Ник Перумов - Гибель богов (Книга Хагена)

Полубесчувственный, я упал лицом на камни. Я все еще не верил, что это конец, я отказывался это признать! Превозмогая боль, я обнажил меч Ракота. Будь что будет, уж лучше честная схватка грудью на грудь!

Клубок игл слепящего белого пламени неспешно кружил вокруг меня. Я готов был поклясться, что существо злорадно ухмыляется, косясь на меня, корчащегося от боли на камнях, точно зарезанный пес.

Злость придала силы. Шатаясь, я все же поднялся, держа перед собой Черный Меч обеими руками, – и тотчас ощутил все усиливающееся давление: меня теснили назад, к обрыву за моей спиной.

И тогда я прыгнул.

Я снял остатки отнимающих силы защитных заклятий и вложил всего себя в один короткий бросок.

Конец меча из Подземного Мира, Меча Тьмы полоснул по слепяще-белоснежному сиянию. Дикий вой сотряс камни, меня вновь бросило наземь – однако пламенный образ лопнул, исчез в бурной вспышке черного извивистого огня, и на обугленной земле перед собой я увидел женщину.

– Сигрлинн! – прохрипел я, не в силах вымолвить больше ни слова.

– А ты ждал Ямерта? – жестко бросила она, приближаясь.

– Что ты... зачем ты здесь?! – Я поднялся на одно колено, вновь выставляя вперед меч. Сигрлинн лишь презрительно усмехнулась.

– Что, собственных силенок уже не хватает? – Она саркастически подняла бровь. – Одалживаем у дружка Ракота?

– Подойди и возьми то, что хочешь, коли сумеешь, – прохрипел я. – Конечно, в том случае, если тебе что-то от меня нужно.

– Ты полагаешь, я стану тратить время на это? – Сигрлинн вновь состроила презрительную гримаску. – Слушай же, Хедин! Совет, Мерлин и я потеряли терпение. И, должна тебе сказать, не только мы. Астральный Вестник достиг Обетованного, и мь1 получили вердикт наших повелителей. Молодых Богов. Пресветлый Ямерт назначил тебе кару. Если ты покоришься и отдашь себя на его милость, он обещал проявить снисхождение, если же нет... – Она развела руками. – Кстати, не трать время на высокопарные отказы – я и так отлично знала, что ты никогда не сдашься, и говорила все это по просьбе милосердной Ялини. Я пришла остановить тебя. Ты крепко запутал всех, даже меня: никто и не знал, что ты собираешься пробраться к Источнику Миров.

Прокляни меня Великий Орлангур, если я хоть что-нибудь знал об этом Источнике.

– Однако с твоей стороны это безумие, – продолжала Сигрлинн. Я невольно подумал, что на сей раз она подозрительно многословна. Прошлый раз, когда все мои армии, бастионы и слои магической защиты были сокрушены и мы вот так же сошлись лицом к лицу в последнем поединке, она, помнится мне, не медлила ни минуты... – Тебе все равно не овладеть силами Источника. Ни Мерлину, ни мне, никому другому из Магов, нынешних или же ушедших, это не по плечу. Только Боги могут входить в клокочущую купель и управлять ее мощью. Ты же мог бы уничтожить все Сущее – кроме Обетованного, разумеется, – своим неумелым вмешательством. Итак... – Она шагнула ко мне.

Я несколько пришел в себя за время ее речей, постаравшись как можно лучше использовать нежданную передышку. Если только Сигрлинн не заблокирует Арфу... а она не заблокирует, если одновременно привести в действие заклятье и чем-то отвлечь ее внимание... то я спасен. Я оторвусь от нее в этом Мире и, пока она вновь не нагонит меня, постараюсь оказаться у цели. Но сперва – попытаемся выиграть еще несколько секунд...

– Значит, Верховный Маг, Глава Совета Поколения, сам Великий Мерлин отпраздновал труса? – Я постарался задать этот вопрос как можно более естественным голосом. – Он отказывается от поединка со мной?

– Страсти и влечения Мага – лишь страсти и влечения Мага, не более, – холодно и с каменным лицом ответила Сигрлинн. – Веление Богов превыше всего. Мерлин отказался от своих первоначальных намерений.

– Что же он не воспользовался своим правом карать небытием тех, кто нарушает Равновесие? – попытался перейти в наступление я. – Совет ведь наверняка поддержал бы его!

– Это не твоего ума дело! – отрезала моя былая возлюбленная. – Хватит заговаривать мне зубы. Только ради приличия спрашиваю – ты сдаешься?

Я покачал головой. Моя противница пожала плечами и, сохраняя на лице прежнее равнодушно-усталое выражение, подняла руки перед грудью...

Наверное, мне вновь помог Великий Орлангур. Заклятие Сигрлинн еще не начало действовать, а я уже совершенно точно знал, что не смогу ни обезвредить его, ни вновь подчинить себе Арфу и уйти из этого Мира. В Сигрлинн кто-то вливал поистине чудовищную мощь, превосходящую даже возможности Мерлина. Мне оставалось надеяться только на меч.

Мой бросок вновь, на долю секунды, опередил ее колдовство. Меня словно подхватил порыв ветра; все горькие воспоминания, всю тяжесть казавшихся бесконечными тысячи лет изгнания, всю горечь полного разгрома, всю обиду за погибшее чувство, единственное светлое чувство, бывшее у меня, – все это слилось воедино и вспыхнуло огненной полосой, что оставил в воздухе рассекший его слева-сверху Черный Меч Ракота.

В страшном сне не мог бы я подумать, что когда-либо подниму руку на Сигрлинн. Раньше главным было лишить противника возможности вредить тебе, не причинив урона ему самому; еще силен был кодекс чести Поколения, неколебимы Законы Древних – теперь же все изменилось. Я понимал, что теперь битва у нас пойдет, как и у людей, – насмерть.

Она не успела защититься. Исторгнувшаяся из ее ладони струя зеленого пламени не остановила Черный Меч Тьмы. Клинок падал на открытую изящную шею, когда в моем сознании все словно взорвалось.

Я увидел поросший причудливыми деревьями берег тихого лесного озера под ярко-голубым ласковым небом Джибулистана, взметнувшиеся на противоположном берегу серебристо-голубые башни, изящные и тонкие, широкую лестницу, сбегающую к самой воде... Мы стояли в лодке, управляемой зофаром, и смотрели на наше творение, а слуга Сигрлинн мерными ударами весла направлял суденышко к истоку реки, что брала начало в этом озере. Голубой Город был завершен, мы подарили его нашим помощникам, одному из племени народа Джибулистана, и теперь уходили в большой Мир. Тогда нам казалось, что вот так, рука об руку, мы пройдем всеми отпущенными на нашу долю магическими путями. Время показало, что мы оба жестоко ошибались.

Однако это короткое, как вспышка, воспоминание смогло остановить мою руку и отвести казавшийся уже неотвратимым удар. Черная молния клинка отдернулась обратно.

Мы оба замерли. На лице Сигрлинн медленно стало проступать давно уже забытое мною выражение, сквозь слои жестокой силы поднималось на поверхность глубинное, нутряное, и – вот уже передо мной стоит не гордая победительница со сжатыми губами, готовая карать и разить, а почти что та, былая Сигрлинн, времен Джибулистана и даже еще раньше – Школы Магов, что у самого края Реальности.