Евгений Дембский - Властители ночи

— Убийца засунул жертве в горло пенис. — Он подождал моей реакции; на этот раз притворяться мне не пришлось. — Мужской, настоящий, не какую-нибудь резиновую игрушку.

— О господи!.. — простонал Хольгер. — Вот сукин сын! — Он схватился за подлокотник своей коляски и с такой силой рванул его вверх, что еще немного, и архимедовское: «Дайте мне точку опоры!» стало бы неактуальным. Коляска с треском опустилась на колеса. — Какой-то извращенец?! — Он в полной растерянности посмотрел на меня.

Я почувствовал, как застучало у меня в висках, лицо охватила волна жара. На мгновение исчез запах, раздиравший слизистую моего носа. Мне пришлось обратиться к собственному мозгу, что нечасто со мной бывает.

— Только в том случае, если он воспользовался своим, — выдавил я.

— А если чужим, то что — он более нормален? — рявкнул шериф.

Я мысленно с ним согласился, но не сказал этого вслух: какая-то мысль мелькнула у меня в голове, оставив после себя лишь туманный след.

— Можете рассказать об этом чуть больше? — Доктор уже открывал рот, когда меня вдруг осенило, и я задал один из самых точных в моей жизни вопросов:

— Свежий или не очень?

Орбис замер с полуоткрытым ртом. Шериф молча переводил взгляд с доктора на меня и обратно, а затем остановил его на Орбисе, которого, казалось, вот-вот хватит удар.

— Ну… Кхм! Грррм… В общем… — Доктор сполз со стола, сбросив заодно пачку бумаг, груду носителей информации разного рода и десяток смятых стаканчиков из-под кофе; похоже было, что он собирается вытянуться в струнку. — Мужской… белый, относительно молодой…

Шериф ударил рукой по подлокотнику.

— Особенно интересно, что мужской! — прорычал он. — Это сужает круг подозреваемых, Орбис! Черт побери, начинаем искать мужчин без мужского пениса! Женские пенисы исключаются! Даю тебе два часа на выяснение всего, что связано с этим… — Он яростно засопел.

— Шериф, — вдохновенно сказал я. — Сделайте так, чтобы мистер Орбис никому и ни под каким предлогом не распространял эту информацию. Отчет пусть передаст вам лично.

Хольгер некоторое время смотрел на меня, потом направил палец на патологоанатома:

— Ты под присягой. Если эта подробность хоть где-то просочится, то вылетишь с работы и никогда и нигде больше на нее не вернешься.

Резко рванув колесо, он развернулся и покатил к двери, едва не переехав меня, так что я едва успел отскочить. Когда дверь загрохотала от удара загипсованной ноги и захлопнулась за шерифом, я повернулся к Орбису. Я хотел сказать ему, что мне нужно знать, какое время назад был отрезан пенис, чем он был отрезан, каково происхождение его бывшего владельца, чем он болел, как выглядела его половая жизнь в последние часы перед ампутацией и был ли он сам жив в этот момент, или же были обесчещены два трупа, но я увидел на лице доктора столь неприкрытую ненависть, что у меня сразу же пропало желание задавать вопросы. Однако и щадить его я тоже не собирался.

— Если не сделаешь так, как тебя просили, то ищи себе другое место, — пригрозил я и вышел, хлопнув дверью. У лифта меня ждал Хольгер, который исподлобья посмотрел на меня. Мы немного помолчали.

— Хочешь припрятать этот аргумент на крайний случай?

Я кивнул.

— Об этом знают только четверо — убийца, ты, я и Орбис.

Шериф подвигал челюстью.

— В Редлифе только одно похоронное бюро, — в конце концов пробормотал он. Подъехал лифт, Хольгер откатился назад и пропустил меня, чтобы я мог открыть дверь. — Вряд ли там мы найдем донора, — мрачно пошутил он.

Я пожал плечами.

