Александр Покровский - Маг не для финального поединка

— Забыл патрон в ствол дослать, надо же! Ну, ничего, это дело поправимое.

Он передёрнул затвор, но вновь навести оружие на сержанта не успел. Тот пал на колени и, глядя на майора перепуганными глазами, стал просить, чтобы его не убивали, обещая за это честно всё рассказать, как на духу, вот вам всем истинный крест…

— Только попробуй ещё раз соврать! — пригрозил ему Нежный. — Моргнуть не успеешь, как в аду окажешься.

— Почему в аду? — ещё сильнее испугался сержант.

— За нарушение девятой заповеди. Как она звучит, а?

— Не помню.

— Не лжесвидетельствуй! Понял?

— Да, товарищ майор. Всю правду расскажу…

Рассказывал он долго и путано, и по мере того, как его рассказ подходил к концу, ещё теплившаяся надежда Нежного на то, что конвойные были в сговоре с организаторами побега осуждённого, таяли, как утренняя дымка. Сержант сообщил, что вдруг почувствовал такую жгучую ненависть к кавказским террористам, что не смог удержаться и открыл по ним огонь. А потом уже поздно было что-то менять. Остальные полностью подтвердили его слова.

— Я их всегда ненавижу, — поддержал командира один из солдат. — Но так сильно, как сегодня, раньше не было.

Майору ничего не оставалось, как спрятать оружие в кобуру и показать федералам, что эти четверо ему больше не нужны. Парней куда-то увели.

— Профессионалы никогда не носят пистолет с патроном в стволе, — назидательно сообщил ему подполковник. — Это прямо запрещено инструкцией.

— Я знаю.

— Тем не менее, то, что патрона в стволе не было, оказалось для вас неожиданностью. Значит, обычно он там есть.

— Вы очень наблюдательны, товарищ подполковник, — улыбнулся Нежный.

— Больше так не делайте. И ещё, вы выбрали не ту жертву. Чтобы развязать языки остальным, нужно было застрелить у них на глазах одного из рядовых. Командир, как правило, самый смышлёный из них, его убивать нецелесообразно.

— В следующий раз буду иметь это в виду.

— И при свидетелях никого убивать не надо, хорошо?

— Обещаю. Если вы, товарищ подполковник, закончили, я бы хотел допросить ту несчастную, которая упала в обморок. Надо бы её побыстрее отпустить. Вижу, она уже в сознании. Гражданка Лапина, расскажите, пожалуйста, что вы видели.

— Я всё это уже слышал, так что, пожалуй, займусь другими делами, — сообщил подполковник и удалился.

— Я ничего вам не скажу! — заявила женщина, едва-едва придя в чувство. — Вы — агрессивный самец! Вы постоянно пытаетесь реализовать своё либидо, а когда вам не удаётся, применяете силу или оружие. С такими, как вы, я отказываюсь иметь дело! Если хотите что-то от меня узнать, пусть со мной разговаривает женщина!

Нежный немного растерялся. О подобных дамочках он слышал, но лично иметь с ними дело ему ещё не доводилось. Пришлось импровизировать на ходу.

— А что именно вы мне не скажете? — скептически поинтересовался он.

— Я видела, как дьявол утащил этого мерзкого самца в ад! Это ждёт и вас всех!

— За что, не подскажете?

— Вы все издеваетесь над нами! Вот представьте себе, каково бедной женщине, когда её придавливает туша самца?

Майор чуть не ляпнул, что эту даму наверняка ни разу не давила туша самца, но вовремя прикусил язык.

— Вы хотите сказать, что дьявол — хороший? — вместо этого уточнил он.

— Нет! Дьявол — тоже мерзкий самец!

— Уверены? Многие богословы считают, что дьявол — женщина.

— Они — мерзкие самцы! Я им не верю! Я своими глазами видела, как дьявол унёс мерзавца. Я для этого сюда и пришла, чтобы увидеть, как его накажут.

— Кого? Дьявола?

— Нет. Самца, который осквернил невинную девочку своим… своим… своим…

— Дьявол был на каблуках и в мини-юбке, с большой грудью?

— Нет! Он был с длинной белой бородой, в синем плаще, и с рогами. А из его клыкастой пасти вырывался огонь.

— Не так всё было! — неожиданно подала голос девочка Валя, та самая, которую подполковник поименовал соплячкой. — Не было никаких рогов и клыков! И пламени не было. То есть, о рогах я точно не знаю, он был в шляпе. Наверно, это та самая шляпа. И никакой это не дьявол, потому что совсем не похож!

— Ты держишь мужчину за руку! — с презрением процедила сквозь зубы дамочка. — Какой позор!

— Это мой папа! — гордо заявила девочка.

— Когда-нибудь он тебя прижмёт своей тушей! Если уже не прижал несколько раз.

— Товарищ полицейский, вы, пожалуйста, меня извините, но если эта тварь сейчас не заткнётся, я сам её заткну, — пообещал отец девочки.

— Я же говорила, что он агрессивный самец!

Нежный вновь пожалел, что не может допросить каждого свидетеля по отдельности. Уж эту оголтелую феминистку он бы расколол по полной программе, теперь сомнений не было. А так её допрос придётся прервать, во избежание возможного кровопролития.

— А что такое либидо? — поинтересовалась девочка, как только пылающую праведным гневом даму Нежный выпроводил вон.

— Это кое-что, связанное с сексом, — объяснил ей Николай Борисович. — Тебе ещё рано.

— Смотри, чтобы не оказалось поздно, — предупредила его дочь.

— Бойкий у вас ребёнок, — выразил одобрение майор. — Но вернёмся к делу. Что можете рассказать вы? — обратился он к немного смутившемуся отцу бойкой девочки. — Начните с того, как вообще маленькая девочка попала на процесс об изнасиловании.

— Витёк — мой племянник, Валюша его очень любит, может, это для них была последняя возможность повидаться. Если хотите знать, не верю я, что он кого-то там изнасиловал. Да на него девки сами вешались, зачем ему?

— И я тоже не верю! — заявила девочка. — Витя хороший!

— Меня интересует не изнасилование, а побег, — напомнил Нежный.

— Если вы думаете, что мы вам станем помогать отправить Витю на зону, то вы идиот. Он невиновен, и там ему делать нечего!

— Может, и идиот, кто знает? Но я действительно надеюсь на вашу помощь в его поисках. Вы не допускаете мысли, что это был не побег, а похищение?

— В каком смысле?

— Мент прав, — неожиданно заговорил Константин Петрович. — Кто-то его оклеветал, чтобы притащить в суд, сюда. Девка эта, которую он якобы изнасиловал, врала с начала до конца. Да на ней пробы негде ставить! Из неё такая же санитарка, как из меня солист миланской оперы! И экспертов она подкупила, и следователя, и судью! Всё ради того, чтобы Витя оказался тут. А вся эта перестрелка — полная чушь! И террористы липовые, и граната! Голограмма это, только движущаяся.

— Вы разбираетесь в этих делах? — уточнил Нежный.

— Видел когда-то давно, в детстве. Мой отец был фокусником-иллюзионистом. Частенько разных зверюшек мне показывал. Сам я плохо помню, больше по рассказам матери. Их обоих уже нет, царствие им небесное.

— Понятно.

— А мне непонятно. Витя же исчез! Может, даже добровольно с ними пошёл, неудивительно, с таким-то приговором.