Ник Перумов - Гибель богов (Книга Хагена)

Хаген не мог отвести взора от лишенных зрачков глаз, горящих белым огнем; ему казалось, они прожигают его насквозь, обращая в пепел саму его душу: где-то в глубине родилась жгучая, вяжущая боль, и, становясь, все сильнее, она толкнула тана вперед, к белому камню алтаря. Голубой Меч хоть и нерешительно, но начал подниматься для удара.

На гладкой поверхности алтаря лежал прозрачный шар из горного хрусталя; сейчас он казался крошечной копией Солнца – амулет Ямерта. Если его нельзя забрать – то надо хотя бы разрубить, вспомнил Хаген; но невидящие, казалось бы, глаза Бога уперлись в него, и он замер, словно погруженный в транс.

Из сверкающего сплетения острых лучей появились могучие, бугрящиеся мускулами плечи Ямерта; сжатый бронзовый кулак, казалось, раздвигает само пространство, стремясь как можно скорее проложить путь внутрь; и именно этот кулак, знак угрозы, вывел Хагена из столбняка. Из горла тана вырвалось хриплое нечленораздельное проклятье. Голубой Меч взлетел над плечом, Хаген прыгнул вперед, мгновенно оказавшись подле алтаря...

И тотчас же, не выдержав, жара мгновенно охватившего его прозрачного пламени, с диким криком нестерпимой боли он отпрыгнул назад. Бог посмотрел на него чуть пристальнее – однако же, не убивал по какому-то странному капризу.

Раскаленный шлем невыносимо жег кожу, Хаген сорвал его, отбросил прочь; по обожженному лицу потекли слезы, которые он не замечал. Отчаянным усилием тан поднял-таки меч – и услыхал за спиной такой знакомый и совершенно вроде бы невозможный здесь голос Старого Хрофта:

– А посторонись-ка, сын мой!

Хаген едва успел отшатнуться, как что-то алое мелькнуло. У него перед глазами – это Отец Дружин начал сводить счеты с давним обидчиком, метнув свое верное копье.

Выкрашенное багровой охрой древко вспыхнуло еще в полете горел даже металл наконечника; однако, прежде чем обратиться в облачко легкого пепла, оружие попало в прозрачный каменный шар амулета и сбросило его с алтаря. Раздался глухой удар, словно рухнула огромная скала, вздрогнул пол, сотряслись стены, по отполированным плитам потянулись черные трещины.

Испепеляющий взгляд Ямерта уперся в грудь Хрофта; однако, старинный кожаный доспех, весь истертый и во многих местах залатанный, даже не задымился. Старый Хрофт неожиданно рассмеялся и потащил из прозрачных ножен свой Золотой Меч.

– И тебя едва не поджарила эта жалкая подделка? – все еще усмехаясь, проговорил он, указывая на застывший над алтарем образ Бога: он так и остался незавершенный внезапно окаменев, словно его мгновенно покинули все жизненные силы.

– Да, испугаться-то можно было, – заметил Отец Дружин, направляясь прямиком к алтарю. – Признаться, меня тоже страх взял, когда я только здесь очутился... Это всеволишь изображение Ямерта, вовсе не он сам, Хаген. Подойди ко мне, нам нужно докончить дело. Амулет возьми, и спрячь и потом помоги мне разрубить этот камень! – Остие золотого клинка указывало на алтарь.

Ученик Хедина попытался шагнуть вперед и злобно зашипел от острой боли в обожженных руках и ногах. Кривясь и морщась, двигаясь, точно нелепая марионетка, с гнущимися коленями, он все же двинулся к Хрофту. Так по-прежнему пребывал в странном оцепенении, и даже внезапное появление Отца Дружин не вывело его из этого состояния. Хагена жестоко терзала боль, и, хотя он привык терпеть и умел это, на сей раз, изощренный мучитель добрался до самого его естества. Эта боль слепила и не давала помыслить ни о чем, кроме нее; рассудок словно бы затопил кроваво-огненный туман, в котором утонула сама память.

–Ну, давай же, не стой!

Против боли восстала сила Хагена, его колдовские задатки заботливо выпестованные и взлелеянные Хедином.

Ожоги покрывали тело, косное вещество, самую низшую из форм Великого Сущего, и магия, оставшаяся нетронутой, властно отдала приказ.

Ученик Мага почти вплотную приблизился к алтарю;

изображение Ямерта по-прежнему не шевелилось.

– Ну, сын мой, давай-ка вместе – раз, два, три! Два меча, голубой и лучащийся золотом, разом опустились на белую поверхность алтаря; раздался резкий и высокий скрежет, почти визг. Сталь глубоко врезалась в камень, и подобие грозного Бога Солнца внезапно широко раскрыло свои странные глаза – однако ожидаемой испепеляющей волны так и не последовало-

– Ничего он теперь не сделает, – ухмыльнулся в густые усы Хрофт. – Амулет-то сброшен! Кстати, подбери его, не забудь!

Все еще кривясь от боли, Хаген с трудом добрался до амулета, лежащего в самой середине паутины черных трещин, разбежавшихся в разные стороны по полу; с натугой поднял очень тяжелый гладкий шар и спрятал его.

От их с Хрофтом первого удара монолит алтаря рассекли два глубоких прямых разруба; они доходили примерно до трети высоты камня.

– Ну, дружно! – выдохнул Хрофт.

От их второго удара содрогнулся уже весь Храм. Требовалась вся ловкость и меткость Хагена, чтобы вторично попасть в узкую щель – след его первого взмаха. Мечи одолели вторую треть пути.

Где-то наверху, над их головами, раздался резкий и повелительный окрик, словно заклекотала громадная хищная птица; послышался звон разметываемых хрустальных плит. Хрофт быстро взглянул вверх, и лицо его приобрело необычно свирепый и кровожадный вид.

– Славная встреча, клянусь Источниками Эливагор! – прохрипел он. – Давненько не виделись... Страж Обетованного!

Хаген вспомнил, что рассказывал об этих Стражах Учитель.

Крылатые Гиганты, для которых, как и для Желтых Скорпионов, не существовало границ между Мирами, были творениями сумрачного Ярдоза в пору расцвета его мастерства. Величайшие бойцы в пределах омываемых Хаосом границ Упорядоченного, лишь дважды они покидали свои неизменные посты подле трона Молодых Богов – когда черные рати Ракота подступали к Обетованному и, вторично, когда остатки воинств Восставшего, загнанные в самые темные закоулки Миров, с необыкновенным упорством отбивали штурм за штурмом, приступ за приступом, и всей мощи Магов Поколения Мерлина не хватило, чтобы покончить с ними. Слабым и отдаленным их подобием были зофары Сигрлинн; но, несмотря на шесть достаточно ловких рук, они не могли тягаться с созданиями Молодых Богов, получивших мудрость и способность к творению из рук и разума самого Предвечного Отца.

– Твою завесу Тьмы одолеет только магическое существо, – бросил Хагену Хрофт, напряженно глядя вверх и, делая мечом странные движения, точно примериваясь, как лучше будет метнуть его в потолок, – людям тут не пройти... Но каковы трусы! Никогда не примут честный бой лицом к лицу, непременно пошлют кого-то из своих неразумных тварей... Этого крылатого верзилу... Ты, Хаген, под меч к нему не лезь – твой клинок хорош, но сталь Богов лучше, – предоставь его мне. Посмотрим, на что я еще способен. – Хрофт шумно втянул воздух, расправил могучие плечи, выпятив и без того выдающуюся вперед грудь.