— Может быть, это какой-то псих, который влюбился в Вэл, а она пошла на свидание с кем-то другим. Может быть, он добрался до этого другого, кастрировал его и приехал сюда, — вполголоса размышлял шериф. Я придержал дверь, не нажимая пока на кнопку. — Не знаю, известно ли кому-либо о жизни Вэл вне Редлифа, — продолжал Хольгер. — Она уезжала, контактировала с людьми из мира кино… — Слова его прозвучали несколько старомодно, словно он хотел сказать, что в данной ситуации возможно всё. — Естественно, это может быть лишь имитацией убийства из ревности или из-за отвергнутой любви.

— Убийца может быть, как ты сказал, психом или кем-то, кто изображает сумасшедшего. Но он может оказаться психом или маньяком и из нашего прекрасного города. — С этими словами я отпустил дверь, и лифт двинулся вверх.

Шериф ничего не сказал; я вышел из кабины и придержал дверь.

— Можешь меня подождать? — спросил он. — Мне нужно зайти к хирургу. — Он махнул в мою сторону ногой, едва не угодив по колену. — В такой ситуации мне нужно как можно быстрее обрести подвижность.

Я буркнул, что, конечно, подожду, и пошел к выходу. По дороге я решил, что если встречу кого-то курящего, то отберу у него сигарету, и пусть будет что будет; мне нужно было каким-то образом избавиться от отвратительного осадка в носу и горле, оставшегося от пребывания в подвале.

Сквозь стеклянную дверь я увидел какого-то нервно затягивающегося мужчину и вдруг успокоился. Мне уже не нужно было спешить, я владел ситуацией, сигарета была от меня на расстоянии вытянутой руки. Я пропустил двух медсестер, уступил дорогу еще одной, с длинным рулоном какой-то сетки или чего-то в этом роде, и неожиданно увидел, что курильщик отбрасывает окурок, а сам бегом бросается вниз по ступеням. В панике я несколько раз подпрыгнул на месте, но преграждавший мне дорогу рулон застрял, когда девушка попыталась свернуть в ответвление коридора. Когда мне в конце концов удалось пробраться мимо нее, снаружи уже никого не было и с парковки выезжала серая «того-комби». Сперва у меня возникло желание завыть, а потом — рассмеяться. Ни того ни другого я делать не стал и побежал к «рейнджеру». По крыше и стеклам постукивали редкие капли дождя; я внимательнее присмотрелся к оборудованию машины и среди полутора десятков выглядевших почти одинаково цифровых табло нашел радио. Играла спокойная музыка, именно такая, какую я еще был в состоянии вынести. Я слушал, глядя на вход в больницу, потом, когда дождь усилился и изображение размазалось, включил стеклоочистители, а немного повозившись, сумел отрегулировать их так, что они работали в ритме «Have you ever se-e-en her?»: тада-дада-ди-даа, та-да-дада-ди-даа! Кап, кап, кап, кап! Кто убил? Кто изуродовал два тела? Какова была цель этой чудовищной мистификации? Общий ответ на три вопроса: Fecit, cui profit. Это сделал тот, кому было выгодно.

Я наклонился, собираясь поискать сигареты в «бардачке», но глянул на пепельницу. Поскольку она была девственно чиста, я отказался от своих намерений. Расслабившись и прикрыв глаза, отрезанный от мокрого внешнего мира, я погрузился в анализ последних примерно ста часов с того момента, когда я оставил машину в мастерской и пошел прогуляться по городу, а мой ангел-хранитель указал мне на автомобиль, припаркованный возле бара «7—11». В нем сидел один неприятно знакомый тип, которого ни за какие сокровища я не хотел бы встретить без пушки в руке в пустом коридоре отеля, а его столь же симпатичный приятель как раз выносил из бара два подноса, нагруженных стаканчиками, тарелками и пластиковыми вилками. К счастью, всего этого было достаточно много, так что один был поглощен тем, как удачно донести подносы до цели, другой оказывал ему моральную поддержку. Я медленно свернул за угол, не привлекая к себе внимания слишком поспешными движениями — так я, по крайней мере, надеялся. За углом я ощупал левую сторону груди, хотя знал, что мое оружие спрятано не там. Потом осторожно выглянул: оба всё еще были заняты, на этот раз просовыванием подносов в окно. Еще через пару минут они поделят еду, вставят стаканчики в кольца на приборной доске и будут готовы к патрулированию городка под названием Донкей.