас всех нас.

– По-моему, вы приукрашиваете…

– Не надо! Скромность украшает воина, конечно, но вы достойны большего… Я пытаюсь представить, как бы вы выглядели в лавровом венке.

– Глупо, скорее всего.

– Наше имение в десяти вёрстах отсюда. Найти его не сложно, – продолжила девушка. – После всего, что я увидела, мне долго будет не до сна. Свеча на моём окошке останется гореть до утра. Надеюсь, вы поняли…

Перед глазами мелькнул ворох юбок, и Наталья Ивановна отошла, оставив меня с открытым ртом.

Или я дурак, или у меня наклёвывается очень интересная ночь с девушкой моей мечты. Что ж, ради такой и с Четверинским схлестнуться не в тягость.

Ладно, князюшка! Я тебе сначала рога понаставлю, а завтра их поотшибаю!

Дорога сначала вывела меня к заросшему камышом озеру, на котором, важно крякая, плавало утиное семейство. И чего им только не спалось в ночь глухую? Впрочем, как и мне. Но меня хотя бы можно понять: не каждый день красавицы делают заманчивые предложения. Ещё неизвестно, чем всё закончится, но я рассчитывал на благоприятный вариант. Меня не смущала простота нравов. Особо целомудренной Россия в осьмнадцатом столетии не была, касалось это всех слоёв населения. Деревенских девок выдавали замуж за десятилетних юнцов, а жили эти, с позволения сказать, «жёны» с отцами своих женихов. Дворяне смело брюхатили крепостных, держали личные гаремы с наложницами. Поговорка «любить собственного мужа – это так пошло» ещё не возникла, но о ней начинали догадываться. Дворянские дочки гуляли не меньше своих сельских ровесниц. Тем не менее я догадывался, что чувства Натальи Ивановны носят самый целомудренный характер, что она светла и чиста, и это мои помыслы заносят меня слишком далеко. Но я – мужчина. Я привык действовать так, а не иначе.