Сакс Ромер - Зловещий доктор Фу Манчи

Послышался звонок, и вошла служанка.

— К вам мистер Джеймс Веймаут, сэр.

— Вот как! — воскликнул Смит. — Что бы это значило?

Вошел Джеймс Веймаут, массивный и цветущий и в некоторых отношениях необычайно напоминающий своего брата Джона, а в других — так же необычайно непохожий на него. Теперь, в этом черном костюме, он выглядел весьма мрачно, и в его голубых глазах я прочел сдерживаемый страх.

— Мистер Смит, — начал он, — в Мейпл-коттедже происходит что-то жуткое.

Смит выкатил большое кресло.

— Садитесь, мистер Веймаут, — сказал он. — Я не очень удивлен. Но я весь внимание. Что произошло?

Веймаут взял сигарету из протянутой мной коробки и налил себе виски. Рука его дрожала.

— Этот стук, — объяснил он. — Он был опять ночью после вашего ухода, и миссис Веймаут — ну, то есть моя жена — почувствовала, что она не может больше там оставаться ночью, одна…

— Она смотрела в окно? — спросил я.

— Нет, доктор, она боялась. Но я провел прошлую ночь внизу, в гостиной — и я выглянул!

Он отпил большой глоток из стакана. Найланд Смит, сидя на краю стола с потухшей трубкой в руке, внимательно смотрел на него.

— Признаюсь, я не сразу выглянул, — продолжал Веймаут. — Было что-то такое зловещее в этом стуке, джентльмены, стуке посреди ночи. Я подумал, — его голос задрожал, — о бедном Джоне, как он лежит где-то в речном иле, и, о Боже, мне пришло в голову, что это Джон стучит, и я не осмеливался даже представить себе, как он мог выглядеть!

Он наклонился вперед, подперев кулаком подбородок. Несколько мгновений мы все молчали.

— Я знаю, я струхнул, — продолжал он охрипшим голосом. — Но когда на лестницу вышла жена и шепнула: «Вот оно, опять. Что же это, о Боже!», я начал вынимать засов из двери. Стук прекратился. Все было тихо. Я слышал, как Мэри, его вдова, всхлипывала наверху, и это было все. Я стал открывать дверь — потихоньку, совсем бесшумно.

Он остановился, прочистил горло и продолжал:

— Ночь была светлая, и на улице не было ни души. Но где-то на тропинке, когда я глядел с крыльца, я услышал ужасные стоны! Они слабели и слабели. И потом — я мог поклясться, что я слышал, как кто-то смеется! Здесь мои нервы сдали, и я опять захлопнул дверь.

Рассказ об этих таинственных и жутких вещах вновь вызвал к жизни естественное чувство страха, которое они породили. Нетвердой рукой он поднял свой стакан и осушил его до дна.

Смит зажег спичку, прикурил и вновь принялся ходить по комнате. Его глаза буквально полыхали огнем.

— Можно сегодня на ночь увести миссис Веймаут из дома? К вам, например? — вдруг спросил он.

Веймаут удивленно поднял глаза.

— Она в очень подавленном состоянии, — ответил он и взглянул на меня. — Может быть, доктор Петри скажет свое мнение?

— Я приду осмотрю ее, — сказал я. — Но что ты хочешь делать, Смит?

— Я хочу услышать этот стук! — гаркнул он. — Но когда я буду делать то, что сочту нужным, я не хочу быть стеснен присутствием больной женщины.

— Во всяком случае, ее состояние допускает применение снотворного, — предположил я. — Это решит вопрос?

— Отлично! — воскликнул Смит. Он был сильно возбужден. — Я надеюсь, что ты это дело устроишь, Петри. Мистер Веймаут, — повернулся он к гостю, — я буду у вас этим вечером не позже двенадцати.

Веймаут почувствовал большое облегчение. Я попросил его подождать, пока я приготовлю микстуру для больной. Когда он ушел, я спросил:

— Что, по-твоему, означает этот стук, Смит?

Он выколотил свою трубку о каминную решетку и лихорадочно начал вновь набивать ее табаком из старенького кисета.

— Я не смею сказать, ни на что я надеюсь, Петри, — ответил он, — ни чего опасаюсь.

Когда мы отправились в Мейпл-коттедж, уже сгущались сумерки. Найланд Смит живо интересовался особенностями местности. Вдоль дороги, по которой мы шли, тянулась высокая старинная стена, затем сменившаяся ветхим забором.

Мой друг, посмотрев через дыру в заборе, сказал:

— Здесь довольно большой участок земли, пока не очень застроенный. С одной стороны — густой лес, а внизу, похоже, должен быть пруд.

На дороге царила тишина, и мы ясно слышали приближающиеся шаги полисмена. Смит все смотрел в дыру в заборе, пока полицейский не поравнялся с ним. Смит спросил:

— Скажите, констебль, этот участок земли идет до самой деревни?

Полицейский, который рад был возможности поговорить, с готовностью остановился, засунув большие пальцы рук за ремень.

— Да, сэр. Говорят, что скоро проведут три новые дороги отсюда до холма.

— Здесь, должно быть, раздолье бродягам?

— Я иногда видел некоторых подозрительных субъектов. Но после наступления темноты здесь может спрятаться целая армия и никто не узнает.

— А часто происходят кражи со взломом в прилегающих домах?

— О нет. Любимое занятие бродяг в этих местах — это стащить бутылку молока или батон хлеба сразу после того, как они доставляются к дверям булочником и молочником. В последние дни это происходит особенно часто. Моему сменщику даны специальные указания быть особенно бдительным по утрам! — Полицейский широко улыбнулся. — Даже если он и поймает кого-нибудь, то на мелочи, а не по-крупному.

— Не скажите, — рассеянно сказал Смит. — Может быть, и нет. В такую жару, наверное, тяжело работать, не промочив горло. Доброй ночи!

— Доброй ночи, сэр, — ответил констебль, получив полкроны, — спасибо вам.

Смит смотрел ему вслед, задумчиво потягивая себя за мочку уха.

— Не знаю, может быть, это будет и крупное дело, — пробормотал он. — Пойдем, Петри.

Он не сказал больше ни слова, пока мы не подошли к воротам Мейпл-коттеджа, где стоял полицейский в штатском, явно ожидая Смита.

— Вы нашли подходящее место для укрытия? — быстро спросил мой друг.

— Да, сэр, — был ответ. — Здесь мой напарник, Кент. Заметьте, что его отсюда не видно.

— Не видно, — согласился Смит, вглядываясь в окружающую местность. — Действительно не видно. Где он?

— За разбитой стеной, — объяснил тот, показывая. — Через вон те заросли плюща ясно просматривается входная дверь коттеджа.

— Хорошо. Будьте внимательны. Если ко мне придет посыльный, его нужно перехватить, как вы понимаете. Никто не должен нас беспокоить. Вы узнаете посыльного. Это будет один из ваших парней. Если он придет — прокричите три раза криком совы.

Мы прошли к крыльцу коттеджа. В ответ на звонок Смита вышел Джеймс Веймаут, который, видимо, почувствовал большое облегчение при нашем приходе.

— Первым делом, — быстро сказал мне мой друг, — давай-ка бегом наверх и осмотри больную.

Я последовал за Веймаутом вверх по лестнице. Его жена впустила меня в маленькую аккуратную спальню, где лежала измученная, убитая горем женщина. На нее было жалко и больно смотреть.