Игорь Шенгальц - Сыщик Бреннер

К счастью, другие черты этих двух народов оказались куда более важными для империи. И те и другие обладали той особой отвагой, которая во все века брала города. Вдобавок русы несли в себе некую внутреннюю правду и веру в обязательную справедливость уже на этом свете, а дойчи вскоре подхватили эту веру и постарались придать ей прочную материальную основу. За два столетия родилась и выросла новая нация, не потерявшая своей изначальной дуальности – русы никогда не поглощали народы, а интегрировали их, а дойчи слишком ценили свои корни, чтобы позабыть собственную историю и происхождение.

– Вот вам на текущие расходы. Если потребуется еще, только скажите…

Князь протянул мне плотную пачку купюр. Щедро. Я спрятал деньги во внутренний карман пиджака и поднялся со стула, понимая, что аудиенция окончена.

– По всем вопросам можете контактировать с моими людьми. Риттер Жуков и риттер Вульф. Вы с ними уже знакомы, это они доставили вас ко мне. У них же получите все данные по этой актрисе и все прочее, что вам может потребоваться в работе. Бреннер, сделайте все возможное, чтобы решить проблему! От вас зависит честь моей семьи, более того – честное имя кайзер-императора! Я в вас верю!..

Беспалый громила оказался Жуковым, а второй, со шрамом, – Вульфом. Револьвер и нож мне вернули, а также вручили не слишком толстую папку с материалами на зарвавшуюся в своих амбициях актрису. В дополнение мне выдали специальную бумагу, подписанную лично великим князем и способную открыть двери любого дома, да что там – с такой всеразрешающей бумагой я мог при необходимости поднять полк в штыки – крайне ценная штука! Жаль, нельзя оставить ее себе навсегда…

Памятуя об обещании генерал-губернатора, я потребовал себе на время выполнения задания личный мехваген, да не абы какой, а тот самый, с ветерком доставивший меня час назад на аудиенцию. Жуков с Вульфом переглянулись. Видно было, что я им не нравлюсь, более того, кажусь ничуть не менее наглым типом, чем пресловутая актрисулька, и вообще, они не понимают, отчего столь деликатное внутреннее дело доверено мне, а не им. Уж эти-то громилы решили бы его в два счета, можно быть уверенным. Именно поэтому я предположил, что князь все же хотел разобраться с актрисой мирно. Методы Жукова и Вульфа не предвещали врагам Платона Александровича ничего хорошего.

Выбора у риттеров не было, поэтому уже через четверть часа я выехал из ворот усадьбы на мехвагене компании «Моторы Отто и сына» – мечте любого человека, разбирающегося в современной технике.

Мехваген слушался каждого моего движения: не машина – сказка. Я летел по дороге, провожаемый завистливыми взглядами мужчин и восторженными – женщин. Надо бы прокатить сестренок на этом чуде технике. Они будут довольны. Но сначала – дело.

Я уже успел просмотреть скудное досье на актрису, собранное подчиненными великого князя. То ли они совершенно не умели работать, то ли девушка и вправду ни в чем подозрительном замешана не была, а вся история с беременностью и безмерными требованиями – сплошное недоразумение. Вот в этом мне и стоило разобраться, и я надеялся, что управлюсь с делом быстро.

Итак, Арабелла Германовна Лямур – Белла, как ее все называли, действующая прима оперетты театра «Фантазия». Лямур – это псевдоним, настоящая ее фамилия была куда проще – Белкина. Ее родители – небогатые люди, хоть и дворянского сословия. Угораздило же их, не скопив достойного приданого, назвать дочь романтическим именем Арабелла, тем самым заставив девочку считать себя особенной. Совершенно неудивительно, что, достигнув совершеннолетия, Белла решила не прозябать в провинции, перебралась в Фридрихсград, где и выбрала актерскую стезю. Быстро окончив театральные курсы, она удачно попала в качестве актрисы вторых ролей в «Фантазию», но уже через год получила свою первую главную роль, а еще через некоторое время стала и примой театра. Видно, характер у Арабеллы оказался железным. Домашний адрес прилагался. Белла снимала квартирку – небольшую, зато в центре города, а цены там были не каждому по карману.

Лично я крепко сомневался, что за те четыре года, которые Лямур выступала в театре, с ней не произошло ни одной компрометирующей истории. Все современные молодые и красивые девицы, мечтающие о славе и богатстве, обычно прятали в шкафах такое множество скелетов, что хватило бы на небольшое кладбище. Я вовсе не удивлюсь, когда, покопавшись в ее грязном белье, вытащу на свет несколько интересных тайн. А покопаться в нем мне придется обязательно…

Поразмыслив, я решил идти к Лямур не сразу, а вначале пообщаться с ее окружением, чтобы составить об актрисе первоначальное впечатление. Нет более завистливых существ, чем коллеги, тем более стоящие на несколько ступеней ниже. Все же, отделяя вымысел от правды, можно многое узнать о человеке. Я не сомневался, что сумею это сделать, – начиналась привычная работа, которой я занимался уже многие годы.

Показалось мне или нет, но от самой усадьбы на некотором расстоянии за мной следовал какой-то мехваген. Неужели князь отдал распоряжение следить за мной? И не мои ли знакомцы – Жуков и Вульф – выполняют это распоряжение? При желании я мог бы оторваться от преследователей в любую минуту, но решил этого не делать. Хочется им – пусть таскаются за мной следом. В конце концов, у каждого своя работа.

Внушительное здание театра «Фантазия», построенное лет тридцать назад по особому проекту барона Делье, знал каждый житель города. Массивные мраморные колонны, львы и многочисленные ангелочки, украшавшие фасад, привлекали внимание всякого прохожего, маня войти внутрь и купить заветный билет. Чуть в стороне виднелась яркая афиша, на которой значилось: «Премьера! Оперетта «Битва за счастье». Только у нас поет Арабелла Лямур. Спешите видеть и слышать!»

«Многозначительное название», – подумалось мне. Работа у госпожи Лямур совпала с жизненной ситуацией: и на сцене, и в жизни ей придется повоевать, чтобы добиться желанной цели.

Я оставил мехваген возле театральной конюшни, находившейся сразу за зданием, и велел усатому сторожу присмотреть за машиной, в качестве награды посулив ему пять марок. На прощанье я еще раз крепко-накрепко наказал ему смотреть в оба за мехвагеном – как за собственной женой, и даже еще внимательнее, потому как женщин вокруг много – можно и новую найти, а таких королев дорог – единицы, и за нее голову открутят не задумываясь. Сторож проникся всем сердцем и поклялся жизнь отдать, но не подпустить врагов к творению компании господина Отто.

Швейцар, не менее усатый и дородный, чем сторож конюшни, но вдобавок одетый в весьма внушительно смотревшуюся и идеально сидевшую на нем ливрею, поинтересовался было целью моего визита, но, увидев бумагу за подписью великого князя, сразу распахнул передо мной двери.