Елизавета Дворецкая - Ясень и яблоня, кн. 1: Ярость ночи

Ведьма не обманула его. Бергвид не доверял никому, и пообещай ему что-то сам Один, он и тогда сомневался бы до самого последнего мгновения. Но кубок был здесь – он стоял открыто, на камнях перед чашей источника, где кипела белая пенная струя, срывавшаяся с обрыва высотой в человеческий рост. Чистое, белое серебро с чернью снаружи и позолотой внутри кубка выглядело свежим, возрожденным, как будто только что вышло из темной кузницы двергов. Теперь Дракон Памяти казался более новым и молодым, чем в тот далекий день, когда Бергвид отдал его ведьме, а ведьма впервые погрузила его в источник, и в его пересохшие жилы снова потекла кровь Медного Леса. Против воли в памяти Бергвида всплывало постыдное воспоминание, как душистой летней ночью десять лет назад шел по темному лесу, держа Дракон Памяти под плащом и подавляя страх, что пропажу кубка обнаружат, что за ним пустятся вдогонку, разоблачат, назовут вором… Снова, после десятилетнего заточения, серебряный дракон стал доступен человеческим рукам, но теперь Бергвид получил его честно, законно… не то что в прошлый раз…

Дрожа, Бергвид наконец решился и жадно схватил кубок озябшей рукой, словно боялся, что Дракон Памяти, как живой, скользкий змей, вырвется и уползет. Кубок показался ему тяжелым, но в нем был залог его будущего могущества, и Бергвид засмеялся – один среди осеннего леса, один среди облетевших деревьев, среди бурых листьев на серых скальных выступах, зеленой хвои и мха, светлых капель на черных мокрых ветках. И каждая ветка, каждый из пёстрых, влажно блестящих камешков видел и понимал его, в каждом из них жила душа Дагейды. Дагейда тысячами рук протягивала ему кубок, чтобы он отомстил за свой род…

В тот же день Бергвид разослал по округе Фрейреслаг деревянную бирку-будкафлу, покрытую рунами, призывающими на тинг в ближайший же вторник. Руны резал Сигвид Ворона. В ожидании, пока народ соберется, Бергвид каждый день пировал в усадьбе вместе с ликующей Хильдой, которая в ожидании таких приключений передумала пока уезжать на Острый мыс. Она не могла насмотреться на Дракон Памяти, который ее брат почти не выпускал из рук. О нем она немало слышала и раньше – от своего родича Хагира Синеглазого, который сам и добыл Дракон Памяти из заморского кургана и которого Бергвид так ненавидел, что не терпел даже упоминания его имени [7] Эта ис­то­рия рас­ска­за­на в ро­ма­не «Ведь­ми­на звез­да». .

– Мы имеем право владеть им – ведь он принадлежал нашему роду, роду Лейрингов! – говорил Бергвид. – Это наше законное наследство, и оно принесет нам удачу!

«Как сказать! – между делом подумала Хильда. – Если это законное наследство Лейрингов, то законный владелец его – Хагир, он ведь Лейринг по мужской линии». Но делиться этим соображением с братом она не стала: юная, но отнюдь не наивная, она уже знала, что Бергвид понимает любые «законные права» только в свою пользу.

– Но ведь говорят, что у него есть какие-то волшебные свойства! – заметила она. – С ним ведь можно творить какую-то ворожбу, ведь так?

– Он принесет удачу! – уверенно ответил Бергвид. – Это и есть его волшебное свойство!

Хильда с сомнением поджала губы, но промолчала. Ее брат, при всей его отваге, вовсе не был мудрецом, которому подчинятся сокровища двергов.

Тинг собрался на берегу озера, перед святилищем Хэстирнес, где цепочка высоких, в человеческий рост, стоячих камней отделяла от берега мыс, глубоко вдающийся в озеро. На середине площадки был выложен круг из белых камней – рундель, внутри которого разводился огонь и жертва посвящалась богам, после чего она сталкивалась в воду озера. Теперь в круге белых камней играло жаркое ясеневое пламя, и девять черных барашков ждали, когда вождь коснется их священным молотом.

Бергвид явился в Хэстирнес вместе со всем своим хирдом, то есть двором – с сестрой, дружиной и даже челядью, для такого случая старательно умытой и причесанной. Он сам, Хильда, хирдманы и ярлы – все оделись в лучшие цветные наряды, девушка сияла золотой застежкой плаща и золотым обручьем, у мужчин блестели на груди золотые и серебряные цепи, добытые на морях, оружие было начищено, волосы и бороды расчесаны. Сам Бергвид, в своем плаще из шкуры черного Ньёрдова быка, в железном шлеме и с золотой цепью на груди, выглядел воинственно и грозно, и сами камни святилища Хэстирнэс, помнившие древних конунгов, предков Бергвида, благосклонно смотрели на него при бледном свете зимнего солнца.

Начало зимы, хоть на Квиттинге она теплая и почти бесснежная, все же не лучшее время для поездок на тинг, но народу собралось не так уж мало. Все землянки на луговине были покрыты тюленьими шкурами или старыми парусами, из низких дверей поднимались столбы дыма. Те, кому не хватило землянок, поставили кожаные палатки или шалаши, крытые еловым лапником, развели перед ними костры. При виде конунга с дружиной народ стал собираться: люди прерывали беседы, выбирались из своих убежищ, оставляли ложки, которыми помешивали в черных котлах над огнем, подбирали с досок игральные кости, за которыми коротали время, оправляли одежду и сдвигались плотной толпой, чтобы лучше видеть и слышать. Склоны ближайших холмов были залиты живым морем голов – в меховых и шерстяных шапках, кое-где для пущей важности в шлемах, кое-где непокрытых, молодых и кудрявых или старых и лысых. Тысячи глаз устремлялись к «хёвдингу округи Фрейреслаг», который сегодня впервые выступал перед людьми в этом качестве.

У всех он вызывал большое любопытство. Иные из этих людей всего несколько месяцев назад сражались под его стягом против Вигмара Лисицы, хёвдинга с севера, иные, напротив, не желали иметь ничего общего с неудачливым наследником Стюрмира конунга. Что он скажет им теперь? Он, сын и наследник единовластного на Квиттинге рода, смирился ли он с тем, что стал всего лишь одним из восьми независимых вождей? Его решение означало мир или войну для всего полуострова, а значит, касалось всех. И потому сюда приехали даже те, кто предпочел бы никогда его не видеть.

Бергвид окинул взглядом толпу – здесь собралось около тысячи человек, в основном мужчин, потому что женщины, не имея на тинге права голоса, не пожелали покидать дома в промозглые зимние дни. Конечно, не все согласятся встать в ряды под его стягом. Хорошо если каждый десятый, а остальные сложатся, чтобы снабдить его одеждой, оружием и пропитанием для долгого похода. Но Бергвид сейчас не подсчитывал, не прикидывал – он видел перед собой целое войско, целое море людей, законным и признанным повелителем которых он теперь являлся. Лишив его звания конунга, клятва на озере Фрейра взамен дала ему законную власть над здешней округой, и сейчас ему предстояло на деле убедиться, что одна ворона в руках лучше, чем две в лесу.