Владислав Добрый - Сага о Хродвальде

И всегда, в самом центре сражающихся против очередной беды, был Брагги. Не будучи великим героем, он не мог сразить всех чудовищ. Будучи один, он не мог поспеть везде. Но бог никогда не давал людям опустить взор вниз, и выронить оружие наземь. Бог не пел заклинания. Брагги пел песни, те что разжигали огонь в глазах, и придавали силу рукам. Он сплетал стихи в хитрые путы, что связывали испуганных людей вместе, и не давали им бросить друг друга перед лицом самых страшных кошмаров. Брагги бил словами по народу севера, как кузнец бьет железо молотом. Придавая людям форму, и прочность. И так, век за веком, Брагги выковал великий народ. Деяние, которое не может превзойти ни герой, ни самый искусный кузнец, ни даже чародей.

Торвальд не сразу понял, что драпа закончилась, и в Браггихольме стоит тишина, прерываемая лишь потрескиванием углей в очагах. И сразу же Торвальд понял, что драпа что услышал он сегодня, лучшая из всех что были. И, возможно, лучшая из тех что будут.

И тогда Брагги сказал:

— Я приговариваю тебя, Эгиль Черный, к изгнанию. Тебя, и всех кто был с тобой, и кто захочет пойти с тобой. Я дам тебе корабль, чьи весла двигают руки мертвецов, и ты поплывешь на нем, через Внутреннее Море, и Большую Реку, в глубину Южных Земель. И не вернешься, пока не найдешь то, что навсегда изменит нашу жизнь, сделав её счастливее. Или то, от чего ни я, ни народ севера, не сможем отказаться.

Брагги махнул рукой, и стоявшие рядом с Эгилем хирдманы взяли его под руки, чтобы увести. Небрежно стряхнув их с себя, Эгиль Черный коротко кивнул богу, и вышел прочь так, словно это он сам решил уйти.

Когда Эгиль ушел, и разговоры снова начали заполнять тишину тихим гулом, Брагги встал, и вышел на середину чертога. Четверо работников вынесли вперед и установили большое кресло Брагги. В которое уселся Оддрун, устроив рядом копье. Торвальд уже видел такое. Так Брагги встречал послов с юга.

— Осталось последнее дело. Торвальд! — позвал Брагги, и Торвальд долго соображал, к кому это он обратился. Брагги мягко, но настойчиво повторил — Торвальд Большие Объятия, встань рядом с Оддруном.

Пока Торвальд делал, как было сказано, Брагги раздал указания всем остальным, кто был в чертоге. Указания в основном сводились к тому, чтобы выглядеть тупыми, пьяными, и злобными.

— То есть примерно как всегда — закончил Брагги напутствие — И пусть говорит только Торвальд. Все что скажет южанин, мы обсудим потом.

Сам бог скрылся в нише у музыкантов. Там было углубление в полу, и специальная скамья, сидя на которой Брагги казался не выше обычного человека. Спрятавшись за лирой, сам бог мог хорошо видеть происходящее, а вот разглядеть его, если не знать, куда смотреть, было не просто.

Торвальд растерянно стоял, облокотившись на стул Брагги.

— Встань поскромнее — фыркнул Оддрун. Торвальд выпрямился, и хотел сложить руки за спиной, но обнаружил, что забыл оставить кубок, и мимодумно отхлебнул от него. Мед попал не в то горло, и Торвальд закашлялся. Да так сильно, что аж согнулся пополам, и на силу продышался. Наконец он распрямился, вытирая лицо, потому что во время кашля немного меда вышло у него носом, и одновременно пытаясь отряхнуть шубу, на которую пролил довольно много меда из кубка. И понял, что южанин уже тут.

Это были обычные послы юга. Разодетые в яркие ткани и северные меха, с дорогим оружием. Главным был толстый и лысый коротышка. Он стоял в поклоне далеко отставив ногу. Поза явно была не удобной, но южанин на удивление хорошо справлялся.

— Агх… Кзм… Великий Брагги готов выслушать тебя! — наконец выдавил из себя Торвальд. Южанин тут же поднялся, и начал витиявато приветсвовать Оддруна, принимая его за бога. Словесные игры могли продолжаться долго, поэтому Торвальд грубо перебил южанина.

— Ты отрываешь нас от выпивки, глупец, говори свое дело и убирайся!

Торвальд разорился бы, ведя он так свои дела. А дела ему приходилось вести и с южными купцами. Правда редко. И Торвальд знал что южане обидчивы и злопамятны. Но если выходка Торвальда и оскорбила южанина, то виду он не показал. Обведя широким жестом сундучки с драгоценным деревом, блюда с диковинной едой, кипы разноцветной ткани и несколько мечей, что принесли и разложили его помощники, южанин заикнулся бы о “щедром даре, что прислал его господин”. Торвальд дождался когда южанин начнет перечислять титулы, и оборвал его примерно на середине.

— Нам не нужны подарки. Мы всегда платим! Иногда рыбой и брюквой, а иногда ударом топора! — Торвальду пришлось повернуться к ярлам, и демонстративно гыгыкнуть, чтобы люди поняли, что так он демонстрирует северное чувство юмора. То особенное, только для гостей с юга. Чертог взорвался подозрительно слаженным, как взмахи весел, хохотом. Южанин сбился с мысли.

— Что ты хочешь? Говори сейчас! — немедленно начал добивать его Торвальд. Оддрун рядом полыхнул огнем из глаз, и схватил копье. Южанин держался хорошо, но почувствовав опасность, он проглотил все лишнее, и четко произнес:

— Мой король Света хочет нанять вас для войны с грязным и жалким вором…

— Сколько? — тут же перебил его Торвальд

— Сколько у вас есть? — немедленно ответил южанин. Торвальд скривился так, словно под нос ему сунули кусок говна, и посмотрел на стол самых молодых из ярлов. Там поняли намек, и угрожающе загудели.

— Тысячу копий! — не стал испытывать судьбу посланник, и начал выкидывать карты на стол — Или даже две. Всех кого вы сможете дать… — тут посол осекся, но Торвальд уже понял, что этот человек пришел купить любой товар. Не давая южанину опомниться, Торвальд спросил:

— Как тебя зовут?

— Гудфрид — удивленно ответил посол, и попытался добавить — Гудфрид Заречный, я знаменит в своей земле тем…

— Я спросил у тебя, Гудфрид, сколько ты платишь за каждого воина! — процедил Торвальд.

— В зависимости от того, как он вооружен… — начал было Гудфрид.

— Нет — веско сказал Торвальд, и отхлебнул из рога. Конунг понял что сильно волнуется, и хмель ударил ему в голову. Его даже слегка качнуло, и он все же придерживался рукой за стул Брагги. Потом, словно пьяный поводив глазами вокруг, нашел Гудфрида, и добавил — Уходи.

— Но… — Гудфрид явственно побледнел. Что бы не случилось у короля Светы, воины ему были нужны до усеру. Видать Гудфриду лучше не возвращаться вовсе, чем возвращаться с пустыми руками. Беда в том, что Брагги никогда не давал согласие на найм воинов. Бог любил торговлю, и старался выполнять обещания данные южным купцам. Те обычно просили безопасные порты и право торговли, и в них им всегда отказывали. Если же Гудфриду и его королю Свете нужно было железо и крепкие руки, которое это железо будут держать, то ему следовало договариваться с ярлами и сиконунгами.