Елизавета Дворецкая - Ясень и яблоня, кн. 1: Ярость ночи

Сэла первой выскочила из пещеры, торопясь, пока ее не смяли слепые от ужаса домочадцы. Она видела, как повернулись на ходу туалы, видела изумление на их лицах, видела, как они, быстро опомнившись, побежали наперерез. Видела – и ничего не могла сделать. Пути назад не было. Не в силах остановиться на крутом склоне, она влетела прямо в объятия первого из туалов, шагнувшего ей навстречу; он тут же обхватил ее, и Сэлу, хотя она вполне сознавала, что это значит, все же охватило блаженное чувство безопасности – все же это живой, теплый человек, а не каменный полувеликан-полутролль! Туал крепко держал ее своими сильными руками, прижиматься к его нагруднику было больно даже через меховую накидку, но Сэле больше всего хотелось оглянуться назад и убедиться, что бергбуры не гонятся за ней.

Туалы, не зная о причине переполоха, опомнились быстрее. Несколько резких выкриков едва ли достигли слуха вопящих беглецов, и они, еще не опомнившись, вдруг оказались окружены чужаками, которые принялись весьма споро их ловить. Женщины и кое-кто из мужчин дались в руки легко, даже не поняв, что происходит, и стремясь только оказаться подальше от жуткой пещеры; их хватали, опрокидывали на землю, вязали, а они все кричали и пытались бежать, огорченные только тем, что их держат на месте.

Вокруг слышались вопли и крики, потом раздался звон оружия. Туал отпустил Сэлу, выхватил меч и бросился куда-то вперед. Стуре-Одд, Слагви, Аринлейв, Коль понимали, что схватка теперь неизбежна, и пытались сопротивляться, но из этого мало что вышло. Копье Аринлейв потерял еще в пещере, когда его попросту затоптали вдруг рванувшиеся наружу люди, но меч он успел выхватить и даже нанес удар, но клинок отскочил от щита с большим бронзовым умбоном. Тут же длинный двуручный меч взметнулся над ним, и, не схвати его кто-то сзади и не отбрось в сторону, очень может быть, что в этот миг род из Дымной Горы потерял бы своего единственного наследника по мужской линии. Аринлейв был в общем-то неплохим бойцом, но сейчас ему это не помогло: он уже лежал на земле с закрученными назад руками, даже не поняв, как это случилось. Каждый из туалов казался десятируким великаном и двигался в десять раз быстрее обычного человека. «Непобедимые», – мелькнуло в голове у Аринлейва; вспомнился Эрнольв ярл, утверждавший, что одолеть их трудно, но можно. Может, у Эрнольва ярла что-нибудь и вышло бы. Но Аринлейв оказался бессилен.

А вожак туалов уже метнулся в другую сторону, где Стуре-Одд своей секирой на длинной рукояти в одиночку отбивался от двоих; Сэла ахнула, изумленная и даже восхищенная его быстрыми, уверенными, сильными движениями. Никогда в жизни ей не приходилось видеть, чтобы дед с кем-то дрался, боевые подвиги его молодости давно уже стали сказаниями, и она не знала, что он в конце седьмого десятка лет сохранил еще столько мощи и ловкости. Двое «непобедимых» туалов со своими длинными мечами и большими щитами ничего не могли с ним поделать; вот один из них упал, и сердце Сэлы ярким лучом пронзило ликование: они не бессмертные! Даже при свете дня!

Но тут на помощь оставшемуся подбежало еще трое туалов, в том числе тот, который поймал было Сэлу. Сейчас ее никто не держал, можно было попытаться убежать, спрятаться где-то среди камней, но не могла сдвинуться с места, как завороженная, не могла оторвать глаз от схватки своего деда с четырьмя туалами. Каждый удар заставлял ее содрогаться, словно эта схватка кипела в ее груди; ее переполняли ужас и восторг. Ужас – она видела, что ее дед, которого она привыкла в душе почитать, как живое божество, сейчас погибнет и больше его не будет; и восторг от мысли, что он окончит жизнь, как герой древности, и она сможет до последнего часа гордиться своим происхождением от этого человека.

Кто-то из туалов бросил копье под ноги Стуре-Одду, и тот упал. А Сэла вдруг метнулась вперед – словно что-то толкнуло ее в спину – и громко крикнула:

– Не убивайте его, он кузнец!

Она сама не знала, каким образом к ней пришли эти слова, но туалы, уже занесшие клинки над Стуре-Оддом, замерли и обернулись. Похоже, их больше поразило то, что кто-то обратился к ним, чем само содержание этих слов. А Сэла торопливо говорила, подходя ближе:

– Оставьте ему жизнь, он лучший кузнец во Фьялленланде! Он великий мастер и чародей, не хуже самого Вёлунда. Невелика заслуга убить такого человека, зато великая честь сохранить ему жизнь!

Клинки опустились; Сэла не была уверена, что туалы поняли ее, но все они смотрели на нее своими одинаковыми водянисто-голубыми глазами, как будто перед ними было чудо вроде говорящего животного.

Один из туалов сделал какой-то знак товарищам, и те принялись вязать руки кузнецу. Туал подошел у Сэле: это был тот самый, в чьи объятия она так поспешно бросилась. Еще молодой, лет двадцати, высокий, с длинными светлыми кудрями, видными из-под шлема, он отличался от прочих широким золотым ожерельем на шее, и Сэла заподозрила, что свалилась на голову самого вожака этой шайки.

Подойдя, он положил руку на плечо Сэле: то ли хотел придержать ее, чтобы не убежала, то ли опереться – после схватки с кузнецом он тяжело дышал. Наклонившись, он заглянул ей в лицо, и его светлые, голубые глаза, оказавшиеся прямо напротив ее глаз, поразили ее неожиданной чистотой и почти простодушием. Но все же он, при его высоком росте и непривычной внешности, казался ей человеком совсем другой породы. Первое, что он сказал ей, Сэла не поняла, но потом, когда он повернул ее лицом к пещере и повторил, разобрала вопрос:

– Там есть еще люди?

– Там бергбуры, – ответила она, отчасти объясняя причину, по которой они выбежали из пещеры и сами отдались в руки врагам.

Да, с этим все было ясно. Все мужчины – Стуре-Одд, Аринлейв, Коль, Слагви, Кетиль и Гудмунд, работники Глед и Бёр, даже Эйке, рослая и сильная женщина, лежали и сидели на земле, а туалы оканчивали связывать им руки. На плече у Слагви растекалось темное кровавое пятно, у Гудмунда лицо было залито кровью, и нельзя было даже рассмотреть, какую рану он получил. Мать и Борглинда стояли обнявшись, словно ища спасения в объятиях друг друга, и даже зажмурились. Женщин не связывали, но никто не пытался бежать: пережитый двойной ужас отнял у всех последние силы.

– Бергбуры? Жители гор? – допрашивал Сэлу туал. – Много вас там?

– Мы – фьялли, – язвительно ответила она, надеясь, что он запутается. – А там – бергбуры [12] На­зва­ние пле­ме­ни фьял­лей про­ис­хо­дит от сло­ва «го­ра», а «бер­гбур» оз­на­ча­ет «уро­же­нец гор», то есть это прак­ти­че­ски од­но и то же. .

– Еще много?

– Пойдите сами посмотрите. Я думаю, вам хватит.

Туал крикнул что-то и взмахом руки послал своих людей к пещере. Сэла с глубоким удовлетворением наблюдала, как они карабкаются вверх, ожидая, что сейчас туалы посыплются обратно так же быстро, как перед этим они сами. Но увы: несколько туалов скрылись в пещере и через некоторое время спокойно вернулись.