Евгений Дембский - Властители ночи

Он рассказывал с убежденностью и верой в собственные слова, я не мог ему не верить, особенно если учесть, что пока что тут не находилось места для агента Малдера.

— Возник план «Дерби-два». Я уже знал, что мне… нам потребуются огромные деньги, чтобы, может быть, даже используя «Дерби-первый», завладеть Вашингтоном. Вот это было бы как раз то, что нам нужно! Огромные деньги пришли с неожиданной стороны — один из моих подопечных имел доступ к данным правительственной программы защиты свидетелей. Он рассказал мне об этом, поскольку именно так мы и жили, — чтобы помогать друг другу, нужно было знать всё о каждом. Мне пришла в голову идея, и я воспользовался помощью другого своего протеже, чтобы связаться с Руджеро Хессом. Взаимный обмен — вы нам четверть миллиона, мы вам — навсегда замолчавшего свидетеля. Так всё и началось. Мы занимались ликвидацией свидетелей для него и ему подобных, счет рос. Начинало становиться реальным то, что мы планировали. Вот только росли цены, расходы на поддержку своих людей, добычу данных о новых объектах заказов, заметание следов. — Он покачал головой. — Огромные расходы.

Ну вот, пожалуйста. А Саркисян всё думал, как так получается, что кто-то лишает его свидетелей. Оказывается, верхушка организации, предназначенной для их защиты, полностью коррумпирована. Никаких утечек, никаких подкупов. Просто те, кто должен защищать, — хоронят. Защитники-могильщики.

— И что, не удалось заработать? — сочувственно спросил я.

— Если бы ты знал… Доступ к выгодным заказам стоил столько, что пожирал все гонорары.

Сукин сын. Какие красивые слова: выгодные заказы, доступ, гонорары. А ведь речь шла об убийствах и кровавых, окровавленных долларах.

— Но ничего. Мы и до этого дойдем. Чужой обещает, что я еще немного поживу, так что я своего добьюсь.

— А сны? — не выдержал я. К тому же следовало воспользоваться откровенностью Уиттингтона.

— Сны? — Он со стуком поставил бутылку на стол. — Это второе направление деятельности Чужого. Это он понял, что ночью, в течение половины своей жизни, люди лишены воли, не владеют своим разумом и поведением так, как днем, и что в это время можно подчинить себе их разум. — Судя по его тону, сам он не слишком верил в возможность реализации подобного плана. — Он велел мне искать людей, занимающихся этой тематикой, публикации… Я сидел и читал аж до отупения…

— Ты?

— Ну да, я. Они не читают, не могут сосредоточиться надолго на чем-то одном. Кроме того… — Он нахмурился. — Неважно, я читал или кто-нибудь другой.

— Может, кого-то специально похитили для чтения на ночь?

— Может быть, — отрезал он.

Я выругался про себя, и притом крепко. Если я его разозлил и поток его словоизлияний прервется, то все. Похоже, однако, что обошлось.

— У нас была тут одна такая… Специалистка…

— Лейша Падхерст?

— Да, — неохотно согласился он.

— Что с ней?

— Мертва. Повесилась. — Он автоматическим движением глотнул из бутылки. — Чужой приказал поместить ее в пластрон. — Он посмотрел на меня. — Какой-то немец придумал это полвека назад, им это, похоже, нравится — сдирать кожу, травить газом, сжигать… Я тебе потом покажу, у нас есть небольшая галерея пластифицированных тел. Тебе стоит ее увидеть, поскольку ты там тоже окажешься. Может, выберешь себе место, — неожиданно расхохотался он. — И позу.

Он был пьян. Можно было начинать дразнить его, подкалывать, провоцировать. Чтобы у него возникло желание подойти, ударить, пнуть, сделать укол. Но не прямо сейчас — он еще не сказал всего.

— Ну так что с этими снами? Получилось?

— И да, и нет. С одной стороны — всё шло как надо. Мы уже можем управлять снами, задаем основные параметры, и людям снится то, что мы хотим.

— Любым людям или соответствующим образом подготовленным?

— Ну… гм…

— Ну так что?

— Ничего, чисто технический вопрос — запустить сеть соответствующих устройств…

— Стоп… таких, как у того шляпника миссис Гроддехаар?

Он удивленно посмотрел на меня.

— Шляпника? — переспросил он.

— При снятии мерки с головы можно, как ты сказал, подготовить пациента?

— Конечно. Везде, где удастся на несколько минут надеть кому-нибудь на башку соответствующее устройство, — у массажиста, в парикмахерской, в салоне моды, в магазине с мотоциклетными или лыжными шлемами. А лучше всего использовать виртуальные шлемы для обучения и игр. — Видно было, что у них все продумано уже давно. — Таких возможностей миллионы. Нам нужно было лишь запустить настоящее серийное производство по крайней мере нескольких типов таких приставок. А для этого тоже нужны деньги, и на оборудование, и для людей…

Я похолодел. Учебные шлемы. Миллионы, если не миллиарды детей, подвергаемых внушению по нескольку часов в день, в течение десяти с лишним лет… В их легкомысленные головы наверняка можно вложить многое, и уж наверняка удастся подчинить их своей злой воле. О господи!..

— Но если бы удалось…

Он снова шевельнул бровями, но теперь в чертах его лица уже не оставалось почти ничего человеческого. Каналья, продавшаяся с потрохами нелюдь…

Стоп, Оуэн. Неужели ты веришь этому сумасшедшему?! Часть из того, что он говорит, насчет «Дерби» и «Дерби-2», — ладно, всё сходится. Обычная, прекрасно продуманная и законспирированная, закрытая со всех сторон преступная деятельность. То, что кто-то хочет овладеть Землей с помощью виртуальных шлемов, — почему бы и нет? При помощи сновидений — ладно, согласен. Но НЛО? Чужой? Безногая шлюха с гуманоидным зародышем? Сейчас… а тот голос у меня в голове? Мои мысли, произнесенные вслух? Не сходи с ума, но и не будь слепцом… Факт есть факт. Сейчас, спокойно…

— Вот только… мне уже не хочется… — услышал я сквозь завесу лихорадочных мыслей.

Собрав их все в кучу, я заткнул им рты, чтобы не вопили у меня в башке.

— Тебе надоело служить этим уродам? Убивать? Что, совесть замучила?

Он с сожалением посмотрел на меня и кивнул:

— Что ты знаешь?.. Сколько можно мучиться угрызениями совести? Год, два, двадцать? Ты знаешь, что я уже не боюсь преисподней? Проходит время — и от всяческих душевных терзаний, мук совести и прочего не остается и следа. Сколько раз можно блевать при виде собственного отражения в зеркале — двести? Мне почти сто тридцать лет. Совесть не мучает меня уже семьдесят из них. я блевал несколько тысяч раз. Мне уже на всё наплевать — и на кровь, и на дерьмо… — Он встал и с бутылкой в руке прошел, пошатываясь, вдоль стены с мониторами. Это был опасный момент, но он не смотрел на экраны. — Мне просто надоело жить, понимаешь? Спать, вставать, есть, срать… Алкоголь, сигареты, наркотики. Что мне с того? Я не болею, пока Чужой этого хочет. Я могу всё, разве что прыгнуть с небоскреба мне не дадут. Женщины… Сколько